БУПШ действует!

— Передержка, — объяснил он и, взяв аппарат, повел меня за собой. — Давай сниму тебя с другой экспозицией. Надо, понимаешь, разную диафрагму пробовать. Светосила ведь тоже разная…

С тех пор как ему купили аппарат, он не сделал еще ни одного путного снимка, но все специальные термины говорить научился.

Мы охотно становились сниматься, поэтому и сейчас я послушно пошел во двор и встал около кустов сирени, у забора. Назар нацелился на меня ФЭДом, а я застыл не шевелясь. Но тут по голой ноге у меня заползала муха и стало щекотно. Я все-таки, не моргая, глядел в объектив, пока не стало совсем невтерпеж. Тогда я лягнул себя другой ногой — хотел ударить по мухе. А Назар в этот миг щелкнул. И, отведя аппарат от носа, сердито закричал:

— Что ты вертишься, как на костре! Кадр испортил.

Мне сделалось обидно — как будто без меня он этих кадров не портил. Но я не стал спорить и сказал, залезая поглубже в сиреневые кусты, где не летают мухи:

— Давай еще! — Только тут ветер качнул одну из веток, и она хлестнула по моему лицу. А он опять щелкнул. — Это же ветер! — сразу завопил я, боясь, что он рассердится, но он махнул рукой:

— Ладно, ходи без рожи, с одним туловищем.

— Неизвестно еще, будет ли и туловище, — съязвил я.

— Много ты понимаешь, — огрызнулся он и умолк: за кустами сирени, за забором, послышались девчоночьи голоса.

Назаров двор находится рядом с жигаловским, с Викиным. Так вот из Викиного дома вышли девчонки, и с ними тетя Варя, и какой-то черноволосый парень в очках, и еще одна девчонка в белом платье, с серьгами в ушах. Мы с Назаром сразу догадались, что эта с серьгами и есть вожатая Римма. Только плохо ее разглядели, потому что она повернулась к нам спиной, когда они все медленно пошли от крыльца.

Но то, что мы услышали и увидели, нас просто поразило.

— Не теряйте больше времени, — сказала тетя Варя. — Поскорее открывайте свой пост.

— Теперь откроем, — уверенно ответила Вика.

А Люська забежала вперед, загородила дорогу и громко сказала:

— Но это неправильно — выгонять ребят!

— Делайте, как лучше, — сказала тетя Варя. — Лишь бы был пост.

И, проводив всех за калитку, пошла назад к дому.

Мы с Назаром бросились со двора, чтобы узнать, о чем еще будут говорить девчонки и вожатая.

Люська и Маша-Рева шли по тротуару, а за ними — рядом с Риммой — шла Вика и сердито выговаривала Люське:

— Что ты хочешь, чего добиваешься?

Черноволосый очкарик в широченных брюках шел сзади.

Люська опять встала всем поперек дороги.

— Ну, давайте хоть поговорим с ребятами, давайте!

Вика-Жига засмеялась:

— Не хватало еще кланяться! Да мы действуем совершенно законно — с ключом. И у нас есть вожатая. А я начальник штаба. Вот сейчас же и пойдем. А если ты не хочешь, обойдемся без тебя.

— Вот-вот, — сказала Люська. — Это ты хочешь все делать без всех. Только зачем нужен пост, в котором никого не будет?

Вожатая прикрикнула:

— Перестаньте, в конце концов! Никак не думала, что вы такие недружные. — Она повернулась к Люське. — Не разводи смуту. Поспорила — и хватит. Мы не должны зависеть от неорганизованной массы уличных мальчишек. — Она первая двинулась по тротуару дальше, и все пошли за ней. Все, кроме Люськи.

— Ты что же? — удивилась Маша-Рева.

И тогда опять все остановились, глядя на Люську, а она не ответила и медленно пошла совсем в другую сторону.

Вот это да! Вот это нас с Назаром и поразило больше всего. Сама затеяла историю с ключом, сама раздобыла ключ, а теперь?

— Ну, что ж, — сказала Римма, кладя руку на Викино плечо. — Пошли.

Только в этот момент заговорил черноволосый парень в широченных брюках.

— Подожди, Римма, — сказал он. — Тут что-то не так. — Он замялся, посмотрел на девочек. — Поговорим наедине?

Вика и Маша побежали вперед, а парень взял Римму под руку и повел по улице.

Больше мы с Назаром не могли ничего услышать. И сразу выскочили из калитки, чтоб поскорее рассказать Борису, какие у девчонок пошли разногласия и распри. Пробегая мимо двора Черданихи, я свистнул, по никто не отозвался. Тогда мы помчались к гаражу. И едва обогнули палисадник с густыми деревьями перед домом пенсионера Демьяныча, как увидели… Люську. Она стояла около гаража и кого-то ждала. Увидев нас, она обрадовалась.

— Ой, мальчики, вы не знаете, где Борис?

— А зачем он тебе? — подозрительно покосился Назар.

— Ну, надо. Дома у них никого нет. Я стучала. И здесь нет. Тоже стучу, стучу.

— Стучу, стучала, — передразнил я. — Не стучать надо, а вот так! — Заложив пальцы в рот, я изо всей силы засвистел над ее ухом — она даже отшатнулась, зажав уши ладонями.

Из гаража донесся такой же свист — только тихий. Я с видом победителя посмотрел на Люську. Дверь гаража приоткрылась, и, щурясь на свету, высунулся Борис, хмурый, в незастегнутой грязной рубахе, выпущенной из брюк. В руках он держал длинную веревку.

А из-за его спины выглянул Главный Адмирал — овраженский Гошка, тоже с веревкой.

— Вам чего? — спросил Борис не очень вежливым тоном. Мы с Назаром кивнули на Люську: дескать, к тебе. — Чего еще? — не двинувшись с места, обратился он к ней.

Люська торопливо начала:

— Вот что, Боря. И вы, мальчики, тоже. Давайте будем вместе. Гараж все равно у вас отберут. Так лучше вместе пост делать.

— А это видела? — И Борис показал фигу.

Люська вспыхнула:

— Вот как! Я к вам по-человечески…

— Ты по-человечески? — переспросил Борис. — Да если хочешь знать — от тебя все и пошло. Если б не ты, до сих пор жили бы мы спокойно. Ты взбаламутила. А теперь с предложениями? Короче — отваливай! — заключил он и, пригласив нас в гараж, закрыл дверь. — Отваливай, покуда не попало.

Я увидел сквозь щель, как Люська постояла немного, потом повернулась и пошла. Плечи худенькие. И шея тоненькая. Даже жалко.

И тут неожиданно взорвался Адмирал, мой овраженский тезка. Он с размаху шмякнул о землю связкой веревок и подскочил к Борису:

— Майна-вира, Генерал! Зачем обидел Люську?

— Гляди-кась, — удивился Борис. — С тобой что?

— А то самое! Она и вправду по-человечески, а ты…

— Может, раскланяться перед ней? — насмешливо спросил Назар.

А Борис, ни слова не говоря, размахнулся и огрел Адмирала по спине веревкой, которую не выпускал из рук. Тот отскочил и взвизгнул.

— Еще продраю, — пообещал Борис. — И яхту парусную, корвет твой с мотором, делать с тобой не желаю.

— Так и я с тобой не желаю! Штурман нашелся! — Адмирал швырнул веревки.

С пола поднялась пыль. Борис поймал Адмирала за руку и дал пинка под зад. Гошка отлетел в угол. Дело принимало крутой поворот. Я решил заступиться за тезку.

— Будет тебе, — встал я на пути Бориса.

— Уйди! — прохрипел он, глядя исподлобья.

Назар тоже заволновался:

— Хватит, Борька, хватит.

Так мы стояли, сгрудившись в полутьме, и смотрели друг на друга, еле переводя дыхание, вместо того чтобы смеяться над девчонками, которые перессорились из-за гаража.

Но, должно быть, в этот вечер всех покусала какая-то зловредная муха, потому что не успели мы опомниться, как примчался Рудимчик и сообщил, что сейчас у бревен вдрызг разругались Римма и черноволосый очкастый парень. Рудимчик все слышал собственными ушами.

Он заранее спрятался за бревнами. Конечно, он не знал, что там остановятся вожатая и ее знакомый. Он залез туда на всякий случай, потому что у бревен всегда кто-нибудь останавливается, садится и разговаривает. И у Рудимчика давно устроен здесь главный наблюдательный пункт. Он даже сделал себе подстилку из веток и травы, чтобы удобнее было караулить, а то иногда приходится долго ждать.

Сейчас он ждал недолго: только притаился, как подошли Римма и парень. Римма говорила громко и сердито, а ее знакомый — тихо.

— Дура я, дура, — говорила Римма. — Согласилась стать вожатой. Ты мне как тогда говорил?

— Говорил, что справишься. И сейчас говорю это же.