Колыбельная для брата

Разве Александр Викентьевич такой сердитый?

Кирилл пожал плечами.

– Если рассказывать, получится, что я жалуюсь. Придите на урок, послушайте… Но, наверно, при вас он будет поспокойнее.

– Он, видимо, просто требовательный.

Кирилл мотнул головой.

– У нас математичка Вера Сергеевна знаете какая требовательная! Но про нее никто ничего плохого не скажет. А чертежник просто злой.

– Ох, Кирюша, Кирюша. Неужели ты думаешь, что кто-то из учителей желает вам зла? Ева Петровна или Александр Викентьевич? Неужели ты так думаешь?

"А в самом деле, – подумал Кирилл, – зачем им хотеть для нас зла?"

– Я не знаю… – растерянно сказал он.

– Вот видишь!

– Нет, я скажу… сейчас… – медленно проговорил Кирилл. – Я просто об этом не думал. А сейчас подумал… Они, конечно, не хотят нам плохого, если не злятся… Но хорошего тоже не хотят, им просто все равно. Им надо, чтобы все было спокойно. Чтобы ученики не получали двоек и всегда слушались.

– А что в этом плохого?

– Да не могу я всегда слушаться! – крикнул Кирилл. – Ну глупо же это! В кино с классом не пошел – запись в дневник: от коллектива отрывается. Петь не хочешь – отдавай портфель! Даже если кошелек не брал – все равно слушайся, признавайся! Делай что говорят! А если ерунду говорят?.. Уроки готовить заставляют – это понятно. Но нельзя же все на свете из-под палки! Человек должен сам выбирать…

– Но сначала надо научится выбирать правильно. Вот вас и учат. Сейчас ты возмущаешься, а потом поймешь, что Ева Петровна хотела добра.

"А что есть добро? – спросил отец Карлос и подпер дряблую щеку верхним концом нагрудного распятия…" – вспомнил Кирилл.

– А что такое добро? Оно разное, – сказал он.

– Разное, но всегда доброе, – наставительно проговорила Зоя Алексеевна.

Кирилл сказал:

– Я одну книжку вспомнил, фантастику. Летом читал. Там средневековый монах попал в наше время. Он был инквизитор… Ну, приключения разные, не в этом дело… Ему стали говорить, что он злодей, людей сжигал, а он заплакал. Говорит, что сам из-за этого страдал, жалко было. Но он думал, что огнем спасает их душу от греха. Верил, что делает добро…

Зоя Алексеевна удивленно и пристально посмотрела на Кирилла.

– Да, в третьем классе вы так не рассуждали…

Кирилл усмехнулся:

– Маленькие были. Если обидно – заплачем, вот и все.

– Нет, не в этом дело. Вы были добрее… По крайней мере, никто бы не сравнил учителя с инквизитором.

– Да я разве сравниваю? – удивился Кирилл. – Я только считаю, что Ева Петровна не думает про добро. Ей главное – чтобы все выглядело правильно. Чтобы отряд был правофланговый. Чтобы говорить: вот какой у меня хороший класс. А что все это напоказ, неважно…

– Кирилл! Ева Петровна работает в школе семнадцать лет!

– И всегда так, как сейчас? – тихо спросил Кирилл. – Это же с ума сойти…

Зоя Алексеевна, кажется, немного рассердилась. Она встала.

– Очень легко судить всех так решительно. Ты забываешь, что у каждого взрослого очень сложная жизнь.

Кирилл тоже встал.

–