«Мечта» уходит в океан

— Семь этажей! — изумлялась Лена. — Настоящий плавающий дом! Вот бы на нем прокатиться!

— На судах не этажи, а палубы, — заметил Абу. — А прокатиться ка нем наверняка тебе доведется. Таких пассажирских судов в нашем флоте становится все больше и больше, и попасть на них не так уж трудно.

Он снова приставил к глазам бинокль, долго рассматривал приближающееся судно.

— «Михаил Лермонтов» имеет порт приписки Ленинград, — сказал Абу. — Значит, на Черное море он попал с круизом. Должно быть, какая-нибудь иностранная компания зафрахтовала, то есть наняла для развлекательного путешествия туристов.

Красавец теплоход прошел от нас в полумили. Абу вдруг шагнул на корму, быстро достал из ящика несколько разноцветных флагов, прикрепил ловкими точными движениями к линю и тут же вознес к вершине мачты.

Как красиво они затрепетали на ветру!

— Это я поднял выраженное флагами приветствие: «Счастливого плавания!» — пояснил Абу.

Можете себе представить, как мы обрадовались, когда через несколько минут на мачте «Михаила Лермонтова» нам в ответ поднялись такие же флаги: «Счастливого плавания!» На палубах левого борта теплохода собралось множество пассажиров, они махали нам руками, шляпами, платками. А еще через две минуты удаляющийся теплоход вдруг огласил море тремя мощными басовитыми гудками — попрощался с нами. Мы прыгали по палубе, радовались. Еще бы! Такой гигант нас приметил и обошелся с нами, как с равными.

Абу задумчиво улыбался.

— Это была не просто морская вежливость, — сказал он. — Я думаю, приветствовали нас так потому, что наша яхта называется «Мечта». А в этом названии ведь есть что-то романтическое.

Глава третья

Он будет жить

Берега Болгарии показались неожиданно. Первой их обнаружила опять же Ленка. Как закричит:

— Земля, земля!

Глазастая! Без бинокля разглядела. Не зря считается художницей. Абу взглянул в бинокль и подтвердил:

— Верно! Прямо по курсу — земля. Молодец, товарищ второй помощник капитана!

Абу склонился над штурманским столиком, поводил по расстеленной на столике карте циркулем, сделал расчеты на листке бумаги и торжественным голосом вдруг объявил:

— Выходим на траверс Варны. По предварительным расчетам, в Варне будем через три часа.

Поначалу Болгария представилась узенькой синей полоской на горизонте. Потом полоска стала утолщаться, верхняя кромка ее забугрилась — это обозначались контуры далеких гор. Над «Мечтой» с криком носились болгарские чайки, словно приветствовали нас. Все чаще попадались нам навстречу суда — торговые, танкеры, рыболовные.

Мы с волнением подходили к Варне. Кварталы старинных домов соседствовали с большими районами новостроек. Варна утопала в густой зелени, и сразу было ясно, что это большой и веселый курортный город. Нам кое-что удалось прочитать о нем еще в Планерском. В судовой журнал я вписал краткие сведения: «Подходим к порту Варна. Это третий в Болгарии город по численности населения. Основан в VI веке до н. э. греческими колонистами. Крупный современный порт. Различные промышленные предприятия. Оперный и драматический театры, богатый приморский парк…»

Мы отдали швартовы в том районе порта, где причаливают катера и яхты. А сам грузовой порт со своими гигантскими кранами, громоздкими тушами стоящих у причалов кораблей, с густым лесом корабельных мачт и грузовых стрел остался в стороне.

Абу лихо подвел «Мечту» к деревянному причалу. На причале швартовый конец, который я бросил, поймал загорелый парень в белой морской фуражке, крикнул, обнажив крепкие белые зубы:

— Здравейте!

Мы спрыгнули с яхты на доски причала, и Абу весело объявил:

— Поздравляю с прибытием на землю братской Болгарии!

Было утро. Мы решили, что прежде всего отыщем Кара-бойчева, а уж потом осмотрим Варну, может быть, даже съездим на знаменитый курорт Золотые Пески, о котором мы с Леной прочитали в книжке о Болгарии. Хотелось искупаться в «болгарском» Черном море.

Парень в морской фуражке представился: зовут Бойчо, работает в порту техником, а в свободное время занимается парусным спортом. Сказал, что рад приветствовать советских яхтсменов и готов помочь во всем.

— Спасибо! — обрадовался Абу. — От помощи не откажемся. Нам нужно отыскать нашего болгарского друга. Он живет…

Абу достал из кармана листок бумаги и протянул Бойчо.

— Это на другом конце города, — сказал Бойчо, взглянув на записку. — Пойдемте!

Мы прошли мимо портовых построек, складов и пакгаузов и вскоре оказались на большой улице. Густым потоком мчались по ней автомобили и автобусы, по тротуарам двигалась шумная толпа горожан. Я пригляделся к болгарам. В большинстве черноволосы, с темными глазами, по-южному смуглые. У некоторых мужчин такие замечательные усы, что глаз не оторвешь. Многие молодые женщины похожи на артисток — прямо в кино снимай. Я сказал об этом Абу, он согласился.

— Болгары — красивый народ, — кивнул он. — Это ты точно подметил. И самое главное, гостеприимный и добросердечный.

— Может быть, нам лучше пешком добраться до места? — спросил я. Хотелось побольше поглазеть на Варну.

Бойчо утвердительно закивал головой, но почему-то словами высказал несогласие.

— Нет! Идти далеко, лучше на такси.

Я его спросил, бывал ли он в Советском Союзе? Он энергично из стороны в сторону завертел головой и сказал, что бывал на торговом судне в Одессе.

Мы с Леной недоуменно переглянулись: так был или не был?

Абу рассмеялся:

— Как же вы это, друзья мои, не вычитали в книжках о Болгарии, что в этой стране, когда говорят «да», то отрицательно вертят головой, когда — «нет», то, наоборот, кивают вроде бы утвердительно. Это, конечно, для нас с вами непривычно, но так принято у этого народа. Так что теперь внимательно контролируйте движения своей головы в разговоре с болгарами.

Мы все весело смеялись, а Бойчо больше всех.

Такси ему все же поймать не удалось, и до нужного нам дома мы дошли пешком с превеликим для меня удовольствием. Заглядывали в витрины магазинов, в которых красовались разные интересные для туристов болгарские вещи — разные трости, бочонки для вина, цветастая глиняная посуда, всякие вышивки, салфетки, фартуки. Лене особенно нравились фартуки — ее девчачья душа, понятно, тянулась ко всяким украшениям, а мне приглянулись горские ножи в кожаных футлярах. Проходили мимо кафе и разных столовых, из их раскрытых дверей доходили на улицу запахи болгарских блюд.

Это не ускользнуло от внимания Бойчо. Он вдруг растопырил перед нами свои крупные мускулистые руки и почти закричал:

— Идем обедать! Я приглашаю вас на обед.

Но Абу отказался наотрез — в Варне мы должны быть всего сутки, времени мало, каждый час на счету, и нам лучше всего поскорее попасть к Карабойчеву. Как Бойчо ни упрашивал, как ни сулил вкуснейшего агнешка, то есть барашка, супа и кислого мляка и всякие другие угощенья, Абу был непреклонен. Он у нас человек твердый, наш Абу. Мы уже поняли, что если уж Абу ставит перед собой цель, то идет к ней самым прямым путем, не терпит никаких отклонений. «Иначе бы я не был капитаном, — объяснял он. — Капитан должен быть хозяином слова».

Наконец мы добрались до нужного района и вскоре очутились на тихой зеленой улочке с невысокими, в два-три этажа, домами, с тенистыми тротуарами, над которыми развесили свои кроны густые деревья. Без труда отыскали нужный дом, поднялись по прохладной лестнице на второй этаж, нажали кнопку звонка. Дверь почти сразу же открылась, и на пороге мы увидели невысокого полного человека, с розовым круглым лицом, на котором, как дорогое украшение, торчали пышные, ухоженные, слегка седеющие усы. От изумления человек раскрыл рот, и усы его оттопырились, как у таракана.

— Андрюша! — басом выдохнул он, делая шаг вперед и раскрывая для объятий руки. Но не обнял, а так и застыл с раскинутыми в сторону руками. — Нет, это не ты! Не может такого быть!

— Я! Я! — смеялся Абу, прижимая к груди друга. — Прибыл тебя поздравить!