Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков

Все кивают. Наверное, общий кивок видно и во тьме, потому что Штёвичек больше ни о чем не спрашивает и начинает показывать фильм. Учитель еще не все рассчитал, кое-что они уже видели, но это никому не мешает. Знакомые кадры можно спокойно посмотреть еще раз. Шериф, оказывается, заканчивает свою длинную речь, но Джимми молчит. Только незаметным движением сдвигает ковбойскую шляпу на затылок и затем поднимает четыре пальца в знак того, что понял: злодеев, которых никак не может одолеть шериф со всеми своими молодцами, четверо, тем самым Джимми дает понять, что согласен позаботиться об этом сам.

Пипу время от времени приходит в голову жуткая мысль — а что, если в физкабинет заглянет директриса и увидит эти их «занятия» физикой? Учителю Штёвичку придется объяснять, какие научные фильмы он демонстрирует на уроке. Вечером в постели Пип сам иногда придумывает для нее объяснения, ставя себя на место учителя. Это — мучительное занятие. Пип леденеет, покрывается потом, но никогда доводы не кажутся ему убедительными. И хотя по виду учителя никак не скажешь, что его одолевают какие-то заботы, зато вместо него волнуется Пип. Но это — пока фильм не начался. Но вот замелькали новые кадры, и все треволнения забыты, никого уже ничто не тревожит, кроме судьбы Джимми. К прежним четырем бандитам прибавилось еще пять; едва он успел расправиться с этой восьмеркой, как откуда-то взявшийся девятый — и последний бандит — выстрелил в него из пистолета. Но, прежде чем бандит успел пристрелить обезоруженного героя, револьвером завладела прекрасная Мэй. Выстрел — и девятый бандит падает навзничь. Заключительная сцена бесподобна: Джимми, с одним пальцем, перевязанным белоснежным бинтом, опять стоит перед шерифом. Шериф снова произносит речь, однако Джимми, мужественный и молчаливый, поднимает руки и показывает девять пальцев, что означает число бандитов, с которыми он расправился. Потом он своим обычным манером щелкает по шляпе, на сей раз приветствуя шерифа, и удаляется вместе с прекрасной Мэй. Учитель Штёвичек показал фильм до самого последнего кадра. И не сразу зажег свет, ведь обратный путь из Техаса в физкабинет должен занять некоторое время…

— Ну, а теперь, Вашек и Андула, ничего не поделаешь, — говорит он немного погодя, — придется вам впустить сюда дневной свет и суровую действительность.

Все щурятся. Катя свертывает полотно, и учитель запирает его в шкаф. На самом ли деле он при этом с облегчением перевел дух или это только показалось Пипу?

— Дамы и господа, отдаете ли вы себе отчет, что близится конец четверти и скоро педсовет? Вашек, ты еще стоишь. Иди-ка расскажи нам кое о чем.

Вашек знает урок. Он рисует параллелепипед, заштриховывая невидимые грани. Потом рассказывает, как бы он построил сетку и вычислил поверхность.

— Достаточно. Видно, придется выставить тебе пятерку и забыть обо всех забытых и невыученных уроках, а?

— Уроки делать я никогда не забывал, только тетради, — защищается Вашек. — И если не забуду, то в следующий раз непременно принесу и все покажу.

— Ну ладно, — вздыхает учитель и ставит Вашеку пятерку.

— Теперь ты, Андула.

Андула считает, но то и дело сбивается при умножении, потому что страшно торопится.

— Кто за вами гонится, мадам? — спрашивает удивленно математик.

— Я не виновата, — отвечает Андула, — я всегда тороплюсь. И когда мою посуду, обязательно хоть одну тарелку, да разобью. Мама нет, но она ужасная копуха.

Во время этой речи Андула успевает раскрошить мел и уронить на ногу линейку. Пан учитель подмигивает ей:

— Ты лучше иди сядь. Вполне прилично. И не стирай с доски, эта фигура нам еще пригодится.

Андула плетется к своей парте.

— Теперь ты, Ярда. Тетрадку ты тоже забыл, наверное, не так ли? Вы с Вашеком — два сапога пара. Один другого стоит. Ну, отвечай без тетрадки. Покажи на чертеже, какую поверхность мы еще должны вычислить.

Ярда сперва ошибается, но потом отвечает правильно. Не так уж много граней осталось вычислить.

— Хорошо. Теперь умножь, но не торопись. И не робей, как Андула.

Ярда в самом деле считает очень медленно.

— Погоди, — говорит учитель. — Шестью девять вовсе не пятьдесят два, или я сильно ошибаюсь?

Ярда пальцем начинает стирать написанное на доске.

— Погоди, не все. Предпоследний вариант был вполне хорош. У математика и впрямь пропасть времени. Так. Поверхность третьей грани счастливо вычислена.

— Вот видишь, Андула, как хорошо, когда люди не суетятся. А ты, Ярда, расскажи теперь, как бы ты вычислил объем параллелепипеда.

— Сосчитаю три эти… прямоугольника, — выпаливает Ярда во внезапном озарении.

— Превосходно. А дальше?

Ярда стоит с раскрытым ртом. Разве еще чего-нибудь нужно считать?

— Посмотри на этот параллелепипед. Мы знаем поверхность трех граней. Достаточно ли этого?

— У нас есть еще три грани, — неуверенно предлагает Ярда после некоторого колебания.

— Хорошо. Должны ли мы их поверхность считать еще раз?

По мнению Ярды, это вовсе излишне, но поскольку он привык, что наихудшая возможность — самая вероятная, он кивает.

— Ну, Ярда… Ведь один раз мы все это уже вычисляли…

«Ну и что? — думает Ярда. — Ведь в школе только и делают, что занимаются глупостями».

— Посмотри-ка, Ярда. Вот тут у тебя выписан подсчет поверхности трех граней. Нам необходимо взять еще три таких же. Что же мы сделаем?

— Напишем подсчет еще раз, — несмело предполагает Ярда.

— Так вот и напиши. Не там, а под первым подсчетом, И что теперь?

— Сложим, — гадает Ярда.

— Ну вот, видишь, — радуется математик. — А каким образом то же самое можно сделать иначе?

Ярда молчит.

— А что, если умножить на два? — подсказывает учитель.

Ярда соглашается.

— Ну хорошо. А теперь ответь мне на последний вопрос. Что такое куб?

Ярда знает, что это такое. Куб — это такая фигура, у которой все стороны одинаковы… Ярда только забыл, как надо правильно выразиться. Кроме того, он уже отвлекся от ковбойского фильма и вспомнил про свои неприятности.

— Не знаю, — бубнит он.

— Ну, этому я не поверю. Теперь, после того как ты правильно рассчитал поверхность параллелепипеда, ни за что не поверю.

— Я не знаю, — твердит Ярда.

«Ну вот, сейчас все начнется снова», — мелькает у всех одна и та же мысль.

— Не валяй дурака, Ярда, — говорит учитель. — Я рассказы вал вам о нем в физкабинете, когда мы смотрели фильм. Ты же помнишь, что Мэй шла с тем, с другим, как его, бишь, звали?

— Боб, — совершенно точно отвечает Ярда. И словно сожалея об этом, добавляет: — Да она дурочка. Такие дела меня не интересуют.

— Ну да. — Учитель не спорит, а только продолжает: — Там на холмах вдали были видны бандиты верхом на лошадях.

— А-а-а, шесть, — говорит Ярда. — У куба шесть одинаковых сторон.

— Ну вот видишь. Шесть одинаковых квадратов. Ставлю тебе четверку. А в следующий раз и ты и Вашек или принесете тетрадки, или я оторву вам головы.

Ярда идет к парте, словно в тумане, будто учитель стукнул его дубинкой по той самой голове, которую только что грозился оторвать. Четверка по геометрии? Да слыхано ли это? Выходит, вроде он всерьез знал все… или как это понять?

— Да, Ярда, — обращается к нему математик еще раз, — никогда не говори не подумавши первое, что взбредет на ум. Например, что Мэй — дурочка. А если бы она мне нравилась и я бы за нее оскорбился?

— Она вам нравится? — спрашивает удивленный Ярда.

— Нет. А если бы вдруг? Ты ведь ничего не знаешь об этом. Гораздо лучше понапрасну людей не обижать и не заставлять волноваться, не правда ли?.. Это я вообще, так говорю, понимаешь? Поразмысли-ка об этом.