Время нас подождёт (СИ)

Плюнул от досады, оглядел себя и комнату в поисках веревки. Взял куртку, повертел в руках — куча карманов, застёжек, кнопочек… К моему счастью, отыскал в капюшоне резинки, перегрыз их зубами, вытащил… Продел в петельки от брюк, завязал. Кое-как держатся, ладно. Снова подошёл к столу…

Для начала нужно было отодвинуть кресла. Они оказались тяжелыми. Или это у меня просто не было сил? Не знаю. Но когда я, подвинув стол под окно, взгромоздил на него стул, мне пришлось отдышаться, прислонившись к бетонной стене, прежде чем лезть на все это дело. А потом я осторожно забрался на эту «башню». И… выпрямился, дотронувшись кончиками пальцев до стекла. Подоконник, узенький, был вровень с оконной рамой, но он все равно был высоко! На него я так не заберусь!

От досады, от отчаяния, от того, что ничего нельзя сделать, я прижался лбом к холодной стене и почувствовал, как на нос мне сползли две тёплые капли. Снова посмотрел в окно: там синело бездонное небо — такое близкое и одновременно такое далёкое, оно расстилалось над городом, над моим домом! Там — свобода! Там — спасение от моих обидчиков… А я стою тут… Господи, что же мне делать? Слышишь ли Ты меня? Вчера я просил Ангела-хранителя, помочь мне. Плохо просил, наверное…

Как мне выбраться отсюда, как?!

Что было силы, я прокричал шёпотом, в эту синеву:

— Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда! Господи! Пожалуйста!

Потом, чуть было не потеряв равновесие, плавно опустился на стул. Была бы у меня веревка! Или хотя бы мой ремень! Я бы зацепился за что-нибудь, и выбрался бы, а так я ни за что не вскарабкаюсь. Если только на шкаф залезть…

Скоро они притащатся сюда, и тогда мне не поздоровится… Они поволокут меня сонного на вокзал, а потом меня найдут… и куда отправят? Наташке? Сомневаюсь… Я представил кучу людей вокруг меня, оханье, стоны, полицию… Бр-р! Что было силы я замотал головой, прогоняя неприятные мысли, и снова уставился в небо.

Постой, они сказали, телефон оставил… Кто?

Оставил?

Во мне забился недоверчивый лучик радости. Юрка… вернулся? Нет, не может быть.

Он не мог приехать так рано… Наверное, это какой-то Наташкин знакомый, быть может, тот полицейский, который помогал с усыновлением. Хотя откуда в моем телефоне его номер? Нет его там! Разве что она могла его прислать вместо себя…

Лучик радости, готовый вот-вот вспыхнуть и разгореться во мне, ещё блестел, а я старался его загасить. Не мог это быть Юрка. Не мог…

Внезапно я вспомнил такое, от чего мне стало совсем нехорошо. Несколько секунд я сидел, как прибитый. Там был Колькин номер! А если они… его?!

Перец ведь говорил: «думаю его к делу припереть…»

Вот ты и попался, Миха… Как же ты попался! Ты не хотел подставлять Кольку, что же вышло?! Хорошую ты встречу организовал, ничего не скажешь… Да… Они теперь достанут его!

Я сжался.

Что же делать?

Что?!

Я рассеянно скользил взглядом по шкафу, и вдруг меня молнией обожгла мысль! Ведро!

Медленно спустился, подошёл к шкафу, распахнул дверцу. Ведро было на месте. Я взял его, не веря в то, что смогу отсюда выбраться, подошёл к двери, вылил его содержимое в угол… Пусть. Потом снова забрался на стол и, перевернув вниз дном ведро, взгромоздил его на стул. Критическим взглядом окинул эту всю конструкцию. Вспомнил про куртку на диване, надел её, и полез, придерживаясь за стену.

И — ура! — я упёрся руками в стекло. На радостях повис на локтях, болтая ногами, потом опустил ноги, стал открывать шпингалет, на который была закрыта оконная рама…

За дверью послышались чьи-то шаги, хохот. Я задержал руку на шпингалете, а потом быстрее задергал его… Он не открывался. Заел, не двигался!

А между тем, голоса приближались. Они же собирались вернуться вечером! Если они застанут меня здесь, все кончено! Сердце забилось белкой в маленькой клетке. Я с отчаяньем оглянулся, и, засунув руку поглубже в рукав куртки, ударил по стеклу. Ещё! Оно рассыпалось на мелкие брызги.

За ним было ещё одно. Я разбил его, сшиб торчащие зубья осколков.

Снаружи кто-то зашевелил ключом в замочной скважине… Не на-а-до!

Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я, уже не думая про осколки, лёг пузом на подоконник, втиснулся в рамы, оттолкнулся от ведра ногами (кажется, оно полетело вниз) и, успев заметить краем глаза, что земля на уровне моего носа, — выкатился на засохшие комки грязи и почерневших листьев. Вскочил.

Секунды хватило, чтобы понять, что я нахожусь возле бетонной стены гаража, на окраине пустыря. Слева, за пустырём белели высокие девятиэтажки. Что было силы я рванул к ним, спотыкаясь на кочках, задыхаясь от быстрого бега. Вся жизни забилась в этом беге, мне казалось, что время… Времени для меня сейчас не существовало. Был только пустырь, дорога и стоявшие вдалеке дома. Скорее!

Только бы мне не упасть, не свернуть, и дойти…

До утренней звезды…

по Млечному пути.

Добежав до крайнего дома, я свернул за угол и, держась за стену подъезда, закашлялся. Тут же послышался топот шагов, и из-за угла вылетел запыхавшийся Лис. Я прижался к стене.

Он, пробежав по инерции несколько шагов, остановился, огляделся и — заметил меня. Подскочил, схватил за ворот куртки. Я резко ударил его между ног, от неожиданности он ослабил хватку, но тут же собрался и засветил мне ладонью по носу. Закапала кровь. Не обращая на неё внимания, я тоже треснул его по носу, оттолкнул и побежал дальше, не разбирая дороги.

Но немного я смог пробежать. Штаны сползали, приходилось придерживать их руками. За площадкой, у маленькой березовой рощи, Лис догнал меня и ухватил за край куртки. Тогда я сбросил её. И, не заметив под ногами бордюра, споткнулся о него так, что кубарем покатился по земле и очутился у березы, едва не задев её лбом.

И увидел перед носом пустую стеклянную бутылку.

Медленно выпрямляясь, разбил её о ствол и повернулся лицом к подбежавшему Лису, сжимая оставшийся острый конец в руках…

Он замер в двух шагах от меня, часто дыша, вероятно, раздумывая, что делать дальше. За ним, от крайнего дома бежал Перец. Какая-то птица громко чирикала над нами, на дереве.

— Не подходи, — задыхаясь, сказал я Лису. — Лучше… не подходи.

Сейчас он казался обычным уставшим мальчишкой, если не считать его взгляда — раздосадованного, со злым прищуром. Наверное, так смотрят охотники, которые долго не могут поймать убегающего зверя. На секунду он оглянулся, задержав взгляд на подбегающем Перце. Мне хватило этого мгновения, чтобы рвануть со всеми остававшимися у меня силами.

Капала кровь из носа, на бегу я жадно втягивал воздух ртом, не выпуская из рук бутылку. Грудь словно сжалась в стальные тиски. Они вдвоём быстрее нагонят меня, чем я доковыляю до дома или хотя бы до дороги, где ходят автобусы или ездят машины.

Я пробежал между березками и оказался возле фонтана. А за ним, за открытой калиткой у высокой ограды, я увидел бело-красную церковь. Не оглядываясь, уронил бутылку, подтянул брюки и заторопился к мраморным ступенькам. Лишь бы успеть… Господи, лишь бы успеть!

Вот где они меня точно не тронут! Они не решатся сюда зайти.

Высокие полукруглые своды словно вздохнули вместе со мной, когда я, еле живой, преодолев последнюю ступеньку, потянул тяжёлую узорчатую дверь. Зажал рукой нос, задрал голову наверх и замер в уголке возле двери, потихоньку сползая на корточки. Кто-то заботливо сунул мне в руку платок — я прижал его к носу. Кто-то принёс чистой воды в большой эмалированной чашке. И наконец, кто-то третий довел меня до лавочки и усадил на неё. После чего я прислонился к её спинке и облегчённо закрыл глаза.

Глава 44.

Задачи и цели.

Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. И никто не может сказать, какое из последующих мгновений вдруг резко поменяет нашу жизнь, окружение, расстановку целей и задач. Хотя они, цели, могут и не поменяться, иначе это был бы совсем поворот оверштаг, — могут измениться лишь способы достижения. Чем больше и выше жизненная цель — тем выше она светит, и тем легче держать к ней путь.