Малютка с лесного озера

Старушка-соседка Марья Сидоровна, низенькая, морщинистая, в полосатой кофточке и с поварёшкой в руке, смотрела на Женю с испугом:

— В уме ли ты, Женя? Звонок испортишь, а нам уши погубишь. Ох, даже сердце зашлось от твоего трезвона!

— Бабушка дома? Здравствуйте, Марья Сидоровна! — отбиваясь от Шумика, который скакал вокруг, проговорил Женя одним духом и так торопливо, что у него вышло: «Баушка дома? Здрасть, Марь-Сидрана!»

— Ещё один такой звонок — и будешь выдран ремнём! — донёсся откуда-то густой голос бабушки.

Женя бросил на пол портфель, оттолкнул Шумика и кинулся в комнату.

У Сомовых было две комнаты. В спальне на подоконнике стояла бабушка и тряпкой протирала стёкла. Они были такие прозрачные, точно их и совсем не было. Если бы не лёгкое поскрипыванье, то казалось бы, что высокая полная бабушка, повязанная фартуком, усердно водит тряпкой по воздуху.

— Не думай, что здесь живут глухие! — строго сказала бабушка, глядя на Женю сверху вниз, как с башни. — И почему тебя так долго не было? Я уж решила, что тебя оставили после уроков, да Вася шёл по двору и сказал: «Женя из школы ушёл, — наверно, скоро придёт».

— Я есть хочу! — сказал Женя.

— Подождёшь — не умрёшь. Сейчас кончу. Отмывайся пока. И не глядя знаю, что руки у тебя, как земля.

Женя немножко повозился с Шумиком, потом в кухне под раковиной сполоснул руки, вбежал в спальню и хотел взять полотенце. Но бабушка, которая уже слезла с подоконника, ухватила его за рукав, отвела назад к крану, сунула ему в руки кусок мыла.

— Не пущу за стол, пока твои ладошки как сапожки не превратятся в белых уточек.

Женя засмеялся. На этот раз он долго оттирал каждый палец. С удовольствием он заметил, что бабушка поставила тарелку и прибор на кухонный стол, покрытый чистой узорчатой клеёнкой. Значит, она накормит Женю в кухне и можно будет давать кусочки Шумику. Когда всей семьёй обедают в столовой, Шумик туда не допускается.

Накрывая на стол, бабушка говорила соседке:

— Это сиденье дома сведёт меня, в конце концов, в могилу. Вчера встретила Пашу из нашего цеха. Она говорит: на моих станках сейчас работает Тоня Петрова. Разве Тонька углядит, как надо, за станками? И что вы думаете? Чуть не через день вызывает ремонтников.

— Неужто так часто? — поразилась Марья Сидоровна. Она жарила котлеты на газовой плите.

— Ну, немножко я того… преувеличила, — созналась бабушка. — А моей сноровки у Тони нет, как ни говорите.

— Это уж точно, — согласилась старушка.

— Стосковалась я, соскучилась, — вздыхала бабушка. — Просто не хватает моего терпенья, да и только.

Марья Сидоровна сочувственно кивала головой:

— Кто привык при своём деле находиться, тяжело без работы, как же!

Бабушка тридцать лет проработала на ткацкой фабрике. Но, когда Женя перестал ходить в детский сад и пошёл в школу, мама и папа упросили бабушку бросить работу: «Кто Женю встретит после уроков? Кто его накормит? Кто за ним присмотрит, пока мама на заводе?»

Скрепя сердце бабушка согласилась, а теперь тоскует без своего цеха.

Всё это Женя давно знал и привык к жалобам бабушки. Но сейчас его поразила неожиданная мысль: а ведь они с бабушкой похожи! Обоим не терпится: Жене — на уроках, а бабушке — дома. И он спросил с жалостью и с любопытством:

— Очень трудно тебе терпеть, бабушка, да?

Бабушка и Марья Сидоровна замолчали и уставились на Женю.

— Ты это о чём? — спросила бабушка.

— Да утерпеть тебе без фабрики как? А?

Марья Сидоровна почему-то усмехнулась. Но бабушка сказала серьёзно:

— Ох, трудно мне утерпеть, внучек! Еще как трудно-то!

Жмурка в опасности

Придя из школы, Лида спрятала выпавший зуб в шкатулку с лентами, покушала, немножко отдохнула и решила повести на прогулку своего котёнка. Уж очень хорошая погода!

Жмурка — котёнок не простой, а сибирский. Он пушистый-препушистый, полосатая мордочка круглая, вокруг неё длинная шерсть во все стороны лучами. Усишки торчат, глаза жмурятся. Потому и Жмуркой прозвали.

Когда маме принесли такого славного котёночка, Лида в восторге то и дело присаживалась перед ним на корточки и всех спрашивала:

— Вам нравятся котята в полоску? Мне очень нравятся.

Лида вынесла Жмурку во двор, посадила на свежую молодую травку под деревьями.

Подошли две девочки с куклами в руках.

Три девочки смотрят, как Жмурка осторожно ступает по траве. Вот он приподнял одну лапку и замер, потом весь пригнулся, крадётся к дереву.

Засмеялись девочки. Глупенький Жмурка надеется птичку поймать. Да куда ему — такому маленькому, пушистому, мягкому, как муфточка! Разве может он схватить проворного воробышка, что скачет на ветке?

Видно, Жмурка и сам понял, что воробышек не для него. Отвернулся котёнок, подпрыгнул, перевернулся на спину, опять встал на все четыре лапки, закрутился на месте, хвостик свой ловит. И вдруг ка-ак подскочит, спину выгнул, весь распушился, усы топорщатся… Что это с ним?

— Ой-ой-ой! — испуганно закричали обе девочки.

Лида оглянулась и даже побледнела от ужаса. Что-то чёрное с белым, мохнатое катится к Жмурке!

Вскрикнула Лида и кинулась к котёнку. А косматое чудище уже налетело с оглушительным лаем, Жмурку повалило, мнёт его широкими короткими лапами, мордой толкает. Бедненький Жмурка распластался на траве и совсем зажмурился — глаз не видно.

Лида плачет, мечется над котёнком, то сунется к нему, то попятится и опять сунется, а тронуть его под собачьей мордой не решается. Девочки руками машут, кричат:

— Ой, съест его! Ай, задавит!

Вдруг громкий смех раздался над самым Лидиным ухом:

— Ха-ха-ха! Чего испугалась? Он просто играет.

Мальчишка сгрёб пса в охапку и к Лидиному носу поднёс:

— Познакомься!

Мохнатая морда тянется к Лиде. Мягкие уши болтаются, как тряпки, в шерсти влажно поблёскивают коричневые глазки — и вдруг высунулся кончик красного языка.

Отшатнулась Лида:

— Уйди, противный!

Одна из девочек подняла с травы Жмурку:

— Собачонка его обслюнявила!

— Да как же ты смел свою собаку на моего котика напустить? — закричала Лида.

— А кто его напускал? Он сам прибежал, — и мальчишка опять захохотал. — Вот трусихи! Щенка испугались!

Сверкающими от гнева глазами Лида разглядывала обидчика. Нос вздёрнут, лицо перемазано. А, да это Женька из их двора!

— Усы-то у тебя! — сказала Лида. — Как у таракана. Только из грязи. Настоящий Усатик!

Девочки рассмеялись.

Мальчик растерянно поднёс руку к лицу и выпустил рвавшегося на землю пса.

Пёсик запрыгал вокруг мальчика, дёрнул его за штаны, залаял звонко: «Бежим, мол, играть!»

«А смешная собачонка, ничего», — подумала Лида.

И девочки с интересом смотрели на Шумика — это был, конечно, он вместе со своим хозяином, Женей Сомовым. Мохнатые уши у пёсика до земли, морда весёлая, короткий хвост палочкой торчит кверху.

— Дуры! — обиженно закричал Женя и… ничего больше не мог выдумать, что бы такое ещё крикнуть.

А девочки запрыгали, распевая:

— Уса-атик! Уса-атик!

Женя повернулся и побежал прочь. Шумик вприскочку за ним, да как-то подвернулся ему под ноги. Женя споткнулся и растянулся на камнях. А Шумик вперёд убежал. Потом оглянулся, видит: Женя лежит. Пёсик скорей вернулся, скачет вокруг Жени, теребит его, в глаза заглядывает. В щёку языком лизнул. А Женя давай его лупить.

— Ты зачем меня повалил?

Поднялся с земли, прихрамывая, поплёлся к поленнице дров, сел на неё и колено потирает.

Девочки всё это видели.

— Ушибся он, — сказала старшая девочка.

— И пусть расшибается! — сказала Лида. — Зачем он Жмурку моего обмусолил?