Шестая Бастионная

го цвета. Он поставил на парапет коричневую, в белых косых царапинах ногу и рассматривал брезентовый полуботинок с оторванной подошвой.

«Четвероклассник, – мельком отметил я. – Или нет, скорее, из пятого». На рукаве у мальчишки алела звездочка октябрятского вожатого. Четвероклассников по молодости лет обычно не назначают на такие посты.

А подошву бедняга оторвал здорово, до каблука…

Неловко проходить мимо, если у человека беда. Я остановился и сказал полувопросительно:

– Авария…

Он поднял голову. Я ожидал, что под низко подстриженным чубчиком блеснут глаза сердитые и темные, как смородина. А у него были серые улыбчивые глаза. И улыбка была славная – чуть виноватая и в то же время немного озорная.

– Вот, смотрите, – сказал он мне, как знакомому. – Что теперь с ней делать? – и покачал ногой. Подошва зашлепала по башмаку, и это было похоже на злорадные аплодисменты.

– Здорово ты ее рванул. Где это так? Он сказал с веселой досадой:

– Да… с мальчиками банку гонял.

– Что же эти мальчики тебя бросили? Банку гоняли вместе, а теперь…

Он проговорил с неохотой;

– Ну что они могут… Маленькие еще.

– А-а, – сказал я, снова взглянув на звездочку. Мальчик еще раз тряхнул пострадавшим башмаком и весело сказал:

– Ладно, как-нибудь дохромаю до дома…

Я вспомнил, как дождливым осенним днем в сорок шестом году отодрал на улице подошву старого кирзового сапога и сказал почти такие слова. А Лешка Шалимов – мой сосед и старший приятель – умело обмотал сапог куском провода.

Сейчас провода под рукой не было, но в кармане у меня лежал моток лейкопластыря (перед отъездом я заклеивал им пакет с фотокассетами).

– Ну-ка, сними ботинок.

Он послушно сдернул башмак, не развязав шнурка. Я сел и начал прибинтовывать подошву.

Мальчик сидел рядом и немного смущенно вздыхал.

Двое ребят остановились над нами.

– Ой, Ленька на приколе! – весело заметил один, – Ремонтируетесь?

Ленька еще раз вздохнул.

– А где твои мальки? – не отставал товарищ.

– Ну, тебе-то что?.. Прогнал уроки учить.

– Зря вы ему чините, – заметил второй. – Все равно его салажата ему опять подошвы оторвут. Вместе с пятками.

– Шагайте вы… – сдержанно попросил Ленька.

Они засмеялись и запрыгали по ступенькам.

Я протянул ботинок.

– Спасибо, – заулыбался Ленька. – У, крепко держится…

– Теперь за труды скажи мне, как добраться до Херсонеса.

– Да это же просто! На пятом автобусе от Графской пристани.

– Дорогой мой Леня, – проникновенно сказал я. – Представь себе, я пока еще не знаю, где Графская пристань. Это во-первых. А во-вторых, я люблю ходить пешком.

– Пешком? – немного удивился он. – Ну тогда… тогда так… – Он встал на парапет, поджав босую ногу, и зажатым в руке ботинком указал куда-то за деревья. – Вы увидите: разбитая церковь на берегу. Разными улицами можно идти, а потом направо по шоссе….

Мы вместе спустились по лестнице и неторопливо свернули в боковую улочку. Ленька брел чуть в стороне, поддавая коленками свой заслуженный