Штурм Зимнего

Центральный комитет вынес необходимые, предложенные Сталиным решения, а Военно-революционный комитет немедленно же стал проводить их в жизнь.

Прежде всего во все районы Петрограда послали связистов с приказом: приготовиться к выступлению. Связистов послали и в штабы Красной гвардии и во все воинские части.

В это же самое время снеслись с комиссаром Петропавловской крепости. Комиссар сообщил, что гарнизон крепости стоит за большевиков. Комиссару приказали подготовить крепость к бою, выставить на стенах крепости пулеметы, не впускать в нее никого, кроме тех, кто предъявит пропуск Военно-революционного комитета. Кроме того, комиссару предписали сейчас же начать выдачу рабочим оружия из крепостных складов.

Затем было намечено, какие именно отряды должны направиться к каким мостам, для того чтобы их захватить.

И еще — были вызваны вооруженные силы для охраны Смольного.

Не прошло и часу, как к Смольному начали подъезжать один за другим грузовики с красногвардейцами и солдатами. Командиры отрядов спрыгивали с машин и спешили за инструкциями в одну из комнат Смольного, туда, где помещался Военно-революционный комитет.

Штаб восстания — Смольный.

В нижнем этаже раздался тяжелый топот ног и грохот металла: солдаты втаскивали наверх пулеметы. На дворе сваливали дрова, строили из них баррикады. Под деревьями тарахтели броневики. Тут же выдавали оружие и патроны. У всех входов уже были выставлены часовые, проверявшие пропуска.

Члены Центрального комитета решили не расходиться из Смольного, не покидать его, как бы опасно тут ни стало. И если даже неприятелю удастся взять Смольный, все равно борьба будет продолжаться: они перейдут тогда в Петропавловскую крепость и оттуда станут руководить боем.

Они твердо помнили указание Ленина: «Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо итти до конца».

Большевики понимали, что теперь их ждет либо победа, либо смерть. И они готовы были итти до конца.

Радио «Авроры»

Большевики, конечно, не знали о ночном заседании Временного правительства, не знали, какие решения были на этом заседании приняты. Но в этом-то и состоит искусство полководца, чтобы по разным мелким признакам суметь догадаться о замыслах врага и вовремя пресечь их.

Большевики, руководившие восстанием, — Ленин, Сталин, Свердлов, Дзержинский и Урицкий, — сумели разгадать планы неприятеля.

Они не сомневались в том, что Временное правительство вызвало уже на подмогу полки из окрестностей Петрограда, что оно ждет с часу на час прибытия подкреплений.

Большевики решили во что бы то ни стало остановить эти полки в пути, не подпустить их к Петрограду.

Но для этого надо было непременно связаться с этими полками, объяснить солдатам, что им незачем поддерживать буржуазное правительство, заставить их повернуть назад.

Как же это сделать?

Воспользоваться для этого телефоном? Но телефонная станция находилась еще в руках врага. Так что по телефону этого сделать было нельзя.

Воспользоваться телеграфом? Но и телеграф еще в руках неприятеля. Так что и этого сделать нельзя.

Отправить в окрестности Петрограда представителей Военно-революционного комитета?

Но, пока они доберутся до места, уйдет много времени, полки уже подойдут к Петрограду. Нет, и это не годится.

Казалось, выхода нет. И все же большевики нашли выход.

Большевики знали, что в устье Невы стоит на якоре военный корабль, крейсер «Аврора». На крейсере имеется своя радиостанция. А команда крейсера подчиняется комиссару Военно-революционного комитета.

Большевики решили воспользоваться корабельной радиостанцией.

И вот днем 24 октября «Аврора» передала по радио распоряжение Военно-революционного комитета всем Советам ближайших к Петрограду городов:

«…Не допускать в Петроград ни одной войсковой части, о которой не было бы известно, какое положение приняла она по отношению к нынешним событиям. Навстречу каждой части надо выслать несколько десятков агитаторов, которые должны выяснить им, направляющимся в Петроград, что их желают натравить на народ…

Надо действовать строго и осторожно и, где окажется нужным, применить силу.

О всех передвижениях войск немедленно сообщать в Смольный институт в Петрограде, Военно-революционному комитету…»

Военно-революционный комитет знал, что на местах найдутся большевики, которые выполнят его распоряжение.

В Кронштадт

По ленинскому плану, в восстании должны были принять участие рабочие, солдаты, матросы. Но матросов в Петрограде почти не было: матросы жили в Кронштадте.

Как известить кронштадтских матросов о том, что восстание началось, как вызвать их в Петроград?

В этом случае радио уже не могло пригодиться. Радиограмме нельзя доверять военных секретов: ее легко может перехватить неприятель. А приказ о вызове матросов в Петроград был военным секретом, его нужно было непременно сохранить в строжайшей тайне.

Тут надо было придумать что-то другое…

Едва только над городом спустились сумерки, как из Смольного вышли два человека в морской форме. Быстро пошли они по направлению к Неве. Там их ждал уже небольшой буксирный катер. Они сейчас же отчалили. Тот, который был постарше, взял на себя работу штурмана. Младший стоял у руля.

Это были два большевика, два матроса. Военно-революционный комитет поручил им пробраться в Кронштадт. Они везли с собой обращение Военно-революционного комитета к кронштадтским матросам, приказ немедленно выступать…

Катер шел по Неве, не зажигая огней, без единого гудка. Он несся вперед, темный и беззвучный. Штурман стоял рядом с рулевым и напряженно вглядывался в даль.

Вот они благополучно миновали Литейный мост. Вот и Троицкий остался позади. Еще два моста впереди: Дворцовый и Николаевский. Неужели им не удастся пройти, неужели катер все-таки задержат?

Дворцовый мост счастливо пройден. Остается последний — Николаевский.

Все так же напряженно вглядывался штурман в темноту. Неясно виднеется вдали, сквозь туман и снег, Николаевский мост; черной дугой вознесся он над Невой.

И вот штурман замечает: мост разведен.

Это зловещий признак: мост могли развести только юнкера. И, значит, тут стоят они настороже, тут их застава.

— Слушай, — говорит штурман и кладет руку на плечо рулевому: — что бы ни случилось, не останавливаться. Если меня убьют, бумагу передашь ты.

И он вытаскивает из-за пазухи сложенную вчетверо бумагу — приказ Военно-революционного комитета.

Рулевой кивает головой.

Катер несется вперед, темный, молчаливый. Ровно и глухо стучит его машина. Мост все ближе и ближе.

И вдруг сверху, с моста, доносится окрик:

— Стой! Кто идет?

— Свои! — отвечает громко и спокойно штурман.

Он, конечно, знает, что ему не поверят на слово. Но он и не надеется на это. Все, что ему нужно, — это выгадать время, хоть пару секунд. Успеть бы хоть немного, хоть чуточку отойти от моста.

Катер несется стрелой вперед.

— Стой! — кричат сверху. — Пароль!

Вместо ответа штурман наклоняется к трубе и командует: полный ход!

Весь вздрогнув, рванулся катер вперед.

И сейчас же затрещали выстрелы. Юнкера стреляли по уходящему катеру из винтовок и пулемета. Пули так и сыпались в воду, царапали корму и борт.

А катер несется по реке, точно птица. Быстро-быстро, изо всех сил стучит его машина. Темнота смыкается за ним…

Постепенно выстрелы стали звучать реже. Юнкера, очевидно, не могли уже различить в темноте катер и стреляли теперь просто так, наугад. Наконец стихли и эти запоздалые выстрелы.

Штурман вынул платок и вытер поте лица.

— Проскочили! — сказал он и радостно улыбнулся.

Ночью катер пришел в Кронштадт. Приказ Военно-революционного комитета сейчас же был передан Кронштадтскому совету.