Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени

Гораздо интереснее случилось с музыкальной группой «Ягуары». Вот это было — да! Здорово! Надо сказать, что последнее время весь наш класс просто помешался на этих музыкальных группах. Все стали ходить в фанах, то есть фанатах одной или другой. Обменивались дисками и все спорили, какая лучше. А тут, оказывается, к нам в город приезжает самая что ни на есть прикольная зарубежная группа «Ягуары». Уже за месяц начался колотун. Конечно, деньги за билет надо было платить бешеные. Такие деньги были только у Васи Че. и еще одной девочки из богатой семьи. Потом оказалось, что другая девочка по большому знакомству тоже туда попала. Она даже прядь волос выкрасила под ягуара, пятнами. Вот, собственно и все. Все остальные счастливцам жутко завидовали и переживали, что не смогут попасть на концерт, а я ходил себе и посвистывал.

Но вот этот день долгожданный, наконец, пришел, начало концерта в семь… Я все посматривал на часы — очень волновался. А тут вдруг с работы неожиданно заявилась мать и, судя по всему, никуда уходить не собиралась, даже в магазин. И какая-то общительная такая, и все ко мне с разговорами. В другое время я, может, с ней и поговорил, но тогда… Я лег и сказал, что хочу спать. Стало только хуже, мать все подходила ко мне — что болит, что случилось и не выпью ли я молока, и не пожарить ли мне блинчиков, так что в конце концов я не выдержал и заорал дурным голосом, чтобы она оставила меня в покое. Мать обиделась и ушла к себе, а я закрылся с головой одеялом и поспешил на концерт. Я никогда не был во Дворце спорта и не мог себе представить, какой он внутри, но я хорошо знал вход туда и ведущую к входу лестницу. И вот я оказался на лестнице и быстро поспешил к входу, проскочил мимо контролера и прошмыгнул в зал.

Конечно, я мог расположиться в любом месте зала, даже под потолком. Но мне хотелось все-таки быть вместе со всеми. Надо сказать, концерт был, конечно, супер. И «Ягуары» эти классные, оправдали ожидания. Зрительный зал стоял на ушах. Все свистели, кричали, топали, размахивали руками… Девчонки прям визжали, бились в истерике и бежали к сцене… Это напоминало эхо того, что происходило на сцене, даже более оглушительное, чем само представление. Я тоже кричал, и подпрыгивал, и даже пытался свистеть, и первый раз за все время моих «путешествий» почувствовал досаду и огорчение от того, что меня не слышно. Что здесь я как бы не существую… Концерт уже длился долго, подходил к концу, накал эмоций, считайте, достиг своей высшей точки, как какая-то сила меня просто вырвала из всего этого — мать совала мне градусник. Я опять заорал, но уже тише, потому что был такой сонный. Больше не стал возвращаться на концерт — ведь я посмотрел почти весь.

Потом я долго, весь оставшийся вечер, ходил оглушенный и даже пообщался с матерью. Она рассказывала мне про свою работу, я слушал, но не врубался. Она была счастлива.

На другой день я испытал что-то похожее на «минуту славы». В школе на перемене у нас как бы образовалось два кружка. В центре одного Вася Че, а в центре другого обе девочки — та, у которой были богатые родители, и та, которая выкрасила прядь волос под леопарда. Шло бурное обсуждение вчерашнего концерта. Я подошел и небрежно так, но достаточно громко, чтобы было слышно в обоих кружках, сказал:

— Конечно, все было очень прикольно, но самый хит «Песни Нила», не даром его повторяли на бис три раза.

Вася Че. прямо взвился:

— Ты-то откуда знаешь?! Ты что там был?!

Да и девчонки, та, у которой богатые родители, и та, которые выкрасила прядь волос под леопарда, очень разволновались.

— Может и был, — сказал я многозначительно и направился в сторону туалета.

И все, весь класс с изумлением смотрели мне вслед.

Долгое время мне казалось, что я в своих «путешествиях» один. Я бродил среди людей и животных, но был как бы другого племени и совершенно не мог с ними общаться. Я проходил сквозь них, а они проходили сквозь меня. И вот однажды я встретил такого же путешественника.

Мне нравилась одна картинка в журнале — берег не то моря, не то океана, подпись оторвана, как здесь разберешь. Мне приятнее было думать, что это океан. И вот берег океана, песок, дюны… И это все. Пейзаж печальный, но какой-то умиротворяющий. Я часто там бывал. Просто сидел на песке и смотрел на океан. И вот там я встретил «его». Это был мальчик моих лет, я сразу понял, что он «такой же». Он был американцем, но мне не понадобился мой плохой английский, общались мы тем же путем, каким я общался с «пятном». Я появился раньше, сидел на берегу и смотрел на волны. Хотелось бы, конечно, побросать в воду камешки, но что я не мог, того не мог. Дул ветер, немного штормило. И тут я увидел «его» — в джинсах и курточке, ростом с меня, а вообще нет, выше, он подошел ко мне и мы оба тут же сообразили, что к чему. Он сел рядом, провел рукой по песку, как будто хотел набрать горсть. Но ведь и он, как я, этого не мог.

— Типа, ты откуда? — это как бы спросил я.

— Типа, из Иллинойса. — это как бы ответил он.

— Ну и как там, в Иллинойсе? — это я.

— Хреново. А у тебя.

— Тоже не сахар.

— Пурга кругом.

— Точно.

— Девочка у тебя ест? — это как бы спросил он.

Я подумал и ответил:

— Да.

— А у меня нет, — он помрачнел.

— А друг у тебя есть? — опять он.

Я вспомнил про Васю Че. и ответил:

— Да.

— А у меня нет. Пурга все, — это он.

— Пурга, — согласился я.

— Я их всех убью.

— Как? — поинтересовался я.

— У меня ружье есть.

— А зачем их убивать?

— Пурга все.

— А убивать зачем?

— Я их ненавижу.

— А когда?

— Думаю, завтра.

— Лучше давай встретимся. Погуляем.

— Где?

— Хочешь у Эйфелевой башни, хочешь в Колизее.

— Тогда в Колизее.

— Давай в Колизее. Только не завтра, а послезавтра. Мне надо к контрольной готовиться.

— Хорошо. Послезавтра.

Мы посидели еще немного, но больше не общались. Было очень жаль, что мы не можем побросать в воду камешки. Это было бы здорово!

Когда я сказал, что у меня есть девочка, я, конечно, соврал, но не совсем. В нашем классе была одна девочка, волосы рыжие, а лицо светлое-светлое. Наверное, она мне нравилась, раз я о ней часто думал. Как-то я заглянул ей через плечо и увидел фотографию, где она у себя дома. Такие «картинки» я наловчился схватывать мгновенно, как будто у меня вместо глаз был фотоаппарат. К ней домой я отправился в тот же вечер и проболтался там несколько часов — смотрел, как она делает уроки, смотрит телевизор и даже ложится спать… Когда она раздевалась, я отворачивался. Не думаю, что я ангел, я обычный, просто мне кажется, в моем положении низко подсматривать. Иногда я заглядывал к ней запросто — посмотреть на ее спящее лицо… Все-таки, она была у меня в душе. Значит, я не совсем соврал.

С этим мальчиком я виделся еще несколько раз. Мы назначали встречу в каком-нибудь известном месте, где ошибиться и не найти друг друга было бы просто невозможно — у Египетских пирамид, на площади Святого Марка в Венеции или у Эйфелевой башни в Париже. Он все жаловался на своих однокашников, на свою жизнь и говорил, что жизнь — «пурга». Я ничего не мог сказать про его жизнь, я ее не знал — поэтому просто отвлекал его от всего этого. Гуляли и все. Как-то он не пришел. И мы потерялись. Я еще заглядывал на свой любимый берег океана, где мы встретились, но даже не мог оставить там для него знак — просто написать на песке какое-нибудь слово. Ведь я не мог сдвинуть с места даже песчинку!

Я все спрашивал у матери — у нее бурно обсуждали на работе всякие новости — не слыхала ли она о каком-нибудь происшествии в Америке, ну чтобы типа ученик расстрелял одноклассников?… При этом мать так странно посматривала на меня, что я перестал об этом говорить. Как-то подобный случай показывали по телевизору и показывали мальчика, который это сделал. Мне стало поспокойнее, мой «мальчик» был на него не похож. Потом этот был из Германии, а мой из Америки, штат Иллинойс. Не могу сказать, что я был в восторге от своего класса, но до такой ненависти, конечно, не доходило…