Третье лето Союза «Волшебные штаны»

Они подошли к краю бассейна — туда, где была наибольшая глубина.

Они стояли совсем близко друг к другу, цепляясь палиями ног за бортик. Потом они посмотрели друг другу в глаза, зная, что это будет забавно.

Раз. Два. Три.

Они прыгнули.

Бриджит чувствовала себя лучше: болезнь потихоньку отпускала.

Известие о том, что у Кармен родился брат, стало бальзамом для ее истерзанной души. Бриджит истратила недельную зарплату и послала Кристине море цветов и облако воздушных шаров. Все было неплохо, только сердце болело. Сердце тосковало по Эрику, а он исчез еще в субботу, ничего не сказав.

В номере его не было, уже три дня он не приходил на ужин. В конце концов Бриджит плюнула на гордость и отправилась к Джо.

— Мой напарник куда-то пропал, — нарочито небрежно сказала она.

— Ага, так теперь он тебе нравится, да? — лукаво спросил Джо.

Би захотелось его стукнуть.

— Так ты не знаешь, где он? — Она не смогла произнести имя Эрика.

— Понятия не имею. — Джо пожал плечами.

Би поковыряла большим пальцем босой ноги дощатый пол.

— А когда он вернется?

— Надеюсь, в понедельник — ведь начинается чемпионат.

В эту минуту Бриджит ненавидела Джо, великого футболиста команды Сан-Хосе. Ему никогда ни до кого не было дела.

— Он тебе что-нибудь говорил?

— Говорил, что должен уехать на пару дней. Больше ничего.

Разозленная Бриджит резко повернулась и зашагала прочь. И вскрикнула от боли, когда в большой палец ей вонзилась щепка от соснового пола. Почему она не надела эти чертовы кеды? О чем она вообще думает? И где Эрик? Почему он уехал от нее? Что произошло между ними?

Вечером Бриджит решила устроить пробежку, но у нее не было сил. Есть тоже не хотелось. Она позвонила Лене, Кармен и Тибби, оставила им сообщения, сильно опечалившись оттого, что подруг не было дома. Куда они все подевались? Бриджит чувствовала себя невыносимо одинокой.

Она подумала, не позвонить ли Грете, но не знала, как объяснить бабушке свои чувства. Ведь Эрик не был ее парнем. В общем, он не был ей никем. Почему же тогда она умирала без него?

Она сидела на пирсе и наблюдала за сгущающимися тучами. Ей хотелось, чтобы пошел дождь и чтобы вода смыла боль и сомнения, но природу бесполезно о чем-либо просить.

Ей не сиделось на месте: она встала, пошла на футбольное поле и недолго погоняла мяч. Где-то вдали сверкнула молния, но дождь все еще не собрался.

Видит Бог, Бриджит очень старалась, чтобы это лето не было похоже на то, первое. Но кажется, у нее ничего не получилось. Как и тогда, сейчас ей страстно хотелось большего. Хотелось, но она должна была довольствоваться немногим. Эрик, сам того не желая, вселял в Бриджит надежду на любовь, и она чувствовала убогость собственных чувств. Эрик обрекал Би на саморазрушение тем, что дразнил ее собой и при этом не подпускал близко.

Почему он с ней так поступал? Почему она не сопротивлялась и снова попалась на крючок, хотя уже получила горький урок?

Бриджит жалела, что Эрик пришел к ней во вре-мя болезни, что он заботился о ней и прижимал к себе всю ночь. Полученная близость была как наркотик, и теперь у Би началась ломка. Лучше вообще не знать, что такое возможно, чем знать и не получать.

А может, она настоящая неудачница? Может, надо полностью измениться, отказаться от себя? Но во имя чего? Принести себя в жертву тому, кто этого заслуживает, — благородный поступок. Но жертва, которая никому не нужна, бессмысленна и печальна.

Бриджит всегда считала себя независимой и сильной, но теперь, вкусив любви, она мечтала о еще большем.

Нарисовать свою семью оказалось нелегким делом, но самый трудный портрет Лена оставила напоследок.

Она тянула время: сходила с Эффи на маникюр, а потом за продуктами, помогала готовить Кристине, а вечером валялась с Кармен на полу, болтая о живописи, Вине, университете и поглядывая на мирно спящего малыша.

Но дальше откладывать было некуда: завтра последний день, когда можно отослать портфолио.

Итак, в доме тишина и на редкость хорошее освещение. Лена надела Волшебные Штаны и села перед зеркалом.

Одно дело — заглянуть в душу другому человеку, другое — в свою собственную. Если чувства мешают увидеть истинное лицо того, кого любишь, то как увидеть себя?

Лена с удивлением обнаружила, что отражение в зеркале ей не совсем знакомо. Да, она смотрела на себя тысячу раз, но не помнила свое лицо так же хорошо, как мамино или папино.

У Лены были странные отношения с собственной внешностью. Она и радовалась, и не радовалась своей красоте. Лев Толстой писал в «Анне Карениной», что все счастливые семьи похожи. Лене казалось, что все красивые лица одинаковы: правильные черты, строгая симметрия. Лишь уродство и грусть придают индивидуальность. Лена не была уродлива, но грусти ей было не занимать.

Вздохнув, она начала рисовать контур своей щеки и вдруг поняла, что похожа на человека, который чего-то ждет. Ждет терпеливо, спокойно, упорно. Чего же? Или кого же?

Огромный слон насмешливо фыркнул из дальнего угла комнаты. Костаса, конечно, кого же еще?

Лена ждала, что Костас вернется. Она цеплялась за несбыточную мечту и терпеливо ждала. Она умела хорошо ждать, хоть это и не самое лучшее из человеческих качеств.

«Освободи меня», — умоляла она своего слона.

Нужно было отпустить Костаса и продолжать жить. Может, еще раз влюбиться? У Лены был для этого кандидат.

Казалось, легко избавиться от мук, страданий и тоски по Костасу, но, прогнав боль, она неизбежно должна была прогнать и любовь, избавиться от ощущения, что нужна кому-то, от воспоминаний об их объятиях, забыть, как Костас произносил ее имя, как он семнадцать раз написал в одном из писем «я тебя люблю» — по одному на каждый год ее жизни. Лена перечитывала его письма, перечитывала часто, но не из мазохизма, а для того, чтобы подпитаться остатками волшебства, связанного с ее любовью и болью.

Лена ждала, что Костас придет и поможет ей. Она словно ютилась по углам чужих жизней — Костаса, папиной, довольствуясь тем пространством, которое они ей отводили. Нет, она больше не могла ждать Костаса — именно это говорило отражение в зеркале. Лишь один человек на свете мог помочь Лене, и этот человек смотрел прямо на нее.

Би, позвони, а? Вот Штаны, носи их с умом, и пусть они придадут тебе сил. Я волнуюсь за тебя, Би. Я здесь, но могу примчаться в мгновение ока. Позвони.

Люблю, Лена.

* * *

Бриджит увидела Эрика лишь в понедельник утром. Ей показалось, что она ждала его так долго, что за это время во Вселенной могли родиться несколько новых галактик.

Они избегали смотреть друг на друга, во всяком случае, Бриджит старалась, чтобы он не замечал ее взглядов. Он струсил, не так ли? Она терпеть не могла трусов. Терпеть не могла трусить сама. Как мог Эрик за такое короткое время превратиться из ее героя в презираемую личность?

Чемпионат начинался в понедельник и должен был продлиться неделю, так что их с Эриком освободили от дежурства на озере. Теперь все думали лишь о футболе, и Эрику с Бриджит не было необходимости видеться.

Ко вторнику команда Бриджит выиграла уже две игры. Обычно она не загоняла своих игроков до смерти, но теперь была строга и безжалостна. Команда Эрика тоже выиграла две игры, и Бриджит не могла не признать, что Эрик лучший тренер. Он был спокойным, обладал превосходной интуицией и богатым опытом. Бриджит считали одаренной, но непредсказуемой и слишком юной. Раз уж команду Эрика признали сильнейшей, значит, надо было ее обыграть. Наверное, это был не лучший способ отыграться, но Би предпочитала выплеснуть опасную энергию на футбольном поле, а не как-то иначе.

Итак, ее команда и команда Эрика должны были встретиться в финальной игре в пятницу. Каждую секунду Би продумывала стратегию. У нее было несколько блестящих игроков: Карл Ландгрен, Эйден Кросс, Рассел Чен. Она точно знала, как их использовать, а вот что делать с ребятами вроде Нотона, стоило подумать. Бриджит наблюдала за командой Эрика и каждый вечер собирала своих игроков, устраивала им утренние пробежки и тренировки до потери пульса. Три или четыре раза за все это время Эрик приветственно махал ей рукой и пытался поймать ее взгляд, но Бриджит опускала голову, не желая больше ни на что надеяться.