Под грозой (сборник)

у них хорошая: ясные пуговицы, фуражка с лен-

точкой без козырька—прямо смотреть любо.

И у Сеньки сладким трепетом замирала душа,

когда он представлял себя в ясных пуговицах и

в фуражке без козырька. Эх, хорошо-бы!..'

IX.

Стало уже вечереть, когда показался берег.

Солнце зажигало стекла в домах, горели маковки

городских церквей. Вот уже и обрыв обозначился

своими рытвинами и выступами. Как гнездо ласто-

чек, лепятся наверху домишки. На берегу копо-

шатся люди, чернеют баркасы. Виден край гавани

с каменным волнорезом. Стоит, как свеча, тонкий,

белый маяк, и стекла в фонаре светятся на солнце.

Дымят внизу пароходы... Все плывет навстречу,

приближается, точно протягивает дружески руки.

Тихо подошли к берегу, бросили якорь. На воде

уже лежали горячие, ярко-оранжевые ленты за-

ката... Подали каюк. Рыбаков уже ждали на берегу

торговцы и торговки. Наперебой стали торговать

рыбу. Кричали, божились, хлопали руками, ста-

раясь выторговать хоть копейку.

Когда Сенька очутился на берегу, ему показа-

лось, что земля качается под ногами, и ноги как-

будто разучились ходить. Еще бы, четыре дня он

провел на море... Но все-таки он бойко вскараб-

кался по крутой тропинке на обрыв, с сумкой

в руке. Там стоял Митька, поджидая товарища.

— Глянь... А загорел, засмолился, как цыган,—

приветствовал он Сеньку.

— А что-ж? Такое дело,—улыбнулся Сенька.—

Ну, знаешь, и здорово.

— Что?

— Да плавали. Тут как рассказать тебе, что

с нами было, так целая история. Приходи сюда

попозже, потолкуем, а сейчас домой побегу.

И Сенька, покачиваясь и сам дивясь этому,

пошел дальше.

Вот и домик их. У ворот стоит мать, улы-

бается.

— Рыбалки наши вернулись,—говорит она.—

Смотри-ка, да он вырос. Ишь какой красный стал,

узнать нельзя. С удачей?

— Ого, еще как,— сказал Сенька, скаля белые

зубы.— Полбаркаса насыпали. Да какая рыба! Осе-

тер, судак... икряные. Вот вам, маменька, гостинец.

Сенька раскрыл сумку: там лежали два судака

и молодой остроносый осетер.

— Спасибо, сынок. А Андрей где?

— Управляется с баркасом.

— Благополучно с'ездили?

— Ничего, только в льдину было врезались да

покачало потом, а то все хорошо... Рыбалку одного

с баркаса сняли. Чуть было не утоп.

Пошли в домик. Мать засуетилась с ужи-

ном—надо покормить хорошо своих молодчиков.

А Сенька ходил, покачиваясь, по комнате, и ему

в самом деле казалось, что он переменился, вырос

за эти четыре дня.

«Вот он—первый выход,—думал Сенька. Ка-

жись, пустяки, поехал и приехал, только и всего,

а как будто другим стал, сам в себе перемену вижу».

Маленькая комнатка покачивалась, в ногах чув-

ствовалась нетвердость, но на душе было спокойно,

точно он сделал какое-то большое, важное дело,

и все это знают и тоже говорят—хорошо.

И Сеньке было приятно думать об этом.

Да, первый шаг сделан. Началась трудовая

жизнь.