Популярность. Дневник подростка-изгоя

Я ставлю рюкзак на пол, улыбаюсь ему и сажусь рядом. Он приподнимает уголки губ, отворачивается и заговаривает со своим другом. У него очень тихий голос, и когда говорит, он всегда кажется слегка удивленным.

Мы выходим из кабинета, и Николас делает нечто из ряда вон выходящее на сегодняшний день. Он открывает передо мной дверь и пропускает меня вперед.

Вот и снова оно, шипучее бурление подступающей влюбленности, так и рвущееся на поверхность. Я как на крыльях мчусь на второй урок.

Пока чуть не врезаюсь в целующуюся парочку.

Это меня смешит. Ох, Бетти, знала бы, что ждет тебя в будущем.

– Итак, ребята, добро пожаловать на первый урок по половому воспитанию. Сегодня мы поговорим про мужскую и женскую репродуктивную систему. И не нужно стесняться нормальных анатомических терминов. После этого мы посмотрим видео о ЗППП. Поверьте мне, это изменит вас на всю жизнь.

Мы с Кензи переглядываемся. Месяцами мисс Уэлч пыталась завести об этом разговор, но мы вечно уходили от темы, и все заканчивалось рисунками пищевой пирамиды или дискуссиями о марихуане. Теперь все. Мы молились, чтобы этот день никогда не пришел, но он настал. Самое настоящее половое воспитание под началом мисс Уэлч.

Мисс Уэлч поручает раздать всем схемы с изображением мужских и женских гениталий.

– Заполните то, что вам знакомо, потом разберем все остальное.

Я с легкостью подписываю все части женской анатомии, но вторая схема ставит меня в тупик.

– Мэм, что такое номер двенадцать? – спрашивает мальчик с заднего ряда.

– Серьезно? Ты не знаешь, где твои яички? – посмеивается мисс Уэлч.

Я прячу глаза. Это даже я узнала.

Мисс Уэлч продолжает и нажимает «пуск» на пульте.

Я не стану описывать произошедшее в последующие двадцать минут. Но я упомяну, что фильм был снят в восьмидесятых. Отвратительные прически, недостоверная информация о СПИДе и чудовищное музыкально сопровождение. Слова в песне были примерно следующие:

Мисс Уэлч выключает телевизор.

– Ну что, класс, все видели гной и инфекцию? А генитальные бородавки? Все так и происходит. Не занимайтесь сексом. А теперь, кто сбегает мне за ланчем?

Я нагибаюсь к Кензи, которая прячет лицо в воротнике толстовки.

– Кензи, мне кажется, я уйду в монастырь.

– Удачи будущей монашке.

Когда я просыпаюсь и смотрю на календарь, то не думаю ни о выпускном, ни о вечеринке, ни о мальчиках, ни о том, что мне сегодня снова предстоит пройти через половое воспитание.

Сегодня моей сестре исполнилось бы восемь лет.

Эта мысль как удар под дых заставляет меня хватать ртом воздух и сдерживать слезы. Моя младшая сестренка, Ариана, танцевала бы по дому в предвкушении подарков и торта. Каждый год я надеюсь, что этот день перестанет причинять боль.

Я постепенно прихожу к пониманию, что этого не произойдет никогда.

Ее дни рождения я переношу тяжелее, чем годовщины смерти. Дни рождения напоминают мне о том, чему никогда не бывать.

Сегодня вечером в школе проходит торжественная церемония для тех, кто закончил год на одни пятерки или с безупречной посещаемостью. Я крашусь в машине и пытаюсь обобрать катышки с брюк. Мама, Броди и Наталия усаживаются в задних рядах. У папы лекция, так что он прийти не смог.

Первые ряды в зале выделены для восьмиклассников. Я сажусь рядом с волейболисткой из «менее популярной» группы. Она таращится на меня.

Ежась под ее взглядом, я решаю сказать: «Привет». Мы начинаем болтать.

– Знаешь, – признается она, – я никогда тебя не уважала, пока не увидела, как ты сидишь там, со всеми парнями, и в ус не дуешь. Ты была такая крутая. Такая уверенная.

– Спасибо.

Она улыбается мне – самой настоящей улыбкой, которая говорит: «Я признаю твое право на существование».

Какое прекрасное ощущение.

Я поворачиваюсь в мамину сторону и вижу, что пришел папа. Он машет мне рукой. Он примчался сюда второпях в перерыве между лекциями, просто чтобы меня увидеть. Я очень растрогана.

Когда церемония окончена, я болтаю с Данте, а потом бегу к Кензи, чтобы обнять ее. Забавно, что мы с ней единственные девчонки в брюках. У дураков мысли сходятся.

Не верится, что школа уже почти окончена. При этом мне еще столько всего предстоит сделать. Я почти готова, Бетти.

Популярность.

Ее определение всегда как-то ускользало от меня. Я знала, чего не случается с теми, кто популярен. Популярность – это когда тебя не выбирают последней. Когда над тобой не издеваются. Когда с тобой не отказываются садиться рядом. Когда ты не одинок. Но этого уже недостаточно. Мне нужны мнения реальных людей – я хочу знать, правда ли становлюсь популярной благодаря Бетти? Пора расспросить моих одноклассников, что значит для них популярность. Я начинаю с Габриэля (высокий парень, который не дал толпе в столовой растоптать меня) и ребят за его столом, которые в последнее время стали обращаться со мной получше.

– Привет, – весело здороваюсь я.

– Снова ты! – говорит Серхио и наклоняется ко мне, чтобы «дать пять».

– Ага.

Габриэль улыбается. Я сажусь напротив него и достаю свой обед.

Один из парней, Луис, отодвигается как можно дальше от меня.

– Что такое? – спрашивает Габриэль. – Девчонки испугался?

– Э, ну, я, как бы, я не знаю, что говорить в присутствии, э, женского пола, и я, типа, нервничаю и, ну, начинаю чесаться, – он пожимает плечами и смотрит на меня. – Ничего личного.