Старшая сестра

Шёл снег. Тротуары уже покрылись свежей белизной. Следы прохожих чётко печатались на этой мягкой белизне, но тут же снова теряли свои очертания, застилаемые новыми снежинками.

«Э! Какой уж каток, – подумала Тамара, – всё занесло! Вот досада! Может, к Зине всё-таки пойти, раз уж катка всё равно нет?»

Она повернулась и медленно пошла по той улице, где жила Зина.

«Да, а уроки? – Тамара опять остановилась. – Весь вечер там пробуду, а уроки учить когда?»

Тамара повернула обратно. Отвечать историю Зина за неё не будет!

Она уже почти дошла до своей калитки и снова остановилась: «Историю учить… А почему я не могу историю вместе с Зиной учить? И гораздо лучше запомнится».

Тамара пришла в отличное настроение и, размахивая коньками в такт своему шагу, отправилась к Зине. Вот как хорошо она придумала – и Зина будет довольна, что Тамара навестила её, и Тамара выполнит обещание. А кроме того, и урок выучит.

Зина ждала Тамару с той минуты, как пришла из школы. Они с Антоном пообедали побыстрее, убрали со стола, вымыли посуду. Теперь Антон аккуратно относил посуду в буфет, не прыгал с чашками в руках. Он словно повзрослел за эти несколько дней и всерьёз старался помогать Зине. Зина посуше вытерла клеёнку, постелила скатерть – сейчас придёт Тамара, и они сядут за уроки. Но Тамары не было, и Зина пока что принялась штопать Антону чулки.

В хозяйстве было столько мелких, но необходимых дел! То у ребят пуговиц не хватает – надо пришить, то чулки проносились – надо заштопать, то у Изюмки все платья загрязнились – надо постирать… А там надо бельё снести в прачечную, сходить за ним. И пол надо вымыть в субботу.

А уроки! Обед!.. Ни одной минуты терять нельзя!

Каждый день кто-нибудь из девочек приходил к Зине – не по одной, а по двое, по трое. Каждая старалась что-нибудь сделать – зачинить ребячью рубашонку, прибрать… И плохо ли, хорошо ли, хозяйство у Стрешневых держалось. Но вот сегодня Зина неожиданно осталась одна.

– Сегодня снегу навалило, – сказала Фатьма, – надо маме помочь снег с улицы свозить.

– Ступай, Фатьма, ступай, – ответила Зина. – Конечно, надо помочь. А ведь ко мне сегодня Тамара придёт!

Тамара не приходила. Зина и Антон сели за уроки. Они сидели за круглым столом друг против друга. Всё как будто было такое же, как и раньше, – и стол, и скатерть на столе, и лампа над ними, как большой жёлтый цветок. Но не сидела рядом с ними мама, не согревала их своим добрым, заботливым взглядом и улыбкой… И скатерть, которая у мамы будто и не пачкалась никогда, нынче была вся в пятнах, и жёлтый абажур не светился так тепло и весело. Чувствовали дети, что их квартира стала какой-то будничной, словно повернули её окнами на север и солнышко перестало освещать её. Зина изо всех сил старалась держать всё в квартире так, как было при маме, но у неё не хватало ни сил, ни уменья, ни времени…

Прошло больше часа. Антон сделал свои уроки и дал Зине проверить. Он ждал, навалившись на стол и подпершись локтями, что она скажет.

– Ну что? Много насажал ошибок?

– Нет, не много. А две всё-таки посадил.

– Где это?

– А вот написал «снех». Разве «снег» так пишется? И ещё – «чевер». Что за «чевер»?

– Какой «чевер»?

– Не знаю. У тебя надо спросить.

Антон глядел в тетрадку, почёсывая затылок.

«Вихры отрастил, – заметила Зина, – остричь его надо…»

– А! – Антон обрадовался. – Это не «чевер», а «вечер»! Это никакая не ошибка, просто я буквы не туда поставил.

Исправив ошибки, он поднял на Зину свои круглые голубые глаза и спросил негромко:

– А сегодня, значит, твои подруги не придут?

– Почему это не придут? – возразила Зина. – Тамара придёт. Ты, Антон, сделал уроки, так иди погуляй.

– Я не пойду гулять, – заупрямился Антон, – там снег.

– Ну и что ж, что снег? Можно в снежки играть, горку строить. А ты забыл, что мама всегда гулять велела?

Антон молчал.

– Ну скажи, – настаивала Зина: – мама велела или не велела?

– Велела, – пробурчал Антон и начал сползать со стула.

– Надо бы мне с тобой в парикмахерскую сходить… – сказала Зина, провожая его глазами, – но как же уйти? Сейчас Тамара придёт…

Антон ушёл. Зина принялась за историю. Но, повторяя урок, она прислушивалась, поглядывала на часы, ждала…

«Как же так? – Зина задумалась над раскрытой книгой. Ей вспомнился осенний лес, дубовая ветка, руки подруг, соединившиеся для вечной дружбы. – Как же так? На всю жизнь… Помогать в беде… Ну, вот она – беда. А Тамара?..»

У Зины сжались губы и брови нахмурились. Приходилось признать, что всё это было пустое – пустые слова, пустые обещания. Умеет Тамара произносить складные фразы, ну и произносит… А она-то, Зина, поверила!

«А может, она не могла прийти сегодня? – Зине очень хотелось оправдать и как-нибудь выгородить Тамару перед собой. Но тут же сама себе возразила с горечью: – Сегодня не могла, и вчера, и столько дней не могла. А Фатьма пришла сразу – почему же она могла?.. Помогать… А мне и не нужно помогать. Я всё сама сделаю. Но побыть-то со мной, побыть-то со мной! Ведь мне одной нельзя – я умру, если буду одна!.. Мамочка!.. Мамочка, помоги мне как-нибудь! У меня очень сердце болит…»

Заводской гудок, далёкий, протяжный, пропел свою песню. Зина вытерла глаза и пошла разогревать отцу обед.

Отец и Изюмка (отец теперь прямо с работы заходил за ней в детский сад) явились все в снегу.

– Дед Мороз и Снегурочка, – улыбнулась Зина и принялась раздевать Изюмку.

Изюмка смеялась, глядя на отца:

– У, какой, даже на бровях снег!

А отец ещё с порога спросил:

– Как дела?

Он теперь всегда так: не успеет войти и уже спрашивает, всё ли благополучно дома, а сам тревожно, какими-то странно большими глазами, оглядывает детей, словно боится, что опять какая-нибудь беда забрела в его семью.

– Всё в порядке, папа, – поспешила ответить Зина. – Обедать садись.

Но отец, прежде чем сесть за стол, выложил перед Зиной покупки:

– Вот мясо – купил по дороге, вот масло – взял в заводском буфете, вот колбаса – там же взял…

– Папка, какой ты становишься хозяйственный! – сказала Зина и, очень довольная, отнесла свёртки на холод.