Здравствуй, Валерка! (сборник)

Как только кончились уроки, я на всех парах понесся домой и пулей

взлетел на пятый этаж. Там жила одна бабушка. У нее была кудрявая беленькая

собачка с черненьким, как кнопка, носом. Если ее увидать издалека, то можно

испугаться - страшное чудище. А если подойти поближе, то сразу станет ясно, что это безобидная комнатная собачонка.

Но у меня не было выбора, больше собак в нашем доме не водилось.

Я сказал бабушке, что очень люблю собак, но все собаки мира, в том

числе и доберманы-пинчеры, не стоят и одного коготка ее, бабушкиной, собачки. И пусть поэтому она, бабушка, позволит мне погулять с ее собачкой

по двору.

Бабушка была растрогана. Она забыла, как я таскал ее собачонку за хвост

и купал в луже.

Бабушка умиленно пролепетала:

- Ты слышишь, Роза, какой прекрасный мальчик живет в нашем доме?

Воспитанный, любит животных... Иди с ним погуляй. Только, мальчик, не долго, а то Роза сегодня кашляла. Я боюсь, не простудилась ли она.

Я быстро спустился вниз. И как раз вовремя - по лестнице уже шлепал

галошами пионерский патруль. Я еле успел захлопнуть за собой дверь, как...

Дзинь!.. Патруль!

Я дернул Розу за хвост: вот сейчас залает! Но она только жалобно

заскулила. Я еще раз дернул - ну полай, старушка, тебе жалко, что ли?

Роза чуть не заплакала, но лаять не хотела. Она просто не умела, наверно.

Тогда я встал на четвереньки, чтобы показать Розе пример, и вдохновенно

прогавкал: гав! гав!

Второй звонок захлебнулся на первой же ноте.

Я невинно спросил:

- Кто там?

- Это мы, - дрожащим голосом ответила Галка. - А откуда у тебя собака?

- Я же вам рассказывал, а вы мне не поверили. Погодите минутку. Я ее

привяжу, а то она на чужих бросается. Особенно на девчонок.

Звякая цепочкой, я завел собачку в угол, взъерошил на ней шерсть и

случайно мои руки попали Розе под мышки.

Я крикнул:

- Входите! Эльбрус на цепи!

И тут произошло что-то необыкновенное. Наверно, Роза как огня боялась

щекотки. И очень не любила, когда ее щекотали. Потому что в ту минуту, когда

ребята появились на пороге, Роза вырвалась из моих рук, бешено взвизгнула, залаяла и принялась носиться по коридору. Взъерошенная, разозленная, она

казалась такой страшной, что даже я струсил.

А ребята? Сминая друг друга, они скатились по лестнице вниз.

Я еле успокоил разбушевавшуюся Розу и отвел ее к бабушке.

Утром, едва я переступил порог класса, на меня налетела Галка

Новожилова.

- Ну, Коробухин, это переходит всякие границы. На своих товарищей

науськать бешеную собаку! Так тебе это не пройдет.

Она оглядела орлиным взором весь класс и произнесла:

- Наш отряд решил объявить тебе бойкот. С сегодняшнего дня мы с тобой

не разговариваем. Ты нам не товарищ.

- Все со мной не разговаривают? - Я посмотрел на Семку.

Семка отвернулся.

- Все, - отрезал Ленька Александров.

На первом уроке со мной никто не разговаривал, на переменке тоже, на

втором уроке в мою сторону никто даже не глянул, на второй переменке на мои

вопросы не отвечали, на третьем уроке - тоже, на большой переменке - целых

15 минут! - со мной никто не перекинулся словечком, на четвертой переменке

бойкот продолжался.

После пятого урока я мрачно произнес:

- Пойти утопиться, что ли!.. А что еще остается человеку?

И, еле переставляя ноги, поплелся по коридору.

Я ОБЪЯВЛЯЮ ГОЛОДОВКУ

Конечно, топиться я и не думал. Я отправился в кино. Со вчерашнего дня

во всех кинотеатрах шел фильм "Парижские тайны".

По городу были расклеены голубые афиши. С афиш улыбался широкоплечий

парень. От его ударов во все стороны разлетались типы с мрачными

физиономиями.

Разве можно было не пойти на такой фильм? Легче в школу не пойти...

Кино мне понравилось. Здорово дерется этот маркиз. Надо будет мне

потренироваться. Бокс в жизни пригодится.

Занятый такими мыслями, я брел по улице. И ничего не замечал. Вдруг на

меня налетел и чуть не сшиб с ног Семка.

- Ты что правила уличного движения нарушаешь? - рассердился я.

- Ты жив? - у Семки дрожали руки, дрожал портфель, а лицо было таким

испуганным, будто он только что побывал в пасти у льва и лишь чудом

вырвался.

- Интересно, почему я должен умереть? - удивленно спросил я.

- Да нет, конечно, - обрадовался Семка. - Я побегу, скажу ребятам. А то

они думают, что ты... - Семка нервно хихикнул, - утопился. Ищут тебя...

- Обожди. - Я схватил Семку за руку. - Ищут, говоришь?

- Да, - торопливо закивал Семка, - уже и дома были. А ты где шатался? В

кино сидел?

Я ничего не ответил, потому что я размышлял. Мысли одна за другой

появлялись в моей голове, они перебивали друг дружку и не давали

сосредоточиться: "А что, если я... Нет, лучше так... А может - наоборот?"

Наконец я решился.

- Ну, прощай, - задумчиво произнес я.

- Ты к-куда? - у Семки задергались губы.

Я молча повернулся и быстро зашагал не в ту сторону, где был мой дом, а

в противоположную. Я свернул направо около разноцветного, словно попугай, газетного киоска. И когда я оказался за стеной дома и Семка потерял меня из

виду, я припустил со всех ног.

Не знаю, как вы, но я люблю дворы в микрорайонах. Здесь очень легко

скрыться от любой погони. Дома все на одно лицо, дворов полно, в общем -

ищи-свищи.

В один из таких дворов я и шмыгнул. Из-за стены детсада выглянул. Как я

и предполагал, Семка крался за мной. Но мой быстрый рывок сбил его с толку.

Семка недоуменно оглядывался, он не мог понять, куда я исчез.

Я, довольный, улыбнулся. Дал подзатыльника малышу, который слишком ко

мне приглядывался, и потопал домой.

В нашем районе почти все дома были деревянные. Летом на улицах зеленела

трава, а зимой снег заваливал дома по самую макушку. И тогда все жители

выходили и расчищали дорожки к колонкам. В общем, как в деревне, хотя всего

в двух шагах от шумного, сверкающего проспекта. Только три новых, в семь

этажей, дома возвышались над нашим районом. Ночью они были похожи на большие

корабли, которые пристали отдохнуть на пару минут и скоро снимутся с якорей.

Я с мамой жил в доме посредине, в 27 "а". А были еще 27 просто и 27

"б".

Осторожно, чтобы меня никто не заметил, я пробрался по лестнице на

чердак. На чердаке, за котельной трубой, было наше с Семкой место. О нем

никто, кроме нас, не знал. Там я растянулся на старом рыжем диване. Он был

такой старый, что даже пружины у него не скрипели.

Надо было обдумать то, что произошло.

Кстати, о чердаках. Раньше, когда мы еще жили в деревянном доме, там

был отличный чердак. Мы с Семкой забирались туда во всех случаях, когда надо

было обмозговать что-нибудь очень важное и секретное.

Но потом наш дом снесли. Приехал бульдозер, и дома как не бывало, а с

ним и чердака. И мы с мамой переехали в этот самый 27 "а", на чердаке

которого я сейчас все это вспоминаю.

Помню, мама ходила по нашей квартире, под собой ног не чуя, всплескивала руками, гладила стены, открывала краны. А я стоял мрачный, как

скульптура в парке. Ну разве могут быть в таком доме чердаки?

Тут к нам ворвался Семка. Семка, то есть его родители, тоже получили

квартиру в нашем доме.

- Идем, - сказал Семка.

Я неохотно вышел на площадку.

- Чего тебе?

Мой друг произнес только одно слово:

- Чердак.

Мы помчались наверх. Оказалось, что в 27 "а" чердак все-таки был.

Огромный и совсем пустой. Только крыша низковата, но тут уж ничего не

поделаешь, мы были рады и такому.

Когда я вернулся с чердака, мама не переставая ходила по комнате.