Лучик и звездолёт

Но ни фокусы и неожиданные, вызывавшие восторг зрителей выходки клоуна, ни головокружительные полёты гимнастов под куполом цирка, ни искусство жонглёра-канатоходца, уставившего на лоб бешено вращавшуюся тросточку со стопкой тарелок, как видно, не могли увлечь двух маленьких зрителей настолько, чтобы забыться. То и дело они опять начинали перешёптываться, смотреть нетерпеливо на главный выход…

Объявили антракт.

Вместе со всеми мальчик и девочка вышли в коридор. Зрители ели мороженое, переговаривались. Мальчик с девочкой беспокойно ходили по широкому коридору, задерживаясь у боковых дверей, возле которых дежурили служители цирка в форме.

Наконец мальчик решился. Подошёл к служителю и спросил:

— Пожалуйста, вы не знаете… Лера Горн и её отец… Они прислали нам билеты… Вы не знаете, они будут выступать в начале или в конце второго отделения?

Служитель выслушал его, склонив голову.

— Тебе позвать их надо? Вряд ли смогут. К номеру готовятся… А лошади у нас во втором отделении первыми идут…

— Спасибо!

Мальчик, радостный, вернулся, зашептал что-то девочке, которая каждое его слово сопровождала кивком головы.

Зрители снова потянулись на места.

Арена была подметённая, чистая, пустая. Заиграл оркестр. Яркие лучи прожекторов, перекрещиваясь, легли на круг. Всё громче, бравурнее играла музыка… Тяжёлый занавес откинулся, появились лошади.

Их было несколько. Красивые, холеные, с белыми пышными султанами на головах и расшитыми, в блёстках сёдлами…

Стройный мужчина, стоя в центре арены, одним движением хлыста, щёлкавшего коротко и звучно, одним отрывистым словом заставлял лошадей то кружиться, приседая, в медленном вальсе, то мчаться друг за другом вдоль барьера…

Оркестр затих. Выбежали наездники. Мгновение — все были в сёдлах! И тут же, соскальзывая, почти касаясь земли, повисая на стремени бешено несущейся лошади, под дробь барабана опять вскакивали в сёдла. Цирк гремел аплодисментами.

Дрессировщик тоже гибко, легко вскочил в седло.

Мальчик с девочкой, сидевшие в первом ряду, ловили каждое его ловкое, смелое движение жадно, с изумлением. Кони, словно живая разноцветная карусель, бежали, останавливались, собирались попарно, снова разбегались…

И вдруг оркестр смолк. Только нежно и тонко запела скрипка. Золотой луч пересек арену, задрожал, рассыпался… Мальчик привстал с кресла.

Медленно, в такт мелодии, которую пела скрипка, гарцуя, по очереди поднимая точёные ноги, на арену вышел конь с маленькой золотоволосой наездницей. Наездница была в трико, в короткой пышной юбочке. А конь… светло-голубой, с гладкой серебрившейся шерстью, он был поразительно хорош!

Наездница держала блестящий обруч. И глаз нельзя было отвести, пока она, стоя на широкой спине своего голубого коня, бесстрашно прыгала через обруч, сгибалась, проскальзывала в него, подбрасывала и ловила — ловко, чётко, красиво. А конь в это время бежал, кружился, танцевал, точно слитый со своей маленькой хозяйкой в одно целое!

Цирк замер восхищённый.

И мальчик не выдержал. Когда голубой конь с золотоволосой наездницей, уже посылавшей зрителям приветственные улыбки, пробегал мимо, он свистнул тихо, особенно и произнёс одно лишь короткое слово:

— Лучик!

Но и конь и наездница услышали это слово.

Конь пошёл тише, тише, закружился и повернул обратно, остановившись перед креслами, где сидели мальчик и девочка.

Оркестр замолчал. Это не входило в программу, дирижёр не знал, продолжать музыку или нет.

— Поклонись Жене Короткову, Лучик! — ясно и звонко прозвучал чистый голосок маленькой наездницы.

Она опустила обруч, протянула руку… И голубой конь низко, три раза, взмахнув султаном, склонил гордую голову.

А мальчик выбежал вперёд, вскочил на барьер. Конь приблизился. И вдруг начал обнюхивать, тереться о шею мальчика, нашёл его ухо, ласково, осторожно взял губами, потрепал…

— Лучик!.. Узнал!.. Узнал, ненаглядный… — тихо сказал мальчик.

Оркестр грянул снова. Зрители заговорили, захлопали…

Когда Женя с Иринкой выходили из цирка, их нагнал служитель.

— Младшая Горн просила обождать у входа, — сказал он.

Ребята остановились на ступеньках. Лера вышла в пушистом светлом пальто, в такой же, как у Иринки, шапочке с помпоном.

— Здравствуй! Здравствуй! — Она крепко сжала руку Иринке, Жене. — Как, понравилось?

— Очень! — в один голос ответили они. — А ты… вы с Лучиком долго будете в нашем городе?

— Два месяца. Приходите в цирк, когда захотите, хоть каждый день, вас пропустят… — Лера помолчала. — А я буду учиться в школе на улице Первого мая…

— Ты? Это же наша школа! — ахнула радостно Иринка.

— Когда мы приезжаем на гастроли, я всегда сразу поступаю в школу. Только трудно бывает догонять…

Иринка смотрела на Леру с уважением, с восторгом.

А Женя смотрел на блестящую цепочку фонарей у городского сквера, на тёмное, с редкими крупными звёздами небо и думал: как интересно, как удивительно получается всё в жизни!..