Сирли, Сийм и секреты

— Сама дура! — обиделся Сийм. — Вы в школе все дуры. Мы в детском саду говорили только об этом звере величиной с дом. Вот его хотелось бы увидеть. И получить от него автограф!

— Зверь не умеет писать! — ответила Сирли.

— А посмотреть на него всё равно хочется, — продолжал гнуть свою линию Сийм. — Послушай, а если как-нибудь заманить зверя в наш двор. Мы могли бы наблюдать за ним в окно и фотографировать.

— А как ты его заманишь?

— Какой-нибудь едой. Интересно, что он ест? Скажи, Сирли, в газете написано — он уже съел кого-то из людей?

— Нет, — ответила Сирли. — Никого он не ел. Только рычит и урчит.

— Значит, он не ест мяса, — радостно сделал вывод Сийм. — Тогда… дадим ему морковку. Или… или молока! Сирли, дадим ему молока!

— Почему именно молока?

— Все животные пьют молоко! — объяснил Сийм. — Кошки, собаки — и все другие. Да, нальём ему в блюдце молока и выставим во двор.

— Неужели такое крупное животное станет лакать из блюдца? — засомневалась Сирли. — Но делай, как знаешь.

Время от времени она позволяла Сийму действовать самостоятельно: как старшая она понимала, что у маленького брата ничего не получится. Но пусть мальчик попробует; она, Сирли, ему не папа и не мама, чтобы запрещать.

Они дошли до дома, и Сийм поспешил на кухню, взял в холодильнике молоко и налил в блюдце. А потом поставил на подоконник свечу.

— В день поминовения так делает мама, наверное, для того, чтобы духи и призраки знали, куда прийти и напугать нас, — размышлял Сийм. Этот мамин обычай беспокоил его: Сийму не хотелось, чтобы приходили призраки! Но огромного зверя увидеть он хотел. И поди знай, вдруг от этой свечки будет какая-то польза.

Спички долго не загорались, но Сийм упорно старался, и в конце концов свечка была зажжена. Сийм осторожно взял в руки блюдце с молоком и вышел во двор.

— Куда ты его поставишь? — спросила Сирли, раскачиваясь на качелях. — Вдруг кто-то наступит!

Сийм поставил блюдце возле стены, рядом с водосточной трубой.

— Здесь никто не ходит! — сообщил он. — Сирли, я тоже хочу на качели! Раскачай меня!

Пока они качались, из дома вышел господин Баранн и увидел блюдце с молоком возле водосточной трубы.

— Значит, это правда! Ей даже еду приносят! Кто-то кормит змею, живущую в трубе! — разгневанно подумал господин Баранн. — Кто же иной, как не глупый дворник! Сегодня вызову врачей, пусть увезут его!

Он подумал, не убрать ли блюдце, но не осмелился и прошёл мимо.

— Пошли домой! — предложила Сирли. — Я хочу занести домой школьную сумку и что-нибудь пожевать.

Они поднялись на лифте, и Сирли открыла дверь своим ключом.

Им ударил в лицо нестерпимый жар. От свечки Сийма в кухне загорелись занавески. Они так и полыхали! Сирли от ужаса заорала, а Сийм крепко вцепился в её руку. Мгновение они стояли и смотрели, как горит их любимая кухня. Затем им одновременно пришла одна и та же мысль. Они повернулись и бросились в коридор.

— Позовем дворника на помощь! — высказал Сийм их общую мысль.

40

Дети с такой силой колотили в дверь кладовки, что вода пришла в волнение, и дворнику пришлось немного проплыть против течения, чтобы добраться до двери. Он высунул нос в коридор, но даже не успел сказать Сирли и Сийму «здрасьте» — дети вцепились в полы его халата и выволокли за дверь, как упирающегося кота из-под кровати.

— Скорее, на помощь, наша кухня горит! — кричали они наперебой, а Сирли ещё и плакала.

Дворник положил руку ей на плечо.

— Спокойствие, только спокойствие, сейчас всё потушим, — сказал он. А потом заложил два пальца в рот и свистнул.

В кладовке зашумело, как осенью у моря, когда серые и холодные волны ветер со злостью гонит к берегу. Дворник начал подниматься по лестнице, и вода последовала за ним. Она выплеснулась из двери кладовки и послушно последовала за своим принцем, как длинная синяя труба или гигантская колбаса, в которой вместо кусочков сала и паприки виднелись рыбы, медузы и морские черепахи. Как дующий в дудку пастушок, дворник вёл море вверх по лестнице, к дверям квартиры Сийма и Сирли, и вода послушно поднималась по ступенькам, не разбрызгиваясь, словно была обернута в невидимую плёнку.

Дворник дошёл до двери Сийма и Сирли, дверь была нараспашку, и в лицо вошедшим ударило жаром. Но дворник смело проследовал дальше, море за ним… И кухня разом наполнилась водой, рыбы плавали под столом, а медузы облепили лампу, но от огня не осталось и следа. Только обгоревшие шторы качались в воде, словно коричневатые водоросли.

Посреди кухни стоял дворник и раскуривал трубочку.

Дети только вошли и озирали свою утонувшую кухню, которая выглядела так странно и непривычно.

Дворник помахал им рукой.

— Всё в порядке, — сказал он. — Пожар потушен. Вот только новые шторы придётся повесить.

— Большое спасибо, — сказала Сирли. — Это было так ужасно. Понять не могу, как это кухня могла загореться.

Сийм как раз мог понять, но благоразумно промолчал.

— Ну, хорошего понемножку, — сказал дворник.

— Пойду-ка я отсюда и своё море уведу. Иначе ваша кухня насквозь промокнет. Сахар и соль наверняка погибли. Но делать нечего. При тушении пожаров всегда что-то портится.

Он начал спускаться по лестнице, и вода следовала за ним. Но когда они достигли первого этажа, на лестницу вышел господин Баранн — и остолбенел.

Что он увидел! Он увидел настоящий водопад, в котором плавали всякие морские обитатели, кажется, даже акула промелькнула! И вся эта несметная водная масса влилась вслед за дворником в кладовку. Господин Баранн стоял, разинув рог, и опомнился тогда, когда последняя капля исчезла из коридора. Только немного водорослей осталось на ступеньках. Всё прочее скрылось в кладовке.

В глазах господина Баранна промелькнула дьявольская искра. Он поспешно вернулся домой и начал искать в телефонной книге номер сумасшедшего дома.

— Я положу этому конец, — бормотал он. — A-а, вот и номер! Тааак! — Он набрал номер. — Главного врача! Это говорит Баранн, писатель! Прошу немедленно прислать в наш дом санитаров! Да, здесь живет псих! Его квартира доверху полна воды, а в жилой комнате он держит рыб. Да, конечно, приезжайте немедленно! Иначе мы утонем!

Он назвал адрес, положил трубку на рычаг и надел дождевик и резиновые сапоги — на случай, если вода вырвется из кладовки.

41

— Отчего загорелась штора? — сурово спросил отец.

Сийм вздохнул.

— Я… поставил… на подоконник… свечку, — очень медленно сказал он и опустил остекленевший взор.

— Зачем? — поинтересовался отец.

Сийм молчал. Он понимал, как трудно будет объяснить отцу и матери, зачем именно он водрузил свечу на подоконник. Придётся очень долго рассказывать, тут ещё непременно последуют новые вопросы, а именно сейчас ему совсем не хочется разговаривать. Лучше всего было бы отправиться спать! Так ведь не отпустят! Обычно они буквально запихивают его в кровать, а сегодня о сне нет и речи! А ведь он ещё в детсадовском возрасте и нуждается в отдыхе!

— Сийм, деточка, но ведь сейчас не Рождество, чтобы зажигать свечи! — сказала мама. Сийм мрачно ответил, что это ему известно. Мол, раз нету снега, значит, нет и Рождества.

— Так при чём здесь свечка? — настаивал отец. Было видно, что он не отстанет, пока Сийм не выложит ему всю эту историю! Ох, как мучительно это было бы! Сийм наморщил лоб, страдальчески вздохнул и начал свой рассказ.

Он рассказал об огромном животном, блюдце с молоком и о том, как в день поминовения мать свечкой заманивает в дом призраков. И как ему, Сийму, захотелось увидеть это существо. Высказавшись до конца, он снова вздохнул и сгорбился на стуле, словно под грузом невезения.