Дядя Икс

— Позовите к телефону Курочку!

Мужской голос спросил свирепо:

— А петушка тебе не надо? Кто это там пищит, балуется? — И трубка была повешена. Может, Кирилка набрал не тот номер?

По вечерам мама сама звонит матери Курочкиной, спрашивает у нее, что задано. И потом занимается с Кирилкой.

Шурда-бурда

Иногда под полом раздавалось: «Скр-скр-скр!» Кирилка прислушивался: где это мышь скребется? Весь пол оглядел и заметил дырку. В углу комнаты за этажеркой.

И сразу его осенило: надо поймать мышь! Вот здорово будет. Поймать и хорошенько приручить. Мышь, конечно, не собака, но все-таки станет попискивать в ответ на Кирилкины слова, и он, в конце концов, научится понимать мышиный язык.

Поймать непременно надо. Но как? Из чего сделать мышеловку?

Что, если взять коробку, поставить набок, положить внутрь кусочек колбасы и ждать-сторожить? А как мышь выйдет из своей норки и примется за колбасу, скорей-скорей накинуть на нее какую-нибудь тряпку. Или сачок, которым Кирилка ловил бабочек летом. Пожалуй, это дело!

В поисках подходящей коробки Кирилка осмотрел мамин туалетный столик. Одни флаконы с духами, с одеколоном. А коробчонка совсем маленькая, да и в той пудра: не годится. В платяном шкафу порылся без толку. И зачем мама всегда выбрасывает коробки из-под ботинок и туфель?

Он подошел к этажерке. Да вот же коробка приткнулась между книгами! Как раз нужного размера. Откуда у них с мамой такая?

Кирилка поморгал, вспоминая, вдруг сообразил, издал победный клич и подпрыгнул от радости. Замечательная мысль пришла ему в голову.

«Экий я молодец! — хвастливо подумал сам про себя Кирилка. — Как здорово придумал!»

Что там коробка! Но в коробке-то всякие-разные лекарства. Одно время жила у них нянька-ворчунья. Она без конца лечилась, принимала капли и порошки. А заболела по-настоящему, легла в больницу, так и лекарства свои у них забыла.

Но ведь нянька говорила, что ее от лекарств в сон клонит. Потому и на Кирилку ворчала, что ей спать охота, а он шумит. Няньку в сон клонило, и мышь в сон вгонит, тем более, мышь куда меньше ростом, чем толстая старуха: уж на мышь-то непременно подействует.

Засуетился Кирилка. Отыскал в посудном шкафчике в кухне эмалированную кружку, ложку чайную взял и принялся за дело. Достанет из коробки порошок, развернет, высыплет в кружку, нальет туда же капли из пузырька и хорошенько ложечкой размешает. Еще и своей микстуры от кашля добавил, а то вроде слишком густо получалось.

Подошел к дырке в полу и осторожно вылил туда лекарственную кашицу. Немножко возле норки нарочно на пол пролил. Мышь наестся снотворного, вылезет доедать остатки и уснет возле норки. Тут-то он ее и поймает. Спящая она и не заметит, как очутится в банке. А потом проснется и приручится.

Кирилка живо принес из кухни пустую банку из-под варенья, сел на пол у норки, банку рядом поставил и стал ждать.

Мышь не показывалась. С полчаса терпеливо просидел Кирилка на полу — самому спать захотелось. Мышь все не появлялась. Зато появилась Вера Матвеевна.

Как всегда, Кирилка ей открыл, подал полотенце после мытья рук.

Едва войдя в комнату, Вера Матвеевна потянула носом.

— Чем у тебя так пахнет? Ты пролил валерьянку?

— Это, наверно, моя шурда-бурда! — весело сказал Кирилка. — Я и сам чую.

— Какая шурда-бурда?

— А чтобы мышь усыпить. Только ее дома нет, еще не усыпилась. — Кирилка показал Вере Матвеевне кружку с остатками снадобья и, подскакивая от возбуждения, рассказал о своей замечательной выдумке.

Глаза у Веры Матвеевны широко раскрылись.

— Ужас какой! — воскликнула она.

Выхватила у Кирилки из рук кружку, побежала в кухню, сунула кружку в раковину и пустила струю воды. Потом скорым шагом отнесла в кухню коробку с лекарствами, высыпала все порошки, таблетки и пузырьки в мусорное ведро и туда же отправила самую коробку, сначала ее разломав. Но и этого ей показалось мало. Она нашла в кухне под батареей половую тряпку, потребовала у Кирилки ведро, живо вымыла пол вокруг дырки и выкрутила тряпку прямо в мышиную норку.

Кирилка бегал за Верой Матвеевной, чуть не плача.

— Что вы делаете! Такая хорошая шурда-бурда!

Хмурая, как никогда, Вера Матвеевна хорошенько вымыла руки и себе и Кирилке. Голос у нее был необычно сердитый:

— Вот не думала, Кирилл, что ты такой дурачок! Своей шурдой-бурдой ты очень просто мог бы отравиться!

— Так я ж ее не ел, мышь должна была съесть!

— А вдруг бы ты вздумал попробовать? Кто тебя знает! Руки вымазал, вечно утираешься кулаком, очень просто в рот могло попасть. Самые разные лекарства, да еще старые, ведь это отрава! Поди в кухню, я проветрю…

Пока комната проветривалась, Вера Матвеевна сидела в кухне на табуретке и держала Кирилку на коленях.

— Обещай мне, что никогда — слышишь, никогда! — не будешь играть с лекарствами! Это совершенно, абсолютно недопустимо. Это опасно!

— А вы пустите меня в школу! — ныл Кирилка.

— Можно будет, я пущу. Какое мне удовольствие держать тебя дома и вдобавок волноваться за такого глупого пациента?

Я, что ли, комар?

В этот день мама прибежала с работы запыхавшаяся. Лицо у нее было испуганное.

Заслышав щелканье дверного замка, Кирилка, как всегда, кинулся в переднюю с радостным криком:

— Пришла!

И спросил удивленно:

— За тобой кто гнался?

Мама схватила его за плечи.

— Кирюшка! Кирюшка! Да как же ты мог такое сделать?!

Кирилка заморгал в недоумении:

— Чего я сделал?

— Ты уверен, что ни крошечки не проглотил? Не выпил?

— Котлеты съел. Обе две. И кисель выпил.

— А порошков? Микстур всяких не ел?

Кирилка расхохотался: понял, наконец!

— А ты откуда, мамуля, знаешь про шурду-бурду?

— Мне Вера Матвеевна на работу позвонила. Просто счастье, что она как раз к тебе пришла!

— Да и кружка вымыта давно. И норка мышиная, — Кирилка вздохнул, — залита. Вот!

— Подумай, что я сказала бы папе, если бы ты… отравился?

— Папа бы никакой шурды-бурды не испугался. Он смелый, смелый! Ничего он не боится. Ни полярной тьмы, ни белых медведей, ни снежных бурь! Ты же сама мне рассказывала.

— Конечно, наш папа ничего не боится…

На минутку мама крепко прижала к себе Кирилку. Потом сняла пальто, вымыла руки, переоделась в домашнее платье и пошла в кухню готовить обед на завтра.

Кирилка ходил за мамой по пятам и говорил снисходительно:

— Что вы так… взбаламутились? Я, что ли, комар? От какой-то капли микстуры, если б попала мне в рот, помру?

— Ох, не болтай, чего не понимаешь!

— Лекарства же, наоборот, лечат, — наставительно продолжал Кирилка. — А ты тоже должна быть очень смелой. Ты же моя мама и ты лучше всех на свете!

Мама нагнулась к Кирилке и кончиком пальца слегка прижала ему нос, как кнопку звонка. Светлые пушистые волосы ее коснулись Кирилкиного лба. Серые глаза сияли близко-близко от его лица. Хорошо было Кирилке с мамой!

Не тот номер

В передней зазвонил телефон. Кирилка решил подшутить над мамой и, сняв трубку, закричал не своим, дребезжащим голосом:

— Алье! Алье!

Пусть мама подумает, что вернулась нянька-ворчунья вместе со всеми своими лекарствами. Это она всегда кричала по телефону: «Алье! Алье!». Пусть мама немножко испугается. А он ее успокоит.

Но вместо маминого встревоженного голоса в трубке раздался незнакомый мужской:

— Можно к телефону Виктора Ивановича?

— Нет, нельзя, — ответил Кирилка. — Никакого Виктора Ивановича тут нет.

— А кто есть? — спросил басовитый голос.

— Есть я, — ответил Кирилка.

— А ты кто такой?

— Я — Кирилка.

— Какой у тебя номер телефона, Кирилка?

Кирилка сказал.

— Да, номер не тот. Ты еще не учишься в школе?

— Учусь, конечно. Да не пускает же она меня в школу!