Длинноногий дядюшка (с илл.)

- Сядь, Джеруша,- сказала она, - я должна с тобой поговорить.

Джеруша опустилась на ближайший стул и затаила дыхание.

Мимо окна промелькнул автомобиль, миссис Липпет посмотрела ему вслед.

- Заметила ты человека, который только что вышел? - спросила она.

- Я видела его спину, мэм.

- Это один из самых щедрых попечителей. Он не раз жертвовал нам крупные суммы. Я не имею права назвать его фамилию; он особенно настаивал на том, чтобы остаться неизвестным.

Джеруша слегка раскрыла глаза - она не привыкла, чтобы ее вызывали в контору для беседы о попечительских странностях.

- Он принимал участие в судьбе некоторых наших мальчиков. Помнишь Чарльза Бентона и Генри Фриза? Оба они окончили колледж благодаря этому попечителю и оба отблагодарили его упорной работой и успешностью занятий. Другой оплаты он и не хотел. До сих пор его благодеяния простирались исключительно на мальчиков. Мне ни разу не удалось заинтересовать его судьбой какой-либо девочки, даже самой достойной. Могу сказать, девицы его не интересуют.

- Да, мэм,- пробормотала Джеруша, считая, что как-нибудь ответить нужно.

- Сегодня, на заседании, мы говорили о твоем будущем.

Миссис Липпет помолчала, потом заговорила медленно, с расстановкой, взвинчивая и без того натянутые нервы своей слушательницы.

- Обычно, как тебе известно, детей, достигших шестнадцати лет, в приюте не держат, только для тебя сделали исключение. Ты окончила у нас школу в четырнадцать лет, и, так как ты училась хорошо (чего, впрочем, нельзя сказать о твоем поведении), мы решили определить тебя в старшие классы здешней школы. Теперь ты окончила ее, и, разумеется, приют не может больше содержать тебя. Ты уже и так провела здесь два года лишних.

Миссис Липпет не заметила, что Джеруша все эти два года тяжко трудилась; что удобства и выгоды приюта были на первом месте, а ее воспитание - на втором; что в такие дни, как этот, она крутилась по дому целый день.

- Как я уже сказала, мы обсуждали вопрос о твоем будущем всесторонне.

Миссис Липпет обвиняющим оком взглянула на подсудимую, подсудимая виновато потупилась, потому что этого от нее ждали, хотя и не знала за собой никакой вины.

- Конечно, тебя можно было определить на какое-нибудь место, но в школе ты училась хорошо по некоторым предметам, а по английскому языку - кажется, даже блестяще.

Мисс Причард, состоящая в нашей комиссии, состоит также и в школьном совете. Она говорила с твоим учителем словесности и произнесла целую речь в твою защиту. Кроме того, она прочитала вслух твое сочинение, озаглавленное: «Мрачная среда».

Тут виноватое выражение стало искренним.

- Мне кажется, ты не проявила особой признательности, высмеяв учреждение, столько сделавшее для тебя. Будь это не шутка, я вряд ли тебя простила бы. К счастью мистер… тот попечитель, который только что ушел, обладает чрезмерным чувством юмора. Прослушав это сомнительное сочинение, он захотел определить тебя в колледж.

- В колледж?! - вскричала Джеруша, и глаза у нее расширились.

Миссис Липпет кивнула.

- Он оставался, чтобы обсудить все со мной. Условия, которые он ставит, не совсем обыкновенны. По-моему, он несколько чудаковат. Он считает, что у тебя есть самобытность и хочет дать тебе такое образование, чтобы ты стала писательницей…

- Писательницей? - Джеруша, совсем ошарашенная, могла только повторять последние слова начальницы.

- Да, именно. Выйдет ли что-нибудь из этого, покажет будущее.

Он назначает тебе щедрое содержание, по-моему, - даже слишком щедрое для девушки, у которой никогда не было денег. Но он разработал все до мелочи, и я не считаю возможным вмешиваться. Ты останешься здесь на лето, мисс Причард вызвалась за тобой присмотреть, чтобы у тебя все было. За твое обучение и пансион будут платить прямо в колледж, а, кроме того, четыре года подряд ты будешь получать тридцать пять долларов в месяц, чтобы жить, как другие студентки. Деньги будут пересылать через секретаря, а ты в свою очередь, должна раз в месяц писать письмо, - не благодарственное, это его мало интересует, ты должна сообщать, как ты учишься и живешь. Словом, такое письмо, какое ты написала бы родителям, если бы они были живы. Письма адресуй секретарю, для передачи Джону Смиту. Настоящее имя… попечителя - не Джон Смит, но он предпочитает остаться неизвестным. Для

тебя он всегда будет Джоном Смитом. Писем от тебя он требует, потому что, на его взгляд, ничто не развивает так литературных способностей, как писание писем. У тебя нет семьи, с которой ты могла бы переписываться, и он хочет, чтобы ты писала ему. Кроме того, он хочет следить за твоим развитием. Он не будет отвечать тебе. Он ненавидит писать письма и не желает, чтобы ты стала ему в тягость. Если вдруг понадобится срочный ответ,- например, тебя исключат (чего, надеюсь, не случится), - ты можешь написать его секретарю мистеру Григсу. Повторяю, ты должна писать каждый месяц. Это - единственная плата, и потому ты обязана быть пунктуальной, словно платишь по счету. Надеюсь, твои письма будут почтительными и исчерпывающими. Помни, что пишешь попечителю нашего приюта.

Джеруша с тоской смотрела на дверь. У нее кружилась голова, она хотела одного: как можно скорее избавиться от миссис Липпет и остаться наедине с собой. Она встала и попыталась двинуться к двери. Но миссис Липпет жестом удержала ее - нельзя же упустить такой случай. Начальница любила читать рацеи.

- Я полагаю, ты в достаточной мере признательна за то редкое счастье, которое тебе выпало. Немногим девушкам в твоем положении так повезло. Ты всегда должна помнить…

- Я… да, мэм, спасибо… Если это все - я лучше пойду, починю штаны Фредди Перкинсу…

Дверь закрылась за ней, и пораженная миссис Липпет осталась одна.

ПИСЬМА МИСС ДЖЕРУШИ АББОТ ДЛИННОНОГОМУ ДЯДЮШКЕ СМИТУ

Фергуссен-Холл

24 сентября.

Дорогой попечитель, посылающий сироток в колледж!

Вот и я. Вчера я четыре часа ехала в поезде. Странное ощущение, правда? Я ведь никогда не ездила.

Колледж страшно огромный и путаный, я постоянно сбиваюсь с дороги, только выйду из комнаты. Опишу его позже, когда немного приду в себя. Позже расскажу и о занятиях. Они начинаются с понедельника, а сегодня суббота. Ночь. Но мне хотелось написать письмо, чтобы познакомиться.

Немножко странно писать письма человеку, которого не знаешь. Для меня вообще странно писать письма - я за всю свою жизнь написала штуки три. Так что не обращайте внимания, если я что напишу не так.

Вчера вечером, перед отъездом, у меня был серьезный разговор с миссис Липпет. Она говорила, как мне вести себя до самой смерти, особенно - как вести себя с добрым попечителем, который столько делает для меня. Я обязана быть весьма почтительной.

Но как я могу быть почтительной с человеком, который решил называться Джоном Смитом? Разве Вы не могли придумать не такое пустое имя?

Я размышляла о Вас все лето. Кто-то заинтересовался мной - и, мне кажется, что у меня есть что-то вроде семьи. Я словно бы принадлежу кому-то,

и это меня успокаивает. Признаюсь, однако, что когда я думаю о Вас, воображение работает плохо. Я знаю ровно три вещи:

1. ВЫ ВЫСОКИЙ. 2. ВЫ БОГАТЫЙ. 3. ВЫ НЕ ЛЮБИТЕ ЖЕНЩИН.

Наверное, я должна обращаться к Вам: «Дорогой женоненавистник!». Но это оскорбительно для меня. Или: «Дорогой богач!»,- но это оскорбительно для Вас, как будто для вас важны только деньги. К тому же, богатство зависит от обстоятельств. Может быть, Вы и не останетесь богатым - разве мало ловких дельцов разоряется на Уолл-стрит? А вот высоким Вы останетесь. Поэтому я решила называть Вас: «Дорогой длинноногий дядюшка!». Надеюсь, Вы не обидитесь? Это просто дружеская кличка, мы не скажем о ней миссис Липпет.

Через две минуты пробьет десять часов. Наш день разбит на части. Мы едим, спим и занимаемся по звонку. Я постоянно чувствую себя, как пожарная лошадь. Звонят! Гаси огонь! Спокойной ночи.