Бабушка! — кричит Фридер

— Что ж ты ничего не говоришь? — удивляется бабушка. — Это ведь красивые, хорошие вещи, правда?

— Да, бабушка, — Фридер кивает и еще раз сглатывает. Что-то застряло у него в горле. Кажется, это слезы.

— Тогда примерь-ка свитер, — говорит бабушка, — и гольфы. Вдруг не подойдут!

Свитер колется, но Фридер ничего не говорит, он давится слезами. Надевая гольфы, он быстро заглядывает под стол: может быть, экскаватор там?

Но его там нет.

— Все впору! — говорит бабушка довольно. — А теперь идем на кухню, обедать! Будет шницель, потому что сегодня день рождения. Твой день рождения!

И с этими словами она уходит на кухню.

Разочарованный Фридер стоит в колючем свитере, теплых толстых гольфах и не может понять: неужели экскаватор растворился в воздухе?

— Ну иди же, именинник, — зовет бабушка из кухни, — а то шницели остынут.

Фридер глубоко вздыхает, сопит и сморкается, проглатывает слезы и тащится на кухню.

Бабушка стоит у кухонного стола, а перед ней на столе… большой, роскошный, красный экскаватор. Бабушка ловко подцепляет ковшом шницель со сковородки и везет его к тарелке Фридера.

Фридер застывает с открытым ртом. Вот он! Наконец-то нашелся!

— Вот так, — говорит бабушка и сгружает второй шницель себе на тарелку. — Мне захотелось посмотреть, как работает эта новая штуковина!

И тут Фридер как закричит! Изо всех сил!

— Ура, бабушка! — вопит он, — ура, ура, вот он, мой экскаватор!

И бросается к бабушке. А потом к экскаватору.

— Я хоть и старая, но не слепая! — говорит бабушка и несет на стол картошку. — А ты, нехороший мальчик, подглядывал в замочную скважину!

Фридер усмехается и весь краснеет. Он становится почти таким же красным, как экскаватор. Фридер хватает его и перегружает картошку ковшом из миски на тарелки. И почти совсем ничего не падает!

В общем, день рождения в конце концов получился просто замечательный.

— Это мой самый замечательный день рождения! — уверяет Фридер.

— Ты так говоришь каждый год! — уверяет бабушка. — И подглядываешь в замочную скважину.

Но Фридер больше не краснеет. Он уже привык к этим словам.

Волк и овцы

— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Поиграй со мной, ба!

— Да отстань ты от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка. — Не могу я играть, мне нужно развесить белье. Я старая женщина, а не скорый поезд, не дергай меня!

С этими словами она берет корзину с выстиранным бельем и прищепки и идет к двери.

— Бабушка, — кричит Фридер еще громче и крепко держит ее за юбку, — но ты должна поиграть со мной! Потому что я хочу! Прямо сейчас!

— Да не вопи ты! — цыкает бабушка и грозит Фридеру прищепкой. — Чего не могу, того не могу, и точка.

Но у Фридера такое разочарованное лицо, что бабушке все-таки становится его жалко. Она говорит:

— Ладно, внучек, смотри: я сначала развешу белье, а потом мы поиграем, договорились? В настольную игру. В «Волка и овец», хорошо?

И бабушка, кряхтя, уносит корзину с бельем во двор.

— Бээээ! — кричит Фридер. Но бабушка, к счастью, этого не слышит. Она уже внизу, во дворе. А Фридер стоит в прихожей и сердится.

Вешать белье! Да это будет продолжаться целую вечность! Он-то уж знает. Вот ведь безобразие! А ему так хочется поиграть! Прямо сейчас. Но бабушки нет.

Фридер размышляет. И вдруг ему приходит в голову мысль. Просто замечательная мысль. Раз бабушки нет, тогда… тогда он тоже будет играть, как будто его нет! Вот!

Когда бабушка вернется, Фридера не будет дома. Пусть она тогда долго-долго стоит перед дверью и стучит. Он не откроет — ведь его нет. Так что бабушке придется подождать. Так же, как он ждал. Пусть узнает, каково это.

Ключ от входной двери бабушка с собой не взяла, Фридер это заметил. Она никогда не берет его, когда выходит во двор развешивать белье.

Ведь Фридер обычно всегда дома и ждет. Всегда.

Но не сегодня!

Фридер усмехается, садится в прихожей на пол, прижимает палец к губам и ждет.

Проходит довольно много времени. Но бабушка все не идет и не идет. Фридер уже весь извертелся, но наконец он слышит, как кто-то, пыхтя, поднимается по лестнице. Это бабушка.

И вот она зовет:

— Внучек, открывай, я уже пришла!

«Прямо как в сказке „Волк и семеро козлят“, — думает Фридер, — совсем так же. Козлята открыли дверь, и случилось плохое. А я не открою».

Он тихо хихикает и не двигается с места.

Бабушка стучит в дверь:

— Ты что там, оглох, что ли? Открывай!

«Еще чего, — думает Фридер, — ни за что не открою».

И сидит тихо, как мышка.

Бабушка стучит сильнее:

— Ты что, с ума сошел? Открывай немедленно! Я уже все ноги себе отстояла.

Фридер чуть не прыскает со смеху, но вовремя сдерживается и сидит тихо.

Он ведь решил, что его нет дома. Вот и пусть бабушка подождет. И пусть отстоит себе все ноги.

Но бабушка ничего об этом не знает, она изо всех сил колотит в дверь и жалобно зовет:

— Внук, внучек, открой! Или с тобой что-то случилось? Скажи, что ничего не случилось!

Фридеру немного жаль бабушку. Потому что она говорит таким несчастным голосом и так переживает из-за него.

Чтобы она не переживала, Фридер очень громко кричит:

— Нет, ба, ничего не случилось. Просто меня нет дома!

Некоторое время за дверью совсем тихо, потом бабушка вскрикивает:

— Тебя — что?

— Меня нет дома! — вопит Фридер в ответ. — Потому что я всегда должен тебя ждать, да!

— Только не ори так, я же не глухая, — отвечает бабушка, потом бормочет еще что-то, а потом больше ничего не слышно.

Фридер внимательно слушает. Ничего. Абсолютно ничего.

Фридер ждет некоторое время, прислушивается… опять ничего. Почему бабушка больше ничего не говорит? Может быть, она ушла и оставила его сидеть тут совсем одного?

Фридер еще раз зовет бабушку.

— Бабушка, бабушка, ты еще здесь?

Молчание.

— Бабушка, — зовет Фридер погромче, — ба, скажи что-нибудь!

Снова никакого ответа.

— Пожалуйста, бабушка, милая! — орет Фридер совсем громко и при этом чуть не плачет.

Н и ч е г о.

Фридеру все становится ясно.

Бабушка ушла. Навсегда.

Он вскакивает, распахивает дверь и собирается громко-громко зареветь…

Перед ним на лестнице сидит бабушка, а по ее фартуку разгуливают четыре бельевые прищепки.

— Ой, да ты что, бабушка! — Фридер глубоко вздыхает, — Как же ты меня напугала!

— Так надо же думать, что ты делаешь, — говорит бабушка, но смотрит не на Фридера, а на прищепки на своем фартуке.

— Что это ты делаешь, ба? — спрашивает Фридер.

— Я играю, — говорит бабушка, — в «Волка и овец»! Но у меня опять овцы волка съели.

— Да ты что, бабушка! — повторяет Фридер, улыбаясь, и широко открывает дверь, — Иди домой. И поиграем по-настоящему. Я ведь снова дома, знаешь!

— Ну, слава богу, — говорит бабушка. Она встает кряхтя и берет корзину для белья и прищепки.

— Тут на лестнице сквозит. И я все время проигрываю.

С этими словами она марширует мимо Фридера на кухню. Фридер улыбается и вприпрыжку бежит за ней. А потом они приносят доску и шашки, садятся на кухне и играют. Бабушка все время выигрывает.

Потому что Фридер позволяет ей выигрывать.

Или потому что она так усердно тренировалась на лестнице?

Меняемся ролями

— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Я не хочу все время быть Фридером, хочу побыть разочек бабушкой!