Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени

— Будешь рыпаться, твоему дружку аут. Усек? В сумке — зарядное устройство.

Может, он меня просто пугал, а может, и нет. Все равно, думаю, меня продавали за большие деньги. А в таких случаях, говорят, люди на все готовы. На лифте мы спустились вниз. Мы — это Коренастый, который нес Васю Че в сумке и Фотограф, который шел рядом со мной и держал руку на моем плече, а потом просто держал мою руку повыше локтя. Двое смуглолицых и Парикмахер вышли не с нами, чуть позже. У подъезда уже стояла большая машина. Я не из тех, кто интересуется машинами, но что-то все-таки знаю. По-моему, это был джип. Мы сели в джип. Из окна вышли двое смуглолицых и Парикмахер и сели в другую машину, поменьше.

Я почему-то думал, что нас повезут в аэропорт. А это дорога долгая. И вообще я ждал, что вот-вот и что-то произойдет. Как в кино. Нам на помощь бросится отряд ОМОНа, или там джип начнут обстреливать с вертолета… Смешно? Но именно такие кадры стояли у меня перед глазами. Однако вместо аэропорта мы довольно быстро приехали на вокзал. Коренастый опять вскинул сумку с Васей Че себе на плечо, а Фотограф вцепился в мою руку повыше локтя. Так мы прошли сквозь привокзальную, а потом вокзальную толпу. На нас никто не обращал внимания. Мне кажется, закричи я, рванись, меня скрутили бы на глазах у всех и никто не пришел бы ко мне на помощь. Я видел это по озабоченным глазам проходящих мимо. Этого бы просто никто не увидел. Тогда зачем рисковать? Тем более, рисковать Васей Че. А вдруг у них в сумке действительно взрывное устройство? Мы сели в поезд, я впился глазами в проводницу — обычная тетка, ничего она нам не поможет. Я заметил, что в соседний вагон садятся смуглолицые и Парикмахер. Вошли в купе. Коренастый небрежно бросил сумку с Васей Че на одну из нижних полок, а Фотограф быстро закрыл дверь и с заметным облегчением крякнул:

— Расслабляемся, пацаны!

И тут мне действительно стало страшно. Это вам не холодная змея, это такой страх, от которого пропадает голос.

— Расслабляемся! — Фотограф хлопнул меня по плечу. — А?

Я только что-то прохрипел. Поезд тронулся. Медленно поплыло мимо окон здание вокзала. «Все. Кранты,» — подумал я прямо словами Васи Че.

И тут поезд резко дернулся и остановился. В коридоре послышался шум, что-то визгливо кричала проводница. Дверь в купе открылась и в купе ворвался Бородач (борода у него опять стала отрастать), за спиной у него трясся один из смуглолицых, от страха превратившийся в бледнолицего. Я как-то подзабыл уже, какой Бородач большой. Он занимал собой все пространство, одной рукой он загреб меня, а другую руку, вернее кулак, направил в сторону Фотографа, Фотограф завалился на спину, на сумку, в которой был Вася Че. Вася Че заорал.

— Что там? — заревел Бородач.

— Вася Че! — прохрипел я. Голос еще ко мне не вернулся.

Бородач смахнул в сторону Фотографа, словно тот был какой-то тряпкой, и ухватился за сумку. Вот так, с сумкой в одной руке и со мной в другой, он и пошел к выходу из вагона. Что удивительно, даже такой сильный человек, как Коренастый тихо сидел около окна и не вмешивался.

Выбраться из вагона было не так-то просто. Бородач заставил проводницу открыть дверь, но ступени-то были уже убраны и до земли далеко. Он было хотел первой бросить сумку, но я заорал, что там Вася Че, о чем Бородач наверно уже забыл. Тогда Бородач спрыгнул сам, а потом уже все остальное. Поезд поехал дальше, а мы пошли к вокзалу. В какой-то момент я обернулся и к удивлению увидел всю компанию, которая тащилась за нами. Я сказал об этом Бородачу. Он поставил сумку, сказал мне подождать его тут, а сам пошел к ним навстречу. Я видел, как он о чем-то говорит с Парикмахером и Коренастым, что удивительно, довольно миролюбиво. Потом он передал одному их смуглолицых небольшой сверток, мне показалось, что это деньги. Наконец, Бородач вернулся к нам.

— Худой мир лучше доброй ссоры, — сказал он мне, криво усмехнувшись. — Как я тебе говорил — не счесть алмазов в каменных пещерах. Задал ты мне дела. Но если по честному, все началось с меня. Сам виноват, сам и отдуваюсь.

Мы подошли к вокзалу, перешли привокзальную площадь и зашли в один из ближайших дворов. Бородач нашел укромное местечко и только там открыл сумку, перевернул и вытряхнул содержимое на землю, вместе с джинсами, одеялом и Васей Че. Увидев бритую голову Васи Че, Бородач только свистнул.

— Теперь живо отсюда, — сказал он нам. — Чтоб только пятки сверкали!

— А сумка? — спросил Вася Че.

— Хочешь обратно? — усмехнулся Бородач.

— Просто сумка хорошая, — заметил Вася Че. — И штаны.

— А-ну, валим! — сдавленно рявкнул Бородач. — Все оставляем здесь!

Он сунул мне десять долларов и слегка шлепнул по затылку:

— Гуляй, золотой мальчик!

Какое-то время мы действительно бежали, но потом я понял, что за нами никто не гонится и боятся нам уже нечего. Мы пошли себе шагом, как бы гуляя.

— Я хочу есть, — сказал Вася Че капризно.

Мы проходили как раз мимо Макдональса.

Я ведь тоже хотел есть. Мы зашли в обменник, обменяли десять долларов на нашу отечественную валюту и отправились в Макдональс. Там мы взяли кока-колу, гамбургеры, фаст-фуд, мороженое, короче, оттянулись от души. Денег еле-еле хватило. И первый раз в жизни гамбургер мне понравился.

О том, что с нами произошло, в школе никто не знал, да и знать не нужно. Поэтому нашему возвращению особенно не радовались. Пропустили несколько дней, ну так что? Обычное дело. А вот новую «прическу» Васи Че, вернее, ее полное отсутствие, заметили все. В открытую, конечно, над ним не издевались, но стоило только на него посмотреть, тут же начинали хихикать, сдерживать истерический смех и отворачиваться. Он, бедный, совсем измучился. Сидел красный, как помидор, чуть не плакал.

Когда я сказал, что нашему возвращению никто не радовался, я, конечно, слукавил. Кое-кто очень радовался. И этим кое-кто была Лисичка. Она прислала мне записку, на которой в уголке было нарисовано маленькое сердечко, а на перемене сказала, что даже звонила мне домой, но никто не взял трубку. (Мобильник, как вы знаете, у меня очень часто «временно недоступен». А сейчас вообще валяется где-то под диваном, мать все хочет завести другой, но я, как вы понимаете, ее не тороплю.) К концу занятий Лисичка прислала мне еще одну записку, в которой приглашала меня опять посмотреть на восточные диковинки и послушать музыку. Восточные диковинки меня уже вовсе не привлекали, но послушать музыку я был не против. Вы не подумайте, что я забыл Миракл. Конечно, нет. Просто Миракл — это Миракл, она для меня навсегда — чудо-девочка, горное озеро, цветок. А Лисичка это Лисичка. Она вот. Она рядом. Она простая. Она хочет послушать со мной музыку и чтобы я ее поцеловал…

Мы встретились как бы невзначай после занятий на школьном стадионе, «на баскетболе». И оттуда дворами пошли к ней домой. Погода опять была, что надо, до конца учебного года всего несколько дней, от этого настроение тоже, что надо, как на каникулах. Идем себе, обо всем болтаем и подходим уже к детской площадке, чтобы покататься на качелях, как чувствую — за нами кто-то идет. Я вроде бы и не оглядываюсь, просто слежу боковым зрением… Потом наклонился и стал завязывать шнурок на кроссовках, вроде бы у меня шнурок развязался… Вижу — фигура за деревьями, я сразу узнал — Вася Че! Я сказал Лисичке, что ее догоню, а сам прямиком пошел к нему.

— Тебе чего? — спросил я Васю Че совсем даже не ласково. Ну так понятно, я был немного взбешен. Кому хочется, чтобы за ним следили?

— Тебе хорошо, да? — закричал в ответ Вася Че. — Хорошо, да? А на меня плевать!

С обиженным лицом, со своей стриженной острой макушкой он показался мне таким смешным, что я не выдержал и рассмеялся. Тогда он совсем уж побагровел, схватил с земли камень и запустил в меня. Камень задел ногу и отскочил в сторону. Было больно. (На этом месте потом появился здоровенный синяк.) Первое, что я сделал — это стал соображать, чтобы такое швырнуть в ответ, но Вася Че уже убежал.