Пора влюбиться!

Тем более, что объявили посадку.

...

Господи, ну разве можно не поцеловаться на прощанье? Что глупости-то спрашивать! Ведь живые же люди и совершенно неважно кому сколько лет.

...

Когда куртки, бейсболки, рюкзаки и ящики исчезли в таможенном коридоре, Ника, постояв у холодной колонны минут десять и, постепенно, придя в себя, медленно поплелась к цветочному киоску. Купила две розы, попросила завернуть их поотдельности, нашла свободное кресло в той части зала откуда должна была происходить посадка на Цюрих, села и отключилась, пытаясь сосредоточиться только на том ощущении, которое хранили губы.

В запасе у неё было целых полтора часа.

О чем она думала? Да, ни о чем. Сказано же: отключилась. Понятно? Нет? Ничем не могу помочь.

...

Вон она, вон она наша Ниночка! Лена, не спеши, иди медленно! Коля, почему ты не смотришь за женой, пол скользкий. Митя, стой здесь, не мечись. Рая, держи папу за руку. Ирочка, сбегайте, приведите Ниночку, она видимо раньше приехала и уснула в ожидании. Какая чудесная девочка.

Римма Борисовна огласила своим командирским голосом Шереметьево - 2.

Ника вскочила, сбросила с себя пелену воспоминаний и пошла навстречу Ирочке Геллер - Кантарович. Красивая женщина обняла её, взяла протянутую розу и вдруг неожиданно спросила:

Ты меня осуждаешь?

Нет, - твердо ответила Ника, прекрасно понимая, что та имеет в виду. Вы все сделали правильно. Им обоим так лучше. А вы, вы, - Ника запнулась, вы святая, - нашла она нужное слово и протянула листочек, - Вот мой телефон и адрес в Интернет. Пишите мне.

Ира поцеловала её, взяла листок и они двинулись в сторону остальных.

Ну, здравствуй серый ангел, - приветствовал провожающую музыкант, держа за ручку свою слепую приемную дочь. - Как ты думаешь, что бы по этому поводу сказал Эйнштейн?

- Он был бы доволен, - откликнулась Ника.

Из дневника Ники Вяльцевой.

12 декабря

О грустном. Разлука это ужасно. Я никогда раньше не тосковала. Разные понятия: ты просто одна, или ты без кого-то. Ужас, никому не желаю.

О радостном. Сегодня Гриша звонил пятый раз. Всего несколько секунд время жутко дорогое. Он мне:" Это я!" А я в ответ:" А это я!" Он: "Капаю и скучаю", я:" Скучаю и жду" и пипипипи...

20 декабря.

О грустном. Звонков нет с двенадцатого числа. Я думала, что что-то случилось, но Жанночка меня утешилаа - велела смотреть на Гришину бабушку. Старушка вполне спокойна.

Тогда я стала думать, что он меня просто забыл и от этого мне очень плохо. Я плачу, настроение отвратительное. День рождения справлять не буду. Общаться не с кем не могу, на всех ору. Проще всего мне с Костей. Он очень переживает из-за Зои. Где она лежит толком никто не знает. Думаю это какая-нибудь психушка. Прочла в энциклопедии, что делирий это острое временное слабоумие. Ну, это вроде как у напившегося водки человека - не навсегда, протрезвеет - пройдет. Написано, что лечить можно, правда долго, несколько месяцев. Мне кажется Костя Зою за это время забудет. Ну, не то, что совсем забудет, а любить перестанет. Он, конечно, парень хороший, но такие долго одни не остаются. Его точно скоро кто-нибудь выберет.

О других. Туров чуть не пришиб Зяблова. Дело было так.

Зяблов стал приставать к Лушиной. Сначала по мелочам, а тут перед географией совсем озверел. У нас теперь новая учительница, старенькая, подруга Гришиной бабушки. Временно. Короче пришли мы к этой временной бабусе на урок, а её вызвали куда-то. Мы расселись, базарим, вдруг этот урод, Зяблов, на весь класс как крикнет:

Лушина, а я вот тут по телику передачу смотрел про детдом! Говорят из выпускниц этих ваших домов больно много путан получается, ночных бабочек, шлюх в общем. Так, ты ж наверное в курсе, просвети.

И заржал.

Лера дернулась, покраснела и лицом на руки на парту упала. Плечи задрожали. Ленка Ивлева сразу к ней бросилась. Ленка два раза в неделю с ребенком сидит, няней подрабатывает, утешать умеет лучше всех. Мы с Жанкой с мест сорвались. Мысль, как потом выяснилось у нас была общая - этому кретину рожу в кровь расцарапать. Я больше не нюня-манюня, я теперь, после всего, что пережила за эти три месяца постоять за кого хочешь могу - и за себя и за других. Да только Туров нас опередил. Он схватил карту мира, старенькую, с дырочкой посередке и на башку Зяблову напялил, как раз дыркой, прорвал, конечно. Зяблов в карте, как в смирительной рубашке, а Мишка принялся лупить его, как зверь, аж рычал. Тут уж мы с Жанкой и Пинкисом стали его от Зяблова оттаскивать, чтоб не убил. А Павлик с Костей Сашку прямо в карте к дверям поволокли. Туров контроль потерял, восточная кровь в глаза кинулась, вопит: "Не держите меня, я эту сволочь все равно пришибу".

Мальчишки Зяблова за дверь все-таки вытащили и прибежали нам помогать Мишку сдерживать. Костя карту драную с мерзавца содрал и в угол бросил. И что интересно никто посторонний, ну не из нашей тусовки в смысле, с места не поднялся. Петухов было дернулся, а Лейкина его удержала.

"Сиди, - сказала, - у них своя тусовка, разберутся с чужаком. К тому же ты после операции."

Во жизнь! Мы же класс, а законы как в банде! Да, был коллектив и нету! Хорошо хоть тусовка сложилась.

Возвращайся, Гриша! Наши тебя к себе возьмем! Тусовка хорошо, без тебя плохо, нервы взвинчены! Ауууу!

Ладно, продолжаю. Туров, значит, орет и руками машет. Мы, тусовщики, значит, его держим

Тут бабуля географическая приползла. Охнула, к столу села и говорит:

- Михаил! Я вас очень прошу, успокойтесь. Не знаю в чем дело, но думаю вы правы. А тот, кто прав должен сохранять спокойствие.

Мишка как это "Михаил, вы" услышал, сник, остыл и сел. И Лера голову подняла. Но Ивлева все равно с ней рядом осталась.

А бабуля наша говорит:

Тема урока Соединенное Королевство, Англия. Я знаю, что Нина Вяльцева там недавно была. Может быть, Нина, вы расскажете нам о своих впечатлениях?

Конечно, конечно, - сказала я и побежала к доске, как миленькая.

Господи, да если б нам все учителя "вы" спокойным голосом говорили, а не орали "как ты смеешь?" мы б на шесть учились.

Тишина установилась гробовая. Вот вам и бабуля: ни выяснений, что произошло, ни нотаций. Будто ничего и не было.

Я все, что вспомнила, рассказала. Про Лондон в основном. Бабуля, Лидия Ивановна, мне пять поставила и попросила после звонка задержаться. Я задержалась. Тут она из меня суть конфликта и вытрясла. Пообещала, что Турову ничего не будет - он Зяблову здоровый фингал под глазом поставил. Только просила, чтобы Мишка карту мира склеил.

Вторая кровь, или штурма не будет...

В этот день на шестой урок, физкультуру, почти никто не пошел. Лейкина с Петуховым просто удрали, она его после операции выгуливала. Леру отпросила завуч - помочь в продленке, воспитательница опаздывала и малыши были без присмотра. Ишуков доводил небеса к приезду комиссии, Туров забыл форму, а дежурный Павлик просто исчез после пятого урока-решил пораньше от уборки "биологии" отделаться. Для Вяльцевой, по случаю перенесенной в августе ангины, физкультура все ещё отменялась: физкультурница забыла, что справка по ноябрь, а бывшая больная не напоминала.

Если бы Ника выступала в суде и положив руку на Конституцию России обещала бы говорить правду и только правду, тогда бы она сказала, что теплый длинный шарф оставила в кабинете биологии нарочно. Однако никто её допрашивать не собирался, а потому, поставив в известность физкультурницу, и получив в ответ:

Конечно, конечно, Вяльцева, сбегай, а то ещё пропадет, - послушная ученица поскакала на второй этаж.

Понятное дело за шарфом. И вовсе ей не хотелось ещё раз убедиться в том, что Ишуков теряется при её появлении, начинает нервничать, а когда она смотрит на него, то Костя отводит в сторону свои желтовато-зеленые глаза светофоры. Вовсе нет. Она просто за шарфом...

И вообще - вам какое дело?! Ну и что Гриша? Ведь не звонит - значит не нужна!