Операция «Тюбетейка»

— Ни единой… — слегка краснеет бабушка Пальмира. — Могла бы, конечно, рассказать тебе про Красную Шапочку… но не всё помню… и ещё про избушку то ли на курьих, то ли на цыплячьих ножках… а может, на индюшачьих… Кто их там разберёт?

— Вот тебе и на! — Вайдотас горько вздыхает и отворачивается к стене.

Смущённая бабушка возвращается со своим столиком на колёсиках в гостиную и озирается по сторонам, будто потеряла что-то.

— Ну ладно, — говорит она оттуда Вайдотасу, — хотя ты и капризничаешь, как маленький, но раз ты болен, попытаюсь устроить тебе живую, настоящую сказку, да ещё и с бабушкой!

Вайдотас даже садится в кровати.

— Устроить? — изумлённо таращит он глаза. — Но как можно устроить сказку?! — Ему известно, что бабушка устраивает кому-то чёрную икру, переносной телевизор «Шилялис», импортные туфли, но чтобы устраивать бабушку со сказкой?.. Что ещё она выдумала?

Но бабушка уже занята по уши: крутит телефонный диск и допрашивает своих подружек, других бабушек:

— Алло, это ты, Изольда? Послушай, мне нужна живая, настоящая сказка, да ещё с бабушкой! Не знаешь, не даёт ли их напрокат бюро добрых услуг? Не даёт? Ладно… Алло, это ты, Эдуарда? Не знаешь ли, кто мог бы одолжить мне на время бабушку, которая приехала из деревни и умеет рассказывать сказки? Не знаешь… Алло, это ты, Лорета?..

Наконец бабушка отодвигает телефон и разочарованно мотает головой. Затем надевает пальто и, уходя, говорит Вайдотасу:

— Хоть из-под земли достану, а устрою тебе сказку с бабушкой! Жди. Речь идёт о моём престиже!

«Интересно, — размышляет Вайдотас, оставшись один, — кто это такой — мамулин престиж?» И, не найдя ответа, засыпает: грипп так измучил его, что он никак не может отоспаться…

Разбудило Вайдотаса какое-то шебаршение. Разлепил ресницы и не может поверить своим глазам: в ногах его кровати сидит живая-преживая, настоящая-пренастоящая деревенская старушка. На ней латаный-перелатанный тулупчик, на ногах огромные, подшитые кожей валенки, голова закутана в большой платок, видны только старинные очки да нос.

— Здравствуй, дитятко, бог тебе в помощь, пёстрый мой соколёнок, белый клеверочек, — низким голосом приветствует она проснувшегося Вайдотаса. — Зовут меня бабуся Барбора, а пришла я к тебе сказочку рассказать, уж такую сказочку, всем сказкам сказочку… Ой, лили-чуто, светлая минута. Чок-чок-перечок, слушай сказочку, внучок!

Вайдотас так потрясён, что не может выговорить ни слова, его даже страх охватывает, а бабуся Барбора вытаскивает из стоящей у неё на коленях корзиночки яблоко и подаёт больному:

— Отведай, дитятко! А я тебе сказку расскажу, немножко страшную, немножко смешную и, лили-лили-чуто, совсем незнакомую…

Вайдотас, не решаясь надкусить яблоко, как заворожённый рассматривает бабушкины губы, огромные роговые очки, которые сползают на кончик носа. Видит, что замотанная в платок голова склоняется всё ниже и ниже к корзиночке…

— Было это давным-предавно, в незапамятные времена, — начинает свою сказку бабуся Барбора, — жила у мачехи сиротинушка Элянушка, а мачеха эта была злее злющей ведьмы, уж так она сиротку ненавидела, ругала да бранила, обижала да била… ой, чуто-лили-чуто, жилось Элянушке круто… Раз в субботний вечер пасла Элянушка лошадей да и припоздала в баньку, пришла туда, а мачеха с двумя своими дочками уже, намывшись, накупавшись, в чистое переодевались… Разделась сиротинка, сложила свои одёжки да пошла мыться, а мачеха собрала её одежонку да и спрятала, дверь баньки колом припёрла, а сама домой отправилась… Намылась Элянушка и видит: нет её одёжек… ахи-ахи, какие страхи! Хочет выйти — дверь не отворить. Сидит, слёзы льёт… А тут объявился в баньке чертёнок да и говорит:

«Пошли, Эляна, спляшем!»

Элянушка ему отвечает:

«Как же я плясать голая пойду? Принеси мне хоть рубашку!»

Чертёнок мигом ей рубашку и доставил…

И вдруг замечает Вайдотас, что бабуся Барбора сунула руку в корзиночку и шарит там, нащупывает что-то, и слышно, как бумага шелестит… Эге, да уже не прячет ли бабуся в своей корзинке книжку, приходит ему в голову. Спрятала и читает ему свою сказку!.. Вайдотас внимательно приглядывается, как съезжают на самый кончик носа старинные очки…

— Мамуля Пальмира, — ехидно спрашивает он — зачем ты меня обманываешь?

Бабуся Барбора вздрагивает и съёживается, словно сама хочет спрятаться в корзинку.

— Что это тебе, дитятко, на ум взбрело? — нараспев бормочет она. — Какая такая Пальмира? Не знаю я никакой Пальмиры… вот те святой крест.

— «Вот те крест»! — передразнивает её Вайдотас. — Ну-ка, вытаскивай из корзины книгу, я же всё знаю! Не обмануть тебе своё дитятко, мамуля!

Бабушка Пальмира беспомощно разводит руками, сдвигает со лба платок, стряхивает тулупчик, стаскивает с носа очки и вынимает из корзинки книжку.

— Хотела тебе удовольствие доставить, — оправдывается она. — Думаешь, легко было рваный тулуп, старинные очки да эти вот валенки устроить?

— А мне не надо ничего подстроенного… — обиженно вздыхает мальчик. — И вообще ничего от тебя не надо. Ты ведь и так занята по уши. Читай уж лучше свой сентиментальный роман… — И он отворачивается к стенке.

Бабушка просто сгорает от стыда.

— Да, скверно я поступила, — тихо признаётся она. — Но уж очень хотелось угодить тебе, бедняжка… Ладно, постараюсь искупить свою вину. Буду тебе настоящей бабушкой. Отныне я тебе не мамуля, а бабуля, ладно?

Вайдотас отвечает не сразу.

— А мне нравится называть тебя мамулей, я же привык, — говорит он. — И сказка эта твоя про Элянушку и чёрта совсем даже ничего… вполне приличная…

— Мне она тоже понравилась, — повеселевшим голосом перебивает бабушка, — показалось, что она даже интереснее, чем сентиментальный роман… Хочешь, дочитаю?

— Ладно, — соглашается мальчик, — только без всяких там разных присказок, охонек да аханек.

— Хорошо, — смеётся бабушка, — можно и без присказок.

— И без белых клеверочков, — подхватывает её смех Вайдотас.

— И без пёстрого соколёнка, — хохочет бабушка.

Она совсем уж было собирается читать сказку дальше, но вдруг становится серьёзной, задумывается и говорит:

— А всё-таки одно дельце мне устроить придётся.

— Какое ещё дельце?

— Курсы по воспитанию настоящих бабушек! Чтобы научили их там рассказывать внукам настоящие сказки. Это будут замечательные курсы. Вот увидишь, сколько бабушек на них соберётся.

— И ты снова будешь занята по уши… — вздыхает внук.

— Ради такого дела стоит и потрудиться, — заверяет бабушка Пальмира. — А теперь посмотрим, что там наша Элянушка делает…

Тёти со всего света

Мама Вайдотаса уезжает. Она впервые оставляет сына на такое время — на целых пять дней. И главное, оставляет одного! Бабушка Пальмира ещё в мае укатила на курорт. Насколько мама озабочена и взволнована, настолько Вайдотас спокоен и горд: ведь это как посвящение во взрослые: ему доверена вся квартира, ему придётся самостоятельно жить целых пять дней. Ребята померли бы от зависти! Какая жалость, что в школе уже начались летние каникулы, — было бы чем похвастать перед одноклассниками, да и учительница, конечно, стала бы относиться к нему с большим уважением…

— Холодильник набит едой… непременно разогревай бульон… не забывай выключать газ… дверь запирай хорошенько, незнакомым не открывай… гляди, чтобы кран всегда был крепко закручен… проверяй перед сном, всюду ли погашен свет… и не больно-то хвались направо и налево, что живёшь один… перед едой обязательно мой руки… кажется, всё сказала… или не всё? — морщит лоб мама.

— Всё, всё, — спешит успокоить её Вайдотас.

— Не забывай вечером проветривать комнату!

— Ты уже говорила, — ворчит Вайдотас.

— И чтобы кактус поливал, тоже говорила?

— Говорила, всё-всё говорила, мама… — тяжело вздыхает мальчик. «Уж эти мне взрослые! Если сами забывчивые, то думают, что и дети ничего не помнят».