Папа большой, я маленький

— Ничего подобного! — возмутился папа. — Просто мы обязательно должны сразиться с пауками.

— Вот это приключение! — обрадовался я.

— Никаких приключений! Папа всё напутал. Ведь пауки-то безобидные животные. Не бери в пример тех мальчишек, которые только и бредят приключениями. Голова у них пустая, как игрушечный пистолет. Такие могут равнодушно застрелить человека из настоящего пистолета, когда вырастут. А пауки ещё и полезные животные. Они поедают мух и комаров. И если пауки, малыш, не ядовитые, то пусть себе живут, пусть развешивают свои сети, — сказала мама.

— Да, пауки действительно приносят пользу, — согласился папа, — но, малыш, в стране Что-хочу-то-и-делаю нет ни комаров, ни мух. Так что пауки ужасно всем надоедают.

— А какие они?

— Очень назойливые.

— На что похожи?

— На цифры. Один, два, три, четыре…

— И сто есть?

— Нет, только цифры от единицы до девяти и ноль. Только такие. Особенно много пауков в виде ноля. И их становится всё больше. Они пристраиваются позади других пауков, влезают между ними и плетут сети. Джунгли просто увешаны их сетями.

— Значит, в джунглях можно заниматься арифметикой?

— Ну да. Поймаешь единицу, девятку или ноль и составляй из них числа. Долго можно играть. Но тем временем пауки-цифры оплетут тебя паутиной. И рот, и глаза, и руки — всё будет в паутине.

— Ну и что?

— Ни ногой, ни рукой не пошевелишь.

— А потом?

— А потом неизвестно, что будет. Может, пауки-цифры съедят тебя.

— Нет уж! Я не хочу!

— Тогда смахнём их с себя и выйдем из джунглей.

— Вот, вот, — обрадовалась мама. — Пойдёмте отсюда. И поскорее.

— Папа, мы выбрались из джунглей?

— Выбрались.

— И дошли до самой середины страны Что-хочу-то-и-делаю?

— Дошли.

— Наконец-то! — сказала мама.

— Идёмте во дворец.

— Куда?

— Разве не ясно? Во дворец короля страны Что-хочу-то-и-делаю.

— Как?! В этой стране есть король? — удивились мы с мамой.

— Да, но он очень жалкий, — усмехнулся папа.

— Что ты, папа! Все короли великие.

— Совсем не обязательно. Бывают и ничтожные.

— Тогда они не могут быть королями.

— Иногда в короли попадают именно за то, что ничтожны.

— И в стране Что-хочу-то-и-делаю такой король?

— Пойдём посмотрим. Сам увидишь.

— Я боюсь.

— Сейчас нигде нет таких королей, которых следовало бы опасаться. Можно даже сказать, что короли теперь самые жалкие люди на земле.

— Но их окружение может быть страшным, и тогда нужно опасаться и короля, — заметила мама.

— Это верно, но король страны Что-хочу-то-и-делаю совсем не страшен. Если не верите, спросите у человека, который идёт сюда.

— Кто это?

— Это я, — сказал папа чужим голосом.

Я даже удивился и спросил:

— Кто вы?

— Я учитель страны Что-хочу-то-и-делаю. Но не совсем такой, каким ты меня представляешь. Я не учу детей в тесных и душных классах. Там только болит голова, рассеивается внимание и хочется спать. Дети в конце концов дуреют, и голова у них делается пустой. Однако, чем стоять и разговаривать, давайте я проведу вас по нашему городу и покажу вам всё.

— Значит, вы — гид? — спросила мама.

— Мама, а что такое гид?

— В школе это учитель обществоведения, — ответил папа. — А в этой стране в обязанности гида входит показывать гостям самые главные достопримечательности.

— В таком случае, ведите нас прямо во дворец короля, — велела мама.

— Охотно, — сказал папа, поклонился, как настоящий гид. — Вы находитесь в городе Одних-Одинёшенек — столице страны Что-хочу-то-и-делаю. Взгляните, какие прекрасные стопятидесятиэтажные дома. Здесь есть и более высокие дома, например дом в сорок шесть тысяч девятьсот двадцать один этаж.

— Неужели?

Мы с мамой задрали головы, будто и вправду разглядывали такой высокий дом.

— Здесь гордятся не только высокими домами, — папа-гид показал пальцем вниз. — Рядом с ними прильнули к земле совсем плоские домишки.

— Да, да, вы правы.

— Взгляните на этот дом. Разве он не распластался по земле, как маленькая черепашка? К тому же деревянные крыши и стены его совсем обветшали и пропускают дождь. Всё это сделано специально. Не правда ли, очень красиво?

— Специально? — удивился я.

— Нашему городу ничего не стоит построить рядом с высокими домами такие вот, приплюснутые к земле. И крыши их нарочно засевают сорной травой. Смотрите! Из покосившегося окошка выглядывает зарёванный ребёнок. Он тихо плачет.

— Нарочно?

— Ну конечно, — сказал папа-гид. — А так, отчего бы ему плакать? Наша страна в состоянии возвести сколько угодно больших прекрасных зданий, но мы не хотим портить пейзаж города. Поэтому и строят такие вот лачуги.

— И этот ребёнок, который плачет в окне, тоже специально содержится в грязи? — спросила мама.

— Разумеется! — ответил папа-гид.

— Довольно! — сказала мама. — Лучше отведите нас прямо к королю. Посмотрим, каков король этой страны, и тогда поймём, каков его народ.

— Нужно идти прямо. Всё время прямо. Но я непременно должен показать вам ещё кое-что: во-первых, школу, и, во-вторых, вечерний пейзаж этого города.

— Пейзаж можно и не показывать, а вот школу я бы посмотрел, — сказал я.

— Нет, малыш, вечерний пейзаж стоит того, чтобы им полюбоваться. Ах, простите, уже стемнело. Взгляните: всё оделось вечерней дымкой — и здания, и деревья в аллеях, и река, и мост. Заходит солнце. Гаснет день. Как красиво! Словно прекрасный сон… Словно прекрасный сон… Словно… Да ты, никак, спишь, малыш?

«Я сплю! Я сплю!» — подумал я и вправду заснул.

— Не спи, малыш! — Мама потрясла меня за плечо, но я только промычал что-то в ответ.

— Оставь его. Пусть спит, — донёсся до меня голос отца откуда-то издалека, из вечернего тумана.

— Что это? Мне снится сон? — спросил я.

— Какой сон? Разве ты не видишь город в сизой вечерней дымке?

Я открыл глаза. Передо мной стоял странный человек.

— Ты кто? — спросил я.

Человек засмеялся.

Голос был как у папы, а лицо совсем другое. Я вгляделся в него. Это был учитель из страны Что-хочу-то-и-делаю, тот, который назвался гидом. Однако он выглядел как-то странно. Лицо его было вымазано мелом, как у клоуна.

«Чудно как-то! — подумал я. — Зачем понадобилось учителю скрывать, кто он? Намазался мелом… Думает — не узнают. Когда сразу видно, что это он».

Но больше всего меня удивила его шляпа. Это была треуголка, с белым флажком на макушке.

— Что это? — спросил я.

— Это — знак капитуляции, — гордо пояснил учитель.

И зачем ему понадобилось прикреплять на шляпу этот флажок? Может, он и не учитель вовсе? Но человек сказал: «Пойдём, посмотрим школу». И я решил: «Нет, всё-таки учитель».

— А где она? — спросил я.

— А вот…

И мы вдруг оказались в классе.

Что это? И учитель, и ученики стояли вверх ногами.

— Заниматься надо только так, — сказал их учитель.

— А вы не устаёте? — спросил я.

— Ещё как! Поэтому и учитель, и ученики в школе страны Что-хочу-то-и-делаю очень усталые. Видите ли, когда стоишь на ногах, голова делается совсем пустой, и в неё лезет всякая чушь. А так кровь приливает к голове, думать некогда.

— И это называется заниматься?

— А ты сообразительный! — похвалил меня учитель, весь красный от натуги. — В школе страны Что-хочу-то-и-делаю учиться — значит думать только о тяжёлой голове.

В это время послышался стук упавшего тела. Это свалился без чувств один из учеников.

— Учитель! Взгляните, какой он бледный.

— Вот молодец! Отличный ученик!

И учитель, подойдя к нему вверх ногами, ласково погладил упавшего мальчика.