Саня Дырочкин — человек общественный

— Естественно, — сказал Севка.

— Так вот… — Юрий Петрович отхлебнул глоток чая. — В этом доме заканчиваются отделочные работы. В нижнем этаже планируется детский садик.

— В «детский» нам поздновато, — сказал я.

— Это и хорошо! Вы старше, значит, смогли бы помочь детскому садику с переездом. Подготовить помещение, вынести строительный мусор. Вот уж настоящая была бы работа!

Я осторожно спросил:

— Думаете, звёздочку на стройку пустят?

— Со мной пустят.

— Работать на стройке — во! — показал большой палец Севка. — А каска и спецодежда будут?!

— Со спецодеждой повремени, Всеволод, — охладил Байкина Юрий Петрович. — Об этом позднее…

Он медленно стал расхаживать по кухне. От окна к двери. От двери к окну. Чувствовалось, он обдумывает будущее дело.

— Скажем, если бы вы могли выйти на часок-два в субботу да на часок в воскресенье, было бы славно! — Он остановился и, поглядев на нас с Севкой, прибавил: — А по поводу спецодежды?.. Придётся выписать несколько пар рукавиц со склада, ватники… Вещи я получу на своё имя. Придёте на стройку, и я выдам вам всё под расписку.

— Расписываться мы умеем, — заверил Байкин.

— В этом я не сомневаюсь, — улыбнулся Юрий Петрович. — А вот согласятся ли ваши родители, твоя бабушка, Всеволод, и твоя мама, Александр?

— Бабушка согласится.

— А моя мама — подавно!

— Тогда считайте, что первый шаг почти сделан, — заключил Юрий Петрович. — Вопросы есть?

Я внезапно вспомнил о Татке. Однажды мама сказала, что у музыкантов нежные руки. Следовало предупредить Юрия Петровича.

— Есть. У нас в классе учится виолончелистка Татка Бойцова, ей нужно беречь для музыки свои руки — как же ей быть со стройкой?!

Юрий Петрович и это правильно понял.

— Не волнуйся, Саня. Для музыкальных рук дело тоже найдётся. Ну, допустим, почему бы ей не стать счетоводом? Кто-то должен вести учёт нашей работы.

— Конечно, — подтвердил Севка. — Пускай Татка считает. Раз у нас производство, должен быть и бухгалтер. — Он подумал немного. — А директор нам, Юрий Петрович, не нужен? А то я бы мог взяться.

И довольный собственной шуткой, Байкин весело рассмеялся.

От Юрия Петровича мы вышли счастливыми! Как всё здорово получилось! За Шистикову и Фешина я был спокоен. Эти сразу же согласятся. Да и какой нормальный человек откажется от настоящей стройки?! Каждый из нас просто мечтал о серьёзном, а не о пустяковом деле!

Был, конечно, ещё Поликарпов. Вот уж о ком сказать заранее невозможно. Мы с Севкой немного посетовали на него и повздыхали. С Люськой и то легче справиться всем коллективом, хотя Удалиха, конечно, начнёт спорить — ей лишь бы торчать в магазинах!

Подробно мы обсуждали каждого. Спешить было некуда, теперь за нами никто не гнался.

Погода за этот час стала более хмурой, затуманилось, затянулось дымкой небо, стало серовато-белёсым.

Мы пересекли пустырь, вышли на протоптанную тропинку, оказались у знакомого дома. Когда-то сюда я приходил в детский садик «Лисичка». Как давно это было?!

А вот и песочник, покосившиеся старые качели, горка, с которой мы так любили съезжать зимой, окна нашей спальни…

— Даже трудно теперь представить, Саня, что ты недавно ещё был ребёнком, а теперь почти что рабочий, — сказал Севка.

Мне и самому это нелегко уже представить!

На площадке играли дети, кричали, носились друг за другом.

Иногда около них возникали мамы, нетерпеливо покрикивали на своих, подгоняли. Мамы возвращались с работы, у каждой оставалось немало дел дома.

Вдруг рядом кто-то удивлённо меня окликнул:

— Саня?! Дырочкин?!

Весёлый, молодой и очень знакомый голос.

Я осмотрелся.

Зинаида Сергеевна, воспитательница нашей группы в «Лисичке», спрыгнула, будто девчонка, со ступеней деревянной горки и теперь быстро шла ко мне, раскинув руки. Чёрные глаза Зинаиды Сергеевны весело лучились, на щеках пылал морозный румянец, она совершенно не изменилась за эти длиннющие три года.

Я радостно вскрикнул и бросился ей навстречу.

— Какой же ты стал взрослый, Саня! — говорила Зинаида Сергеевна. — Почему никогда не приходишь? Забыл нас? Наверное, ты уже во втором классе?

Байкин снисходительно усмехнулся:

— Переходим в четвёртый!

— Значит, ты в третьем?! — поразилась Зинаида Сергеевна. — Ещё чуть-чуть, и закончишь школу, — пошутила она.

Подошла чья-то мама, попрощалась с Зинаидой Сергеевной, потом со мной и с Севкой.

— Мои выпускники, — обобщила нас Зинаида Сергеевна. — Саня был рассудительнейший ребёнок!..

Распрощавшись с чужой мамой, она снова повернулась ко мне:

— А кто из наших с тобой в классе?

— Фешин, Удалова, Шистикова, Бойцова, — перечислял я.

От удивления она даже всплеснула руками:

— Как хорошо, что вы вместе! Ну, расскажи про Люсю! Как там моя непоседа?

— Давайте я лучше про Татку. Она теперь музыкант почти мирового класса! Десять профессоров, говорила моя мама, сражались из-за Татки на виолончелях, чуть не подрались между собою. Все уверены, Татка станет народной артисткой!

— Тата-Таточка! — вздохнула Зинаида Сергеевна. — Бывало, кто-то начнёт песню, а Тата уже продолжает. — Она помолчала. — Ну, а Люся?

От Люськи, видно, было не спастись, как бы мне этого ни хотелось.

— Люська как Люська, — не удержался Байкин. — Ничего хорошего в ней нету. Тряпичница. С утра до ночи слоняется по магазинам.

— Вы — мальчики, вам Люсю понять трудно, — заступилась вдруг за Удалиху Зинаида Сергеевна. — Девочкам всегда приятно видеть что-то красивое, яркое, цветное. Люся — тонкая, чувствующая душа, вы ещё убедитесь в этом.

— Да мы кое в чём уже убедились, — мрачно отрезал Байкин. — Смотреть на неё тошно!

— Почему ты так нехорошо говоришь о Люсе, мальчик?! — возмутилась Зинаида Сергеевна.

— Да потому, — завёлся Байкин, — что мы решили делать общественно полезное дело, а у Люськи в голове только магазины и дефициты…

Я пытался остановить Байкина взглядом. Но хотелось огорчать Зинаиду Сергеевну.

Положение спасла чья-то мама, она подошла прощаться с Зинаидой Сергеевной и спросить о своём ребёнке.

Детей продолжали разбирать.

— А мы скоро переезжаем, — словно забыла о нашем споре Зинаида Сергеевна. — Наш садик старенький и неудобный, а теперь нам строят почти дворец: залы, спальни, музыкальные комнаты… — Она неожиданно вздохнула: — А я всё-таки жалею наш старый!.. Сколько детей выросло в нём! И ты, Саня…

Я осторожно спросил:

— А где будет новый?

Зинаида Сергеевна показала на стройку. Мы с Севкой переглянулись.

— Надеюсь, ты придёшь поздравить нас с новосельем?

Вдруг Севка крикнул:

— Привет, Фёдор!

Я обернулся. Недалеко стоял Поликарпов с какой-то девчонкой.

— Привет! — Я тоже поднял руку.

— Вы знакомы? — удивилась Зинаида Сергеевна.

— Мы из одного класса, — объяснил Севка.

Поликарпов потянул за собой сестрёнку.

— До свидания, Зинаида Сергеевна, — буркнул Федя. — Некогда нам…

— Идите, конечно, — отпустила она Федю.

— И нам пора. — Байкин нетерпеливо тянул меня за рукав.

— Мы так мало поговорили! — пожалела Зинаида Сергеевна. — Ещё придёте?

— Обязательно, — пообещал я, помня наш разговор с Юрием Петровичем о стройке. — И очень скоро…

Зинаида Сергеевна улыбнулась, но как-то грустно. Не очень-то она поверила, видно, что я сдержу своё слово…

Мы торопились. Вначале прибавили шагу, но, отойдя от садика, пустились бегом. Нужно было догнать Поликарповых.

Федя увидел нас, когда мы были уже близко. Оглянулся. Пошёл быстрее.

— Куда так спешишь, Фёдор? — спросил, задыхаясь, Севка.

— Куда нужно!

Поликарпов свернул к своему дому.

— Надо бы поговорить. — Я попытался схватить его за локоть. — У нас грандиозные планы. Мы тебе скажем…