Шестнадцать зажженных свечей

...Через два дня в кабинете начальника ДЭЗа — дирекции по эксплуатации зданий — товарища Метелкина В. А. (так значилось на табличке, прикрепленной к двери) вошли трое: Костя, Очкарик и Лена.

— Вот.— Костя положил перед товарищем Метелкиным В. А. двойной лист, вырванный из тетради. Почти всю его правую половину покрывали столбцы подписей жильцов дома.

Сверкая лысиной, Метелкин В. А. в один миг прочитал заявление, его чисто выбритое лицо омрачилось:

— Безобразием занимаетесь, граждане,— вздохнув, сказал он,— У нас вон капитальный ремонт в тридцати процентах жилого фонда, а вы со всякой ерундой.— Он еще больше омрачился.— Однако раз написали, мы вынуждены реагировать...

— Вот и реагируйте, как надо,— сказал Костя.

— Будем. Будем реагировать.— Начальник ДЭЗа зашелестел бумажками по столу.— Скопившиеся дела будем решать...— он заглянул в календарь, который лежал под стеклом,— ...через одиннадцать дней. Черт знает, на что время у занятых людей отрывают. И опять мне в трест озеленения звонить, откладывать.

— Откладывайте навсегда,— посоветовал Костя.

— Не учите меня, молодой человек.

И на этом аудиенция закончилась.

На крыльце их ждали Жгут и Дуля.

— Ну? Чего? — спросил Дуля.

— Никуда они не денутся,— сказала Лена.— Считайте, что дело сделано! А как Пчелка разговаривал с этим лысым! Полный отвал!

...Ребята шли к старой липе. Вдруг против своей воли Костя остановился, будто налетел на невидимую преграду: под деревом стоял Муха. Руки в карманах, улыбка на лице.

— Вот и все общество,— сказал он вроде бы ни на кого не глядя.— Мужественные борцы за справедливость. Нет, что творится на белом свете! — И вдруг он резко повернулся к Косте.— Значит, мое предупреждение по боку? От Ленки не отлипаешь? Ладно... Не дрожи. Сейчас бить не буду.

— Это ты не дрожи,— спокойно сказал Костя, прямо глядя на Муху.— Это я тебя бить не буду.— И он шагнул к противнику.

На лице Мухи мгновенно отразились самые разные чувства: недоумение, растерянность, тень испуга...

И он отступил в сторону.

Глава восьмая

Через несколько дней случилось событие весьма неожиданное.

Накануне в кафе-мороженом встретились Лена и Костя с Кириллом и Эдиком. Друзья Кости — «ненавязчиво», как на следующий день сказал Кирилл,— рассмотрели избранницу «маэстро Пчелкина» и, быстро расправившись с мороженым и вишневым соком, удалились, «дабы не мешать интимному разговору».

И вот...

Лена Макарова поздно вечером пошла за газетами и обнаружила в почтовом ящике конверт, на котором было напечатано: «Лене. Лично». Вскрыла конверт. В руках ее была записка: «Моя фея! Жду тебя сегодня ровно в полночь под липой. Если не придешь, я умру. К.»

«От Кости? — Лена вертела в руках записку.— Вот тебе и тихоня. Или что-нибудь случилось?»

...Был поздний вечер. Близкий фонарь смутно освещал старую липу. Под слабым ветром шумели листья. Из темноты появилась Лена, оглядываясь по сторонам. Рядом никого не было. Она подошла ближе к фонарю, взглянула на ручные часы — без трех минут двенадцать.

— Ку-ку! — послышалось из темноты.

Лена быстро оглянулась на голос, позвала:

— Пчелка!

Под липой появился Кирилл, в левой руке у него был транзисторный приемник. Кирилл галантно раскланялся.

— А вот и я! Пламенный полуночный привет!

— Ты? — отпрянула в сторону Лена.

— Я. А что?

— А... а Костя?

— Я вместо него. Получил полномочия.

— Врешь! — прошептала Лена.

— Вру.— Кирилл засмеялся.

— Я сейчас тебе глаза выцарапаю — будет фея.

— О! Синьорита! Такой вы мне еще больше нравитесь.— Кирилл опять рассмеялся и сделал вроде бы шутливый жест, пытаясь обнять Лену.

Девочка увернулась, сказала без злобы и страха:

— Учти, я не шучу: у меня ногти крепкие.

— Учел,— тоже серьезно сказал Кирилл.

Они стояли друг против друга. Лена с любопытством смотрела на Кирилла.

— Значит, ты написал эту фиговую записку за Пчелку?

— Скажите, Пчелка! — фыркнул Кирилл.— Пчелка, мушка, козявка... Почему же — за него? Это я написал от себя. Там же подписано: К. Это я, Кирилл Парков, очень симпатичный молодой человек, скромный, с отличными манерами...

— Кончай кино, ясно? — перебила Лена,

— Ясно,— сказал Кирилл.— Слушай, пошли ко мне? Мои продолжатели рода на даче, квартира в нашем распоряжении. Есть музычка что надо. Найдется выпить. Ты французский коньяк «Камю» пробовала?

— Ты... ты серьезно? — тихо спросила она.

— Серьезней не бывает. Ты меня подрубила с первого взгляда. Увидел — и упал. Лучше тебя...

— Заткнись! — перебила Лена.— Я дома отпросилась на десять минут, думала с Пчелкой что-то случилось!..

— Понятно,— сказал Кирилл.— Давай перенесем на завтра? Что если часов в семь? Сходим в кафе. Знаю я одно недалече, там у меня приятель на ударных рубли щелкает...

— Слушай,— перебила Лена,— ведь ты Пчелке— друг?

— Э! Дружба дружбой, а любовь — врозь.

— А если я ему все расскажу?

— Что расскажешь? — насмешливо спросил Кирилл.— Как ты ко мне прибежала? Свистнул — и прибежала?

— Ты мне свистнул?

— Знаешь, с тобой трудно говорить по-человечески. Ты тупая, как автобус, все понимаешь прямолинейно. В записке свистнул. Смекаешь?

— Смекаю. Ты свистун.

— Вот это уже похоже на разговор, и ты опять начинаешь мне нравиться. Так что же насчет завтра? Значит, в семь? Я предлагаю возле аптеки. Знаешь, через квартал? — Кирилл усмехнулся.— Подальше от дружеских глаз.

— Ну, ты даешь! — сказала Лена.— Неотразимый, да? Михаил Боярский?

— «Мы все глядим в Наполеоны, двуногих тварей миллионы»,— продекламировал Кирилл.— Чьи гениальные слова?

Лена молчала.

— Ты к тому же еще и темная...

— Скажи,— перебила Лена,— вы все такие?

— Во-первых, кто «все»? Во-вторых, какие «такие»?

— Все такие, как ты?

— А! — Кирилл улыбнулся.— Понятно. Я, конечно, не социолог, специальными исследованиями не занимался. Но… Если исходить из моего небольшого опыта и круга знакомств... А что ты думаешь, наш робкий агнец Пчелкин...

— Замолчи! Замолчи! — вдруг закричала Лена, и слезы покатились из ее глаз. — Ты... ты...

И она убежала в темноту.

Кирилл прислонился к стволу липы, включил транзистор, покрутил настройку.

«Чао, бамбино, сорри!» — донеслось сквозь потрескивание и джазовое сопровождение.

— Как говорится,— хладнокровно сказал Кирилл,— первый блин комом. Ничего. Мы еще повоюем.

Глава девятая

Костя набрал номер телефона и, чувствуя, как чаще забилось сердце, стал ждать.

— Я слушаю,— сказал в трубке голос Лены.

Костя вдруг лишился дара речи.

— Мушка, ты? — спросила Лена, и в ее голосе Костя услышал нетерпение и радость.

Свет померк, стало темно.

— Это я, Лена.

— Пчелка? — Лена не скрыла разочарования.

— Понимаешь, Лена…— заспешил он,— я хочу пригласить тебя на один концерт...

— Правда? — заинтересовалась Лена.

— Вернее, это не совсем концерт. Отборочный конкурс для концерта выпускников музыкальных школ...

— Ты будешь играть на своей скрипке? — перебила Лена.

— Да.

— Как интересно! — обрадовалась Лена.— Когда?

— Завтра, в шесть вечера.

— В шесть? — Он услышал ее легкое дыхание в трубке.— У нас занятия до семи вечера... Ладно, я сорвусь с последнего часа.

— Так ты... придешь? — От волнения голос Кости прервался.

— Конечно приду! А кто там еще будет?

— Мои друзья...— Костя непонятно чего испугался.— А вообще народу, наверно, соберется совсем мало...

— Так это где?

— Приглашение тебе будет оставлено у вахтера. Пиши адрес...

— Подожди, я возьму бумагу и ручку.