Литературные сказки и легенды Америки

— Человек, которого зовут Желтая Луна и который приходится мужем моей дочери и братом той, что зовется Пятнистой Черепахой, много говорил сегодня в своем жилище. С того времени, как две весны тому назад умер его отец, он один отвечает за сестру. Даже и до того было его делом выдать ее замуж, таково согласное обычаю поручение отца — в награду, когда он впервые добился удачи. Он видел на охоте того, кто зовется Медвежонком, и склоняет голову в честь такой охоты. Но он не опозорит свою сестру, выдав замуж без подарков, которые надлежит выложить перед близкими ей по крови и по свойству, чтоб они могли выбрать. — Гость курил и продолжал: — И еще. Мужчина, который не добыл себе удачу, сражаясь с врагами своего народа, еще не настоящий мужчина. Он все еще мальчик, и годы ничего не меняют. Так гласит старая пословица нашего племени. Это добрая пословица. Тот, кто друг человеку, что зовется Медвежонком, должен сказать ему, чтоб он пошел тропой войны, и добыл много удач, и угнал много лошадей, и стал мужчиной:

Неужели то, что добудешь удачу над врагами твоего народа, даже если они далеко и не угрожают племени, превратит тебя в мужчину? Неужели угон лошадей обернет мальчика в воина, способного содержать собственное жилище и женщину? Неужели необходимо пойти против того, что живет в сердце, ради того, чтобы обрести нечто другое, что также живет в нем?

Он грустно сидит, скрестив ноги, в траве, и луна светят ему в глаза. Разум борется сам с собой и бьется о кости лба. Легкие ветерки шелестят в траве, и здешние Майюны шепчутся в них. Он их не слышит. Они загудели громче и заставили его слушать.

— Маленький брат, твои глаза были устремлены на мать Пятнистой Черепахи, когда она отправилась за дровами. И все же ты по-настоящему не видел ее:

— Мой друг, отчего мать Пятнистой Черепахи коротко стрижет волосы и ходит на улице босая и ноги ее всегда покрыты свежими ранами? Прошло дважды по четыре времени года с тех пор, как отец Пятнистой Черепахи попал на тропу, где все следы ведут в одну сторону, а она все носит траур?

— Она носит траур потому, что дух ее мужа не попал на эту тропу, а бродит, заблудившись в далекой стране, где его держат кости, оставленные без погребения.

— Его захватили враги?

— Нет. Тогда бы он умер в почете, и Химмавихийо показал бы ему дорогу. Враги ранили его, но захватили злые духи. Он шел с боевым отрядом в край кроу набрать много лошадей. Отряд обнаружили, началась схватка, и врагов было чересчур много. Пришлось бежать только на своих лошадях. Враги преградили им путь в наши края, отряд свернул к северу, и враги преследовали их. Заехали в одно поганое место, где земля поднимается высоко и круто, принимает странные очертания, которые пугают разум, — там обитают духи, что злом превосходят всех. Осталось спешиться и вести лошадей. У него в бедре застряла стрела, и он не мог крепко ступать. Демоны этого места пометили его: заставили споткнуться, схватили, перетащили через край утеса и сбросили на камни. Остальные звали его, но он не откликался. Только демоны завывали в ответ, и враги были близко. Отряд проскользнул мимо врагов, обойдя их, и спасся бегством. Теперь кости этого человека лежат там непогребенные. Там не было никого, чтобы хотя бы положить тело головой на восток, сложить руки, прикрыть покрывалом, чтоб его дух мог обрести покой и выйти на правильный путь.

— И никто не ходил, чтоб добыть его кости?

— Никто не ходил.

— Желтая Луна — превосходный охотник. Неужели Желтая Луна не ходил?

— Ни один человек не пойдет. Это никому не под силу. Путь проходит по земле, где много врагов. Костя лежат там, где их цепко охраняют злые духи. — Мой друг, как узнать это место?

Медвежонок взял с собой копье, мешочек с пеммиканом и пустой мешок, сделанный из старой шкуры для обтяжки вигвама. Он шел пешком. Лошадь весит много, и копыта оставляют четкие следы, которые не скрыть иначе как на твердом камне или на дне потока; пеший человек может выбрать любой путь, и его следы скоро поглотит упругий дерн. Три дня он находится в земле кроу, пересекая ее, а они того не знают. Он держался низин между наплывающими одна за другой грядами гор, а когда приходилось пересекать гряды, шел медленно, часто пробирался, извиваясь на животе, словно змея. Завидев бизонов, непременно избегал их, потому что поблизости могли оказаться охотничьи отряды. Дважды сделал крюк, стороной обходя становища. На четвертый день он увидел то место, где, говорили, обитают духи, что злом превосходят всех, — впереди внезапно поднялись на равнине крутые холмы чудовищных очертаний, иссеченные непогодой. И на четвертый же день его увидел отряд охотников кроу.

Их было девять, верхом на быстрых пони. Они рассыпались по равнине в поисках бизонов. Самый ближний увидел Медвежонка на фоне неба, когда он, остановившись на верху последней, самой высокой гряды и впервые взирая на дурное место, открывшееся перед ним, забыл об осторожности и стоял во весь рост. Этот первый повернул и помчался сообщить остальным. Медвежонок услышал топот копыт, который донес к нему ветер, пригнулся, чтобы не выделяться на фоне неба, и побежал. Он бежал прямо в страшное место, где невозможно следовать на лошадях, а одинокий человек может, прячась и изворачиваясь среди торчащих утесов, найти не одну пещеру или щель, чтоб укрыться.

Ему предстояло немало пройти, чуть не милю, но кроу были очень осторожны и не спешили за ним. Они не знали, что он один. Не знали, не разведчик ли он, высланный каким-то отважным боевым отрядом. Они медленно приближались, готовые — по обстановке — к нападению и к бегству, и внимательно осматривали все вокруг. А он уходил вперед, и они не могли его видеть. Ему попалась узкая глубокая лощина, которая, извиваясь, забирала вправо; он спрыгнул в нее и, пригибаясь, быстро побежал. Они осмотрели землю, нашли его следы, так как, убегая, он не мог выбрать себе путь. Тут и там среди трав попадались еле заметные отпечатки мокасин. Кроу поискали еще и не обнаружили других следов. Они вглядывались в даль, во все стороны. Видимо, не было там боевого отряда. А только следы, оставленные одним человеком. Они ринулись по его еле заметным следам.

Кроу вновь потеряли время, достигнув лощины. Второпях проскочили вперед — лошади с ходу перемахивали через нее.

Они остановились и вновь принялись осматривать землю. Один спешился, прыгнул в лощину и увидел на дне следы на песке. С криком помчались они вдоль ее извилистого края. Но к тому времени Медвежонок снова был далеко впереди. Он уже выбрался из лощины и ползком через травы пробирался к поганому месту, которое теперь находилось от него всего лишь в четверти мили. Он слышал их крики, разносимые ветром. Он полз как змея и лежал, распластавшись в траве, и они, двигаясь по лощине, проскочили мимо, скрылись из виду, а он вскочил и побежал изо всей мочи, подпрыгивая и с трудом переводя подолгу задерживаемое дыхание, и то, что ноги коротки, наполняло его печалью.

Перед ним вздымались скалы, позади он слышал крики, Кроу повернули назад, увидели его и знали теперь наверняка, что это враг и что он один. Они ударили пятками по бокам пони, пригнулись к их шеям и припустили за ним. Он еле успел добраться до скал и стал карабкаться, подпрыгивая и извиваясь, пробирался лабиринтами и больше не мог прыгать — остановился, припав спиной к отесанному непогодой каменному столбу и выставил наготове копье. Не донеслось ни звука со стороны врагов, которые бы карабкались вслед за ним. Только глухое, ни на миг не прерываемое стенание ветра, что проносился над равниной и без конца вгрызался в утесы.

Он крадучись пробрался к вершине выветрившегося утеса и посмотрел вниз, назад, в ту сторону, откуда пришел. Увидел их — на равнине, у подножия. Они кружили на своих пони, посматривали вверх на кручи и переговаривались, стараясь держаться подальше. Они не желали спешиваться и уехали прочь.

Долго наблюдал он с этой высокой точки — они не показались. Исчезли. Перед ним простиралось безбрежное пустое пространство, за спиной вздымались причудливые громады того места, что должно быть очень поганым, раз те, в чьих землях они поднялись, боятся сюда войти.