Открытие Джи - Джи

— Да. Ищу комнату.

— А она за вашей спиной. Вон светится окно с приклеенным билетиком: «Сдается комната студенту колледжа».

— Спасибо. А вы… еще не студент? Шерль расхохотался.

— Уж, конечно, нет. Если бы я был студентом, то, наверно, предстал бы перед вами в этот вечерний час в средневековой одежде: в синей мантии и квадратной шляпе с кисточкой.

— И не собираетесь, — спросил Томсон, — поступать в Кембриджский университет?

Шерль помолчал.

— До сих пор я увлекался древними языками и помогал отцу по дому. Но он пастор скромного прихода, а семья большая. Нас пятеро: три мальчика и две девочки. Приходилось работать. В школе я пробыл недолго.

Джи-Джи с интересом смотрел на старого знакомого.

— Потом я стал изобретать приборы, — продолжал он, — и их покупали кембриджские лаборатории. Однажды меня даже пригласили в Кавендишевскую лабораторию и представили самому Клерку Максвеллу.

Джи-Джи слушал почти с завистью.

— Максвелл провел меня по всему Кавендишу. Мне было тогда четырнадцать лет.

«Мне тоже исполнилось четырнадцать, — подумал Джи-Джи, — когда я стал заниматься физикой в университете».

— И тогда я твердо решил бросить все и заняться только физикой, — закончил Шерль. — На всю жизнь.

— Вам для этого придется закончить колледж — ведь иначе в Кембриджский университет поступить нельзя.

Шерль кивнул. — Теперь Максвелла нет в живых, и некому подтвердить, что он пользовался моими приборами в своих исследованиях. Теперь я просто человек без образования. Беру частные уроки у мистера Барреля и надеюсь за восемнадцать месяцев пройти весь подготовительный курс колледжа.

— Мы будем друзьями, — сказал Томсон. Они пожали друг другу руки. Шерль сел на свой велосипед и покатил дальше. А Томсон вернулся к дому, к окну которого был приклеен билетик. Он позвонил. Ему открыла женщина в накрахмаленном переднике и с ключами у пояса. Она как будто сошла с картинки старого английского романа. Но Томсон уже понял, что в этом Кембридже каждый играет какую-нибудь роль. И он начал исполнять свою: сел на плюшевый стул в гостиной миссис Кемп и подписал соглашение, согласно которому «миссис Кемп, вдова эконома Тринити-колледжа, обязуется за вышеупомянутую плату растапливать ежедневно камин, следить за его исправностью и подавать по утрам завтрак: бекон, овсяную кашу, яичницу, холодную говядину, пудинг по воскресеньям и чай. Мистер Джозеф Томсон обязуется аккуратно вносить положенную плату, обедать там, где ему заблагорассудится и никогда не приглашать гостей». Договор был заключен, и налаженная студенческая жизнь потекла по заведенным правилам. Джи-Джи мог неустанно готовиться к отважным рыцарским подвигам во имя науки.

Но пока Джи-Джи познавал радости самостоятельной жизни в прекрасном старинном городке. Он ходил на знаменитые гребельные регаты и бегал вместе с другими студентами вдоль берега, подбадривая криками свою команду. Он начал играть в гольф и имел уже постоянных партнеров. Пытался учиться лаун-теннису, но кортов было очень мало, и играло только несколько пар, одетых в изысканные костюмы и сопровождаемые мальчиками, подбиравшими для них залетевшие мячи. Более всего Джи-Джи привлекал футбол, но для нападающего он был недостаточно натренирован, а на меньшее — не соглашался. Зато он часами мог бродить по зеленым окрестностям Кембриджа и выискивать все новые дикие растения. Его гербарий пополнялся; он любовно откладывал незаметные бледные цветочки без названия, чтобы найти им достойное место в ботаническом атласе.

Однажды, вернувшись с прогулки в колледж, Джи-Джи услышал, что ему предстоит познакомиться с мистером Имеджем, своим наставником. Тютор, или наставник, должен был следить за тем, чтобы его подопечные успешно готовились к экзаменам. Он давал им научные советы, а также беседовал на самые разнообразные темы.

Итак, перед студентами появился их опекун мистер Имедж. Не говоря ни слова, он вышел к доске и написал на ней следующее:

«Запомните, что я никогда не буду вскрывать ваши письма. Имедж-эсквай р».

— Перепишите это в свою тетрадку, — сурово приказал Имедж. Оказалось, что он делает это каждый год, свидетельствуя перед молодежью свое отрицательное отношение к инструкциям, требующим вмешательства в личную переписку студентов.

Попечителей было несколько: их звали Троттер, Тэй-лор, Имедж и Джо-приор. Последний был духовной особой и должен был следить за религиозным настроением учеников. Однако, на счастье студентов, маленький толстый приор был добродушнейшей личностью, и, если кто либо не попадал в церковь «оттого, что она была заперта», он невозмутимо кивал головой, не задавая никаких вопросов. Джо-приор любил спорт и «болел» за кембриджский крокет.

О тюторах-наставниках распевали такую песенку:

Между тем приближалось самое страшное испытание— знаменитый Трайпос. Тень его нависала с первого же дня над каждым новичком, поступившим в Кембриджский университет. Никакие вступительные экзамены, никакие конкурсы не могли идти в сравнение со средневековым поединком между Трайпосом — экзаменатором, восседавшим на треножнике в храме Святой Марии, — и соискателями степени «бакалавра с отличием».

Согласно студенческому преданию один из лордов, обучавшихся в Кембридже, вырвал себе перед Трайпосом все зубы и вставил искусственную челюсть, чтобы избавиться от косноязычия, — Трайпос требовал четких ответов.

Некто другой — тоже, по слухам, знатный отпрыск — трижды «делал заход» на Трайпос и трижды проваливался, несмотря на мощную подготовку с лучшими репетиторами. Только на четвертый раз упрямый британец пробил себе путь через лабиринт Трайпоса.

Зато бакалавр, обожженный в огне Трайпоса, приобретал и особые права. Это давало ему исключительные возможности при дальнейшем научном продвижении.

Итак, предстоял Трайпос.

…Джи-Джи перестал спать. А в Кембридже это особенно ужасно, потому что многочисленные городские часы всю ночь напролет отбивают время. Тишина, нарушаемая железными ударами средневековых часов, превратилась для Томсона в какой-то страшный монастырский кошмар. Все ближе продвигались к нему видения мрачных легенд, истории кровавых убийств и зловещие предсказания. Математические символы чередовались с геральдическими гербами похороненных в местных склепах рыцарей; дифференциальные исчисления возникали на скатах церквей, окутанные ночным мраком. Трайпос, задающий непостижимые вопросы-головоломки, восседающий на знаменитом средневековом треножнике, стал являться бедному Джи-Джи после полуночи и наконец превратился в настоящее английское привидение.

Как известно, привидения в Англии придерживаются традиций так же, как и их живые сограждане. Являются они обычно под рождество. Трайпос же, многодневный экзамен, происходит под сводами собора Святой Марии именно в эту пору. И вот вместе с духами злодейски умерщвленных рыцарей, преступных графинь и знатных убийц в рождественский парад привидений вступил и сэр Трайпос, бережно осматривающий свой гробовой саван, на котором был запечатлен список несчастных школяров, загубленных им на экзаменах.

Явившись в комнату Джи-Джи ровно в полночь, Трайпос зловеще захохотал и с лязгом втащил заржавелый треножник. Сев на него и опустив жилистые прозрачные ноги, он спросил:

— Знаешь ли ты, сколько дней продлится испытание?

Джи-Джи (с ужасом). Девять дней.

Трайпос. Вот список мертвецов, не выдержавших первые три дня. (Развертывает свой погребальный саван.)

Джи-Джи (запинаясь). Но я хорошо знаю геометрические построения при решении задач, я много трудился над основами динамики, гидростатики, оптики, астрономии, я представил уже пять статей по этим предметам.