Тайны средневековых рыцарей

Крестовые походы, растянувшиеся на века, объединили рыцарское сословие. Феодал, прежде лишь изредка встречавшийся с соседями и гордившийся своей независимостью, стал чувствовать себя членом единого рыцарского братства, пусть говорящего на разных языках и разбросанного по разным уголкам Европы, но долгое время сражавшегося с общим врагом. Это были кровавые войны, но вместе с тем увлекательное образовательное путешествие.

Походы, жизнь на Востоке изменили само мировоззрение рыцаря. Перед безграмотным рыцарем-солдатом, прежде выезжавшим лишь в замки соседей и своего сеньора, предстал незнакомый мир, похожий на волшебную сказку. Город Константинополь, где обычно собирались рыцарские отряды, перед тем как переправиться в Малую Азию, поражал неприхотливых в быту рыцарей своим великолепием.

На городских площадях и улицах были установлены бронзовые конные статуи императоров, в лавках менял лежали груды золота, дорогие ковры устилали полы богатых домов, местные жители носили наряды из шелка, пурпура и бархата, на рынках в изобилии были изысканные вина, диковинные фрукты, сахар, пряности.

А на Востоке, арене жестоких сражений крестоносцев с неверными сарацинами, жизнь была еще роскошнее. Причем рыцаря изумляла не только ее внешняя сторона. Несравненно выше, чем на его родине, на Востоке в ту пору были развиты науки, искусства, литература. Невежественный европеец получал здесь новые сведения о мире, расширял знания, учился — без этого не обойтись — восточным языкам, перенимал привычки жителей Востока.

При близком знакомстве с сарацинами — ведь кроме войн случались и долгие перемирия — приглушалась фанатичная ненависть к неверным, с какой христиане отправлялись в Крестовые походы. Прежде сарацины представлялись рыцарю жестокими и коварными, а на деле нередко оказывались благородными и гуманными, с заботой относились к своим неимущим и больным единоверцам. Рыцарь, чтивший свой кодекс чести, нередко восхищался великодушием и отвагой сарацинских воинов.

Когда Крестовые походы бесславно закончились, Европа была уже иной: она переняла лучшее из восточной культуры, вдохнула утонченность литературы, привыкла к восточной роскоши в быту.

Многие из своевольных и строптивых сеньоров погибли на Востоке, некоторые знатные роды, потеряв на войне наследников, прекратили свое существование — все это способствовало укреплению королевской власти. К XIII веку в Европе затихли междоусобные распри, прекратились внешние войны, наступило время относительного покоя.

В мирной жизни у феодалов стали развиваться совершенно новые потребности, теперь они совсем не чужды культуре, знаниям. К дворам герцогов, графов потянулись певцы, музыканты, художники — у богатых сеньоров вошло в моду покровительствовать искусствам. Изменились сами замки, комнаты полны позаимствованной на Востоке роскоши: новая мебель, восточные ковры на полах, гобелены на стенах.

Замки всегда полны рыцарей-гостей. Случалось, что небогатые рыцари месяцами жили в этих роскошных замках, принимая участие в турнирах, пирах, светских беседах, а потом переезжали и гостили у другого богатого и гостеприимного сеньора.

Совсем иным стал идеал рыцаря. Теперь это не только воин, мастерски владеющий оружием и способный одолеть в поединке противника, но вместе с тем галантный кавалер, умеющий сложить стих, знакомый с игрой на музыкальном инструменте, следящий за быстро меняющейся модой.

К этому времени относится и расцвет культа Прекрасной дамы, одно из самых знаменитых и возвышенных проявлений рыцарства. Дело в том, что и женщина стала совсем другой; разительно изменилась ее роль в обществе.

В раннюю эпоху рыцарства, до Крестовых походов, даже в самых знатных родах она занимала подчиненное, достаточно униженное положение. Главное, что интересовало барона-феодала при выборе невесты, — сколько за ней дадут земель в приданое. Сеньоры нередко выдавали своих дочерей замуж насильно — за тех, кто был им особенно полезен.

Короли тоже охотно раздавали свободные лены вместе с их богатыми наследницами тем баронам, что им верно служили. Церковь мало вмешивалась в семейные отношения, потому что на женщину смотрела, как на орудие дьявола, соблазнительницу рода человеческого, смирялась с браком, как с неизбежным злом.

Жены баронов коротали время в особых отведенных им покоях за рукоделием да чтением книг и появлялись перед посторонними мужчинами лишь в редких торжественных случаях.

Законы того времени гласили, что женщина не может выступать в суде, защищая свои интересы, ни заключать никаких сделок без ведома и согласия своего супруга. Муж считался ее полновластным повелителем, и в законах были даже определены случаи, когда барон имел право бить жену за какие-либо провинности.

Однако два века спустя положение женщины изменилось в корне. Из прежних скромных и незаметных хозяек и рукодельниц они превратились в цариц общества, стали руководительницами и законодательницами новой придворной жизни.

От женщины, Прекрасной дамы, теперь требовались вкус к изящному, обходительность в обращении, умение занять гостей, интерес к поэзии, чуткость, отзывчивость. Женщина оказалась восприимчивее к новой культуре, чем мужчина, и сама стала стимулом дальнейшего развития, увлекая за собой все светское общество.

Так возник культ Прекрасной дамы, который зародился в южной Франции, в графстве Прованс, а оттуда быстро распространился по всей Западной Европе.

В одном из старинных источников можно найти такие слова: «Рыцари имеют многообразные достоинства: одни — хорошие воины, другие отличаются гостеприимством и щедростью; одни служат дамам, другие блистают костюмом и вооружением; одни смелы в рыцарских предприятиях, другие приятны при дворе».

Что же касается провансальских рыцарей, то они особенно блистали щедростью, гостеприимством, костюмами, самозабвенно служили дамам и при дворе чувствовали себя лучше, чем на поле битвы.

Прованс был богат, просвещен, здесь развивались торговля и ремесла, процветала литература. И положение дамы в Провансе тоже было несравненно более высоким, чем в каких-либо других графствах, герцогствах и королевствах Западной Европы. Женщина могла сама распоряжаться своим имуществом, была абсолютно равна во всех правах с мужчиной.

Культ Прекрасной дамы зарождался с особого поклонения Деве Марии. В ее честь возносились горячие молитвы, слагались стихи. Она именовалась «кроткой Дамой Небес», «Небесной Королевой», Ее изображения на иконах стали облегаться в драгоценные одежды, увенчиваться короной.

Такое поклонение Богородице возвеличивало, в свою очередь, и земную женщину. Земная любовь к ней получала все более возвышенный, более духовный характер и окрашивалась особыми поэтическими тонами. Окружая почитанием какую-либо даму сердца, рыцарь, в сущности, служил не ей, а отвлеченному идеалу красоты и непорочности, который создавал в своей душе.

По установившимся взглядам того времени, рыцарь и не должен был стремиться к разделенной любви, дама сердца оставалась для него недосягаемой, недоступной. Такая любовь, как считалось, становилась источником всяческой добродетели, стала одной из рыцарских заповедей. «Редкие мужчины достигают высшей добродетели, храбрости и доброй славы, — гласило одно из поучений, — если они не были влюблены».

Идеальный рыцарь теперь честен, умен, скромен, щедр, набожен, смел, вежлив и непременно влюблен.

Служение Прекрасной даме сделалось всеобщей потребностью, никто из рыцарского сословия не мог от него уклониться. Каждый после посвящения в рыцари должен был выбрать себе даму, знатную или незнатную, замужнюю или нет, и добиться у нее дозволения служить ей.

Само же служение заключалось в том, что рыцарь носил одежду цвета ее герба, сражался в ее честь на войне или на турнире, прославляя имя выбранной Прекрасной дамы, и был готов исполнить малейшую ее прихоть.

При этом выборе, однако, рыцарь далеко не всегда руководствовался истинной любовью и привязанностью. Часто он лишь следовал принятому обычаю или тешил свое самолюбие, стараясь добиться расположения какой-либо знатной дамы или знаменитой красавицы.