Я познаю мир. Поведение животных

Иной вопрос — почему им так понравилось яйцо, которого они никогда в жизни не видели, ведь это были серые крысы пасюки, выращенные в лаборатории на концентратах?

Во многих других случаях наблюдатели просто «домысливают» то, чего нет на самом деле. К примеру, многие птицы, в частности городские вороны, подобрав корку хлеба, отправляются к ближайшей луже, бросают туда корку, ждут, пока она немного намокнет, достают, клюют, потом снова бросают, снова достают. Человеку, увидевшему это впервые, кажется, что он стал свидетелем уникального явления, и он делает вывод: «вороны думают». Но многие птицы делают это с самого раннего детства. Воронята, которых воспитывали в лаборатории в изоляции от взрослых птиц, начинали размачивать хлеб, как только переходили к самостоятельному питанию.

Другой пример, о котором мы уже говорили, — это использование орудий вьюрками. Как ни разумно выглядят действия этих птиц, ни одна из них ничего не придумывает, все они действуют одинаково, повинуясь инстинкту, согласно готовой программе.

И таких примеров, когда самое обычное, характерное для всего вида поведение принимают за проявление разума, можно привести немало.

Какие же формы поведения животных действительно можно считать разумными? На этот вопрос пока нет единого ответа. Ведь и у обычного человека разум имеет очень разные проявления. Это и решение новых задач, и планирование своих действий, и мысленное сопоставление своих знаний с последующим их использованием в самых разных целях. Наконец, самая главная особенность человека — способность выражать свои мысли с помощью слов.

Все это очень сложные психические функции, но, как ни странно, постепенно выясняется, что некоторые из них действительно имеются у животных, хотя и в зачаточной, элементарной форме.

Итак, мы вправе говорить, что животное поступает разумно, если:

— оно способно к обобщению получаемой им информации и использованию символов — об этом мы уже рассказали в главах о «говорящих» обезьянах;

— если оно успешно разрешает новые для него, неожиданно возникающие задачи, решению которых оно не могло научиться заранее;

— если оно действует не наугад, не методом проб и ошибок, а по заранее составленному плану, пусть самому примитивному.

Изобретатели и рационализаторы

Еще древний философ Аристотель, а позднее английский естествоиспытатель Фрэнсис Бэкон описывали, как ворон бросал в сосуд камни, чтобы поднять уровень воды и напиться. Это одно из наиболее ранних и выразительных описаний сообразительности врановых птиц.

Совершенно такую же историю рассказал человек, который вырос в глухой деревне на Украине и ни Аристотеля, ни Бэкона не читал. Зато в детстве ему самому удалось наблюдать очень похожий факт. Он с удивлением обнаружил, как выращенный им ручной галчонок бросал камешки в банку, на дне которой находилось немного воды. Когда камни достаточно поднимали уровень воды, галчонок пил.

Так что, по-видимому, наблюдения знаменитых философов — не случайность и не легенда. Попадая в такую ситуацию, разные птицы решают задачу похожим способом.

О том, что эти птицы могут решать сходную задачу и совсем в других обстоятельствах, говорит и наблюдение американского ученого Дж. Райда, изучавшего поведение другого вида врановых — грачей. Птицы жили в довольно большой вольере, пол в которой регулярно мыли из шланга. Излишек воды стекал через отверстие в полу, и временами около него скапливалась лужица. В жаркую погоду птицы плескались в ней или пили. И вот однажды во время уборки, когда еще не вся вода стекла, люди заметили, что один из грачей пытается заткнуть отверстие пробкой.

Трудно сказать, что руководило поведением птицы, — сама ли она до этого додумалась или повторила действия человека, во всяком случае это было очень подходящее к месту изобретение.

А вот в басне Лафонтена «Ворона и лисица», переведенной И. А. Крыловым, ворона изображается до глупости падкой на лесть. Согласно этой басне, ворона, заслушавшись лисицу, каркает в ответ на «приветливы Лисицыны слова» и роняет зажатый в клюве сыр. Однако тот, кто хоть немного знает поведение этих птиц, понимает, что это просто клевета на умную птицу.

По словам К. Лоренца, «ни одна реальная ворона его не уронила бы. У вороны есть вместительный подъязычный мешок, куда она может протолкнуть предмет, когда ей надо открыть клюв. А если предмет слишком велик, она крепко прижмет его лапой».

В справедливости этих слов нам однажды посчастливилось убедиться. В солнечный зимний день над Псковским кремлем кружилось несколько ворон. Приглядевшись внимательнее, мы поняли, что одна из них держала в клюве какой-то предмет, возможно корку хлеба, а остальные 6–7 ее соплеменниц в течение 10 минут гонялись за ней и пытались добычу отнять. Все они непрерывно каркали, атаковали с разных сторон, но обладательница добычи весьма резко им возражала. При этом она не забывала на лету перехватывать корку лапами, прежде чем открыть рот для подобающего ответа.

Так что хорошо всем известная концовка басни «Ворона каркнула во все воронье горло, сыр выпал…» — совершенно неправдоподобна. На самом деле, плутовке-лисе пришлось бы обойтись без сыра.

Сойка «изобретает» орудие

О том, что вороны и их родичи действительно умны и изобретательны, говорят и некоторые наблюдения ученых, которые содержали врановых в неволе. Очень убедительное доказательство способности этих птиц к разумным действиям получили американские ученые Т. Джонс и А. Кэймил. Они изучали способность к обучению у одного из видов американских соек.

Птиц перед опытом держали голодными, по нескольку часов оставляли без пищи, и тогда одна из них изобрела способ добывать ее самостоятельно. Она приспособилась использовать те крошки, которые вылетали из клетки во время предыдущих кормежек и скапливались у стены. Клюв сойки был слишком короток, чтобы дотянуться до них, но она «додумалась» удлинить его. Оторвав полоску от постеленной в клетку газеты, птица сгибала ее пополам, просовывала через прутья клетки и с ее помощью подгребала остатки еды.

Из восьми соек, содержавшихся в тот период в лаборатории, пять успешно овладели этим методом, две сойки, глядя на остальных, тоже стали манипулировать бумагой. Они отрывали полоски, теребили их клювом, но не пытались просунуть через решетку. Из всех птиц лишь одна не обнаружила никаких элементов такого решения.

Все это напоминает поведение галапагосских вьюрков и новокаледонских галок, которые используют палочки и колючки от кактусов для извлечения из-под коры недоступных для клюва насекомых и личинок. Но недаром мы рассказывали о тех случаях в главе об инстинктах — их используют все представители вида изо дня в день из поколения в поколение, иначе им просто не прокормиться.

А вот у соек ничего подобного в природе наблюдать не приходилось — никаких случаев изготовления и использования орудий в естественных условиях у этого вида до сих пор не описано.

Так что, в отличие от вьюрков, у этих соек использование орудий — действительно проявление разума.

О гибкости и многообразии использования орудий сойками говорит и следующее наблюдение. Когда пищи за клеткой не было, голодные птицы размачивали в воде и комкали бумагу. Затем мокрым комком бумаги, как губкой, обтирали кормушку, склевывая приставшие к бумаге крошки. Как вы помните, похожим приемом пользуются и многие шимпанзе. Только они изготовляют губку из листьев, и, самое главное, учатся этому с детства.

Как вороны перехитрили человека

После того как была напечатана работа про изобретательных соек, врановыми занялись двое других американских ученых: Р. Пауэлл и Т. Келли. Если сойки сами нашли повод проявить свою сообразительность, то воронам специально создали условия для ее проявления.