Гребень буйвола

Таково начало весны в средней полосе. На юге, в степи, весна уже давно началась: снега нет, многие растения цветут, поля покрыты зеленью всходов, давно поют скворцы и жаворонки. Там весна началась чуть ли не на месяц раньше.

Снег стаял. Лишь по лесным оврагам еще лежит плотная снежная корка. Около белых островков держатся зайцы-беляки — те, которые не совсем перелиняли. Белому зайцу теперь не спрятаться в лесу, вот и тянется, бедняга, к остаткам снега: здесь его не видно.

По оврагам и берегам рек, на глинистых откосах зацветает мать-и-мачеха. Она еще не развернула листьев, и желтые головки ее торчат прямо из глины; словно взял кто и воткнул в землю стебельки с цветами. В лесу все сильнее и сильнее пылит орешник: у него цветение в полном разгаре. Цветет и ольха. Барашки на красной вербе распушились и пожелтели, словно осыпаны мелкой желтой крупой: верба зацвела. Некрасивы эти цветы, но сейчас цветов в лесу мало. И вот, на вербе кишат насекомые; тут и пчелы, и ворчливые шмели, и мухи, и бабочки, и жуки. Облапили они барашки, и кто желтую пыльцу ест, кто сладкий сок сосет. Мало сладкого сока в цветах вербы, да весной не до капризов.

Серые вороны, галки и сороки занялись своими гнездами. Вороны кто в лесу, кто тут же, в деревне, на старых деревьях устроились. Сороки по лесу разлетелись. Галки далеко не полетели — в деревне, где зимовали, поселились: кто под крышей, кто на чердаке. А иная галка и совсем начудит — построит гнездо в дымовой трубе. Конечно, из такой затеи ничего хорошего не получится. В роще голосят грачи: они всегда целой компанией гнездятся.

Всякое зверье линять торопится: меняют зимнюю шкуру на летнее платье. Шерсти теперь в лесу сколько хочешь, есть что птице в гнездо принести. Галка за шерстью далеко не летает. Сядет на спину корове да и надергает шерсти: ведь корова тоже линяет.

С каждым днем все больше птиц появляется и в лесу, и на поле, на реке, на болоте. Вскрылась река, и тотчас же над ней залетали чайки. Летят и гуси, и аисты, и кулики. На реке и оттаявшем озере перелетают стаи уток. Каких тут только уток не увидишь! И маленькие чирки, и обычные кряквы, и шилохвости, у которых длинный и острый хвост торчит словно шило, и широконоски, и пестрые гоголи… Много всяких уток на воде держится. А по берегу длинноносые кулики бегают. Этих тоже много, только они не такие разноцветные.

Самый занятный кулик — турухтан. Весной самцы-турухтаны надевают особое платье: у них на шее отрастают длинные перья, словно грива. И почти у каждого турухтана эта грива-воротник своего цвета: рыжая, черная, белая, бурая, почти белая, пестрая, полосатая, рябая… Возьми сотню турухтанов — все разные. Собравшись стайками, самцы-турухтаны дерутся между собой: тычут друг в друга длинными ногами. А свои гривы-воротники в это время распускают-оттопыривают: прикрываются ими, как щитами.

Лесные кулики — вальдшнепы не дерутся: их самцы вечером просто летают над лесом. Медленно летит вальдшнеп, свесил длинный нос и посматривает, нет ли где его подруги самки. Он летит не молча: то словно покряхтит, а то свистнет-цикнет «цей-цей». Лишний раз стукнет сердце охотника, притаившегося на опушке, когда раздается это «цей».

На лесных полянах и по опушкам токуют тетерева-черныши. Теперь они уже не сидят на деревьях: земля освободилась от снега. Чуть посереет небо на востоке, а уж черныши слетаются на токовище. Соберутся, и ну друг перед другом стараться. Шею надуют, нагнутся, хвост растопырят, нос чуть ли не в землю уткнут. И бормочут-бормочут: «буль-буль-буль… буль-буль-буль…» Побормочет-поговорит черныш и словно обругается — чуфыкнет, громко, резко: «чьшиии». Негромко бормочет черныш, а по тихой утренней заре его версты за две слышно: словно где-то вода журчит-булькает или телега по проселку стучит.

В лесу на деревьях шумят дрозды, в кустах шмыгают оранжевогрудые зорянки. Летят вьюрки, зеленушки, пеночки-весники. Прилетают и хищники: закружил над лесом коршун, ищет на поле мышей лунь, кричат маленькие пустельги и кобчики.

Над полем звенит жаворонок, а на болоте нет-нет да и заблеет барашек. Это весенняя песня длинноносого бекаса. Залетит он высоко-высоко, а потом — камнем вниз. Падает птица, свистит ветер между жесткими перьями хвоста. Дребезжат перья, и вот раздается «бя-яя… бя-яя». Совсем не горлом поет бекас.

Звери устроили в лесу детские ясли. Волк, лисица, барсук — у всех народились детеныши. Высоко на дереве, в теплом гнезде, копошатся бельчата. Зайцы и медведи всех обогнали: их ребята гораздо раньше родились. Медведица проснулась, вылезла из берлоги и бродит с медвежатами. Зайчата давно живут без матери, сами о себе заботятся.

Если апрель теплый, то во второй половине его можно пойти за цветами. Цветет мать-и-мачеха. В лесу цветет ядовитое волчье лыко, его розовато-лиловые цветочки сидят вплотную на голом стебле и похожи на цветки сирени. По опушкам и перелескам, особенно по песчаным местам, цветет медуница. Ее цветки бывают и голубыми, и синими, и фиолетовыми, и пурпуровыми. Молодой цветок — пурпуровый, потом он — фиолетовый, потом поголубеет, а состарится цветок — станет синим. На сырых местах словно яичным желтком набрызгано. Это цветут желтыми цветками чистяк и курослеп. Из травы глядят желтые звездочки: зацвел гусиный лук. В плохую погоду гусиный лук не сразу найдешь: в такие дни он закрывает свои цветки. Начинает цвести вяз, зеленеют боярышник и черемуха.

В конце апреля можно набрать и грибов: появляются весенние грибы — сморчки и строчки. Вкусны эти грибы, но сразу на сковородку их не клади — можно отравиться. Нужно прокипятить сморчки, потом хорошенько промыть в теплой воде, а потом уже жарить.

Болота и озера оттаяли, освободились ото льда. В прудах и лужах прогрелась вода. Травяные лягушки вылезли из ила, в котором проспали зиму. Набились в лужи: вода пестрит от лягушачьих голов. Это лягушки собрались икру метать. Сидят они в воде и урчат — стонут на все лады, словно кто в пустую бутылку дудит: такова весенняя песня травяной лягушки.

Рыба мечет икру: каждая на свой лад. Щука — на разливе, голавли — на перекатах, а ерши ночью такую возню поднимают, что, не зная, испугаешься. Сом выбрался из ямы, в которой проспал зиму. Поплыл по разливу и забрался в озерко на заливном лугу. Лежит там на дне и пережидает, когда посветлеет вода в реке. Не любит сом грязной воды.

С каждым днем все больше появляется мух, комаров, бабочек. Есть кого словить на обед. И вот в теплый вечер на опушке замелькала тень: запорхали первые летучие мыши.

На опушке, возле березового пня, кто-то красный пестрый платок забыл: его издали видно на солнце. Подошел, а это совсем не платок. Сотни лесных клопов-солдатиков собрались вместе. Сидят и греются на солнце. Они красные, с черными пятнышками. Издали и правда словно красный платок лежит. Врагов у этих клопов мало: невкусные они и пахнут плохо. Можно и не прятаться: никто не нападает.

Оттаяла, прогрелась земля, и земляные черви поползли наверх. Поле пашут, и тут же грачи и скворцы вертятся: хватают червей, белых жучиных личинок. У скворца хозяйство уже налажено: сделано гнездо в скворечнике. Поклюет он на поле червей и летит к гнезду. Сядет на жердочке и ну забавляться: то лягушкой поквакает, то мяукнет, а то словно пастушьим кнутом похлопает. Помолчит минуту да так свистнет, что все собаки на деревне всполошатся.

В конце апреля — начале мая, что ни день, то новости. С утра до вечера пробудешь в лесу, и то за всем не уследишь. А все-таки попытайтесь — проследите хоть самое легкое: первые цветы. Медуница, перелеска, хохлатка, гусиный лук — их заметить не трудно. Запишите все, что узнаете, — всех «первых». Сберегите эти записи, а на будущий год опять проследите. Так вы узнаете, что год на год не приходится. А еще вы узнаете и другое: многие весенние явления связаны друг с другом, следуют одно за другим не как придется, а всегда в известном порядке.