Соседи по планете Земноводные и пресмыкающиеся

В Европе же змея не просто символизировала лекаря, как в Африке — колдуна, она символизировала мудрость и знание. А так как первыми учеными на Земле были медики, то изображение рядом с ними змеи объяснимо.

Но тут возникает сразу несколько вопросов. Во-первых, почему именно змея стала символом мудрости и знаний? Ведь змеи, как и все рептилии, значительно уступают высокоразвитым животным.

Во-вторых, является ли змея символом знаний вообще или каких-то определенных знаний? Например, если, допустим, первыми учеными на Земле были бы не медики, а физики, то стала бы змея их символом? Или ее все-таки связывали именно с лечением, врачеванием?

И наконец, третий, весьма существенный вопрос: почему змея всегда изображается рядом с чашей?

Надо сказать, что вопросы эти представляют не только академический интерес. Они в какой-то степени проливают свет на историю медицины, и не случайно этими вопросами занимались многие серьезные ученые, в том числе и выдающийся советский медик академик Е. Н. Павловский.

Долгое время некоторые историки науки трактовали символ медицины — змею, обвивающую чашу, — как утверждение целебного свойства змеиного яда. В частности, советский исследователь П. Е. Заблудовский считает, что изображение чаши рядом со змеей появилось на рубеже нашей эры и означает сосуд, где хранился змеиный яд. Однако, по данным академика Павловского, такое изображение появилось лишь в XVI веке, благодаря знаменитому врачу Парацельсу, впервые предложившему подобное сочетание.

Возможно, истина лежит посредине. Действительно, точного и узаконенного символа, то есть змеи, обвивающейся вокруг чаши или изображенной рядом с ней, ни в древние времена, ни много позже не было. Более или менее определенным этот символ стал благодаря Парацельсу. (Кстати, символ был совсем не таким, каким мы знаем его сейчас: современная эмблема медицины — змея, обвивающая ножку чаши и склоняющая голову над самой чашей, — утверждена в нашей стране Реввоенсоветом в 1924 году, а затем уже широко распространилась и за пределами нашей страны. Сама же змея «сопровождает» медиков издавна.

Легендарный греческий врач Асклепий (у римлян он звался Эскулап) всегда изображался со змеей, ибо именно благодаря змеям, как рассказывает миф, он стал сначала просто великим врачом, а потом — врачом-богом, покровителем медицины.

Вот что говорится в мифе.

Уже прославленный, Асклепий был приглашен критским царем Миносом, чтоб воскресить его умершего сына. Врач шел, опираясь на посох, и вдруг посох обвила змея. Испугавшись, Асклепий убил змею. Но едва он это сделал, как появилась вторая змея, несшая во рту какую-то траву. Эта трава воскресила убитую. Видимо, Асклепию уже было предначертано судьбой стать богом, поэтому он, обладая нечеловеческой прозорливостью, тут же все понял, нашел траву, которую принесла змея, собрал ее и, прибыв на Крит, воскресил ею сына царя Миноса.

Так гласит легенда и так объясняется, почему в храмах, посвященных Асклепию, и на скульптурах самого бога медицины всегда присутствуют змеи. Правда, они обвивают либо посох Асклепия, либо его самого, а не чашу. Единственная, дошедшая до нас скульптура, найденная при раскопках Помпеи, изображает Асклепия, держащего в одной руке посох, обвитый змеей, в другой — чашу. Зато дочь Асклепия — богиня здоровья Гигея (отсюда — «гигиена») — начиная с VI века до нашей эры постоянно изображалась со змеей в одной руке и с чашей в другой. Так, быть может, змея в те времена была не символом излечения, а просто символом здоровья? Тогда почему же она у Гигеи всегда рядом с чашей? Нет, просто символом здоровья она не могла быть, тем более что древние очень хорошо знали, насколько опасны эти существа.

О смерти людей от укусов змей рассказывается и в мифах — например, нимфа Эвридика, жена Орфея, погибла от укуса змеи, от этого же умер и сын троянской царевны Лаодики, и прорицатель Моис тоже стал жертвой ядовитой змеи. Можно вспомнить еще немало подобных примеров из мифологии, можно обратиться и к другим источникам.

Знаменитый врач и ученый античного мира Гален свидетельствовал, что понтийский царь Митридат VI, умерший в середине I века до нашей эры, очень интересовался змеями, точнее, их ядом. Он лично и его придворные врачи ставили опыты над приговоренными к смерти людьми — позволяли змеям кусать их, а затем пробовали различные способы лечения. Интерес Митридата, так же как и других правителей той эпохи, был вполне оправдан: яд змеи оказался очень удобным способом устранения неугодного правителя — действовал быстро и безошибочно. К тому же, в случае разоблачения, убийца не мог быть наказан: укус змеи считался «божьей карой», и подсунувший правителю это пресмыкающееся лишь выполнял волю богов.

Однако правители не желали считаться с волей богов и упорно искали средств избежать этой «кары». Тот же Митридат имел огромный штат придворных врачей, которые трудились над поисками противоядий. В конце концов, то ли боясь гнева повелителя, то ли желая ему просто угодить, врачи «изобрели» уникальное и универсальное средство, спасающее от укусов любых змей, и назвали его «митридатиум». Однако сами медики не очень верили в его лечебные свойства, считая, что раз смерть от яда змеи — «кара богов», то спасти от этой кары могут лишь сами боги. Поэтому лучшие средства — это молитвы и заговоры, чудодейственные амулеты и жертвоприношения.

Тем не менее Митридат и его придворные собрали много сведений о ядах и хранили их в глубокой тайне. Даже книга, составленная Митридатом и его врачами, называлась «Тайные мемуары». Возможно, она навсегда или надолго осталась бы неизвестной, если бы в 66 году до нашей эры Митридат не был разгромлен римским полководцем Помпеем в битве при Целе и мемуары, которые Митридат всегда держал при себе, не попали в руки римлянам. Переведенные вскоре на латинский язык, они стали относительно широко известны.

Однако, хорошо изучив действие змеиных ядов, люди не могли, сколько ни старались, найти средств, спасающих от укусов змей. Первое тысячелетие нашей эры не принесло ничего нового в этом отношении. Суеверный страх перед змеями, усиленный легендами о существовании всяких змееподобных чудищ, мешал серьезно заняться изучением ядовитых пресмыкающихся. Позже, в средние века, в Европе, когда любая попытка приоткрыть завесу над какой-нибудь тайной природы расценивалась католической церковью как посягательство на устои веры и жестоко пресекалась, тоже ничего существенного не было сделано в изучении пресмыкающихся. Зато в Юго-Восточной и Средней Азии на рубеже первого и второго тысячелетий нашей эры не только возрождается интерес к ядовитым змеям, но и делаются успешные попытки их изучения.

Положил начало этому выдающийся естествоиспытатель и врач Абу Али Ибн-Сина (известный больше под европеизированным именем Авиценна). Внес очень существенный вклад в изучение змей и их ядов последователь Авиценны Абу Ибрахим Джурджани. Советские ученые В. С. Баркаган и П. П. Перфильев, подробно проанализировав работу Джурджани «Сокровища Хорезмшаха», написанную в 1100 году, пришли к выводу, что «Джурджани делал много метких и новых наблюдений и талантливых догадок о механизме действия змеиных ядов на организм человека». Так, например, Джурджани первый высказал мысль, что яд некоторых змей вызывает быстрое свертывание крови в организме человека. Это было великое открытие, но воспользоваться им, как и другими открытиями и догадками Джурджани, его современники не могли.

Однако и много позже в Азии, а особенно в Европе господствовали канонизированные взгляды древних, и отступать от них было не только невозможно, но и очень опасно. Только через пятьсот лет это осмелился сделать Франческо Реди.