Наша древняя столица

Видно, рос веками.

Вышла рать на островок —

На «Вороний камень».

Перед утром русский князь

Обходил дружины,

С русским воинством стремясь

Дух держать единый.

«Слушай! Слушай, добрый люд,

Слову князя внемли!

Хан Батый, жесток и лют,

Разоряет земли.

Губит нас проклятый враг,

Грабит нас безбожно,

Но от хана как-никак

Откупиться можно.

Дань заплатим. Спору нет,

Стянем пояс туже.

Но ливонец — наш сосед,

Дело тут похуже!

Вот теперь не отбери

У ливонцев Пскова, —

Доберутся до Твери,

Суздаля, Ростова.

А захватят города

И начнут селиться,

И прости-прощай тогда,

Русская землица!

Нам их земли не нужны,

Нам своё вернуть бы,

Ведь сейчас нам вручены

Всей отчизны судьбы!..»

Князь в предутреннюю тьму

Говорил, спокоен, —

Знал, что делу своему

Верен каждый воин.

Рано, рано поутру

Из туманной дали

Резкий голос медных труб

Люди услыхали.

То, неся стране беду,

Тяжело, но быстро

Шло по озеру, по льду

Войско в снежных искрах.

Вот оно идёт, идёт,

Лязгом угрожая,

Солнца утренний восход

В латах отражая.

И с крестами на груди,

На тяжёлых латах,

Два ливонца впереди —

Два быка рогатых.

Два ливонца — первый ряд,

Во втором — четыре,

В третьем — шестеро стоят,

С каждым рядом — шире.

По двенадцати в ряду,

А рядам нет счёта.

Меж рядов, не на виду,

Кроется пехота.

Подвигался этот строй

В ледяном сверканье,

Назывался этот строй

«Головой кабаньей».

Увидав перед собой

Эту силу в латах,

Выходили в смертный бой

На врагов проклятых.

И с дружиной наравне,

Мужики в овчинах,

Кто пешком, кто на коне,

Даже при дубинах.

Вот как суздальская рать

С немцем в бой вступала.

Надо было устоять

Во что бы то ни стало!

Метит ратник, метит в цепь,

Что блестит на солнце, —

Хочет в шлем, в глазную щель

Поразить ливонца.

Стрелы острые у нас,

А попробуй, ну-ка,

Попади «не в бровь, а в глаз» —

Хитрая наука!..

И вот тут-то наша рать

Набралась терпенья,

Чтоб ливонцам показать

Всё своё уменье.

У ливонцев перевес —

«Клин кабаний» страшен,

Он идёт наперерез

Пехотинцам нашим.

Вот вгрызается он к нам

В строй «кабаньей пастью»,

Чтоб разрезать пополам

Войско на две части.

И не сладить нипочём

С этой силой дикой:

Рыцарь сверху бьёт мечом

И пронзает пикой…

Но когда внедрился в тыл

Алый крест зловещий,

Князь с дружиной окружил,

Взял ливонца «в клещи».

И пришла в смятенье та

Рыцарская сила:

Отвалилось от «хребта»

Всё «кабанье рыло».

Грохот, ржанье, стон и крик,

Наши жмут сильнее,

А ливонец не привык

Получать по шее.

Как? Куда теперь бежать

В панцире пудовом?

Или, сняв его, дрожать

На пути ледовом?

И по льду семь вёрст пешком,

В плен дружиной взяты,

Шли ливонцы босиком,

Побросавши латы…

Ты мне скажешь, что в главе

Ратники воспеты,

О столице, о Москве,

Ничего в ней нету!

Но отвечу я тебе,

Чтоб ребята знали:

Эти ратники в борьбе

Землю отстояли!

Ведь спасли они тогда

Русскую землицу —

Сёла, пашни, города,

И, стало быть, столицу!

1327 год

БЫЛЬ ПРО ХИТРОГО ИВАНА И ТАТАРИНА ЩЕЛКАНА

Жил когда-то в Твери злой татарин Чол-хан,

Злой татарин Чол-хан, а по-русски Щелкан.

Был он ханский баскак, это значит — посол,

Хану дань собирать из орды он пришёл.

А пришёл не один — с ним татар сотен пять.

Заполонили Тверь, стали дань собирать.

Все дома обходили татары подряд:

Дом князей — сто рублей, дом бояр — пятьдесят,

А с крестьян да с посадских — по десять рублей.

Денег нет — отдавай вместо денег детей.

Нет детей у тебя — отдавай им жену.

Нет жены — в плен придётся идти самому.

А делилась вся Русь на уделы в тот век,

Был хозяин Руси — хан татарский Юзбек.

Свой удел с городком князю каждому дан,

А над всеми князьями хозяином — хан.

Только он им дарует удельную власть,

Чужеземец глумится над русскими всласть.

У владыки, бывало, в орде находясь,

Столько разной обиды натерпится князь:

Он не смеет пешком приближаться к шатру,

А на брюхе, как пёс, он ползёт по ковру

До престола, где хан, и могуч и велик,

Бросит русскому князю татарский ярлык.

Только этот ярлык князю право даёт

Обирать на Руси православный народ…

Хан-Юзбеку Щелкан был двоюродный брат.

Захотелось Щелкану богатых палат,

Хоть на родине тоже он грабил людей,

Всё же грабить сподручней в стране не своей!

Выгнал князя тверского Щелкан со двора,

Отобрал он у князя несчётно добра,

В княжий терем вошёл, заперся на замок,

Тут уж князю тверскому ярлык не помог.

А ордынцы в Твери распоясались так,

Что травить принялись тверичей, как собак.

Был грабёж среди дня, плач стоял по ночам,

От Щелкана не стало житья тверичам.

И однажды на праздник осенний в Твери

Как взялись на торгу тверичи-бунтари

Да по звону набата, в торговый разгар,

Как пошли с топорами гурьбой на татар.

Навалилась на ханских баскаков беда, —

Всех врагов тверичи перебили тогда.

А Щелкана сожгли тверичи в терему,

Тут бесславный конец приключился ему.

Хан Юзбек, услыхав, разъярился как зверь,

И пошёл было сам он с войсками на Тверь.

Только тут подоспел князь московский Иван.

(Князь боялся — Москву не разграбил бы хан!)

Князь умаслил татар, «бунтарям» дал отпор,

Только думку одну затаил князь с тех пор…

В этот памятный год москвичи неспроста

Дали прозвище князю: Иван, Калита.

«Калита» — это значит мешок для монет,

И точнее для князя прозвания нет!

Князь Иван был умён, а к тому же хитёр,

И однажды с лукавством он руки потёр

И решил: «Хватит ханских послов баловать!

Надо съездить в орду. Надо им втолковать,

Что скорее и больше получит орда,

Если дань на Москву привезут города».

Богатейших даров наготовил Иван

И повёз их в орду. Был польщён Юзбек-хан,

Он доселе не видел дороже даров —

Изумрудов, алмазов, куниц и бобров.

И, украсив дарами владыки шатёр,

Князь к нему обратился, учтив и хитёр:

«Хан Юзбек! Для чего посылать тебе слуг,

Если есть у тебя на Москве верный друг?

Чем угодно тебе, господин, поклянусь,

Что отныне платить сам заставлю я Русь!

Не в пески, не на ветер бросаю слова, —

Дай указ, чтобы дань собирала Москва!

А уж если начнут города бунтовать,

Ты пришлёшь мне на помощь татарскую рать!»

Хан-Юзбек, на бесценные глядя дары,

Уступил Калите. И вот с этой поры

Хан за данью баскаков не слал на места —

Посылал своих дьяков Иван Калита.

И везли всё добро не татарам, не в стан,

А в Москву, прямо в Кремль, чтоб решил князь Иван —

Что татарам пойдёт, что ему самому,