Подвиг жизни шевалье де Ламарка

Только через три года ему назначили помощника, который препарировал животных и монтировал коллекции. А Ламарк занялся исключительно определением животных и их классификацией. Благодаря ему, «неведомое» — беспозвоночные — стало во многом проясняться.

Работа систематика очень сложная, кропотливая, она требует глубоких знаний анатомии, морфологии и физиологии, требует огромного терпения, усидчивости и времени.

Каждое животное, самое мелкое, надо обстоятельно рассмотреть, описать, сравнить с другими, подобными, чтобы решить, к какому виду его отнести.

Зато какие результаты она дала для Ламарка! Работа по систематике заставила его пересмотреть прежние взгляды на неизменность вида. И в то же время она дала великую и необходимейшую для ученого решимость изменять свой взгляд на вещи, если этого требуют новые факты.

Сначала Ламарк разделил беспозвоночных на пять классов: моллюски, насекомые, черви, иглокожие и полипы.

Пристальное изучение животных, которых он называл насекомыми, показало, что нельзя их всех считать за один класс, и он выделяет из них новый класс — ракообразные.

Через год, в 1800 году, он также правильно решает, что надо ввести еще новый класс — паукообразных, которых до сих пор относил к насекомым. Еще через год он выделяет из класса червей — кольчатых червей. А в 1807 году, — класс инфузорий.

Но сих пор еще во многом сохраняется систематика беспозвоночных, разработанная Ламарком. Классификация моллюсков, данная им, лежит в основе современной.

Коллекции Музея все увеличивались, все прибывали: в его ведение поступали реквизированные частные коллекции. Ламарк сам следил за тем, чтобы ценные для науки объекты случайно не потонули в волнах революции.

30 января 1795 года он ходатайствовал перед Комиссией искусства о выдаче одного ученого труда из личной версальской библиотеки казненного Людовика XVI:

«5 плювиоза III года республики единой и нераздельной.

По поручению собрания профессоров Музея я обращаюсь во временную комиссию искусств с просьбой выдать труд Мартэна из частной библиотеки Капета в Версале. Это редкое и дорогое сочинение представляет все вновь открытые в южных морях раковины из сборов Кука, Банса и Соландера.

Ламарк».

В церкви Святого Сюльпиция у входа в качестве кропильниц стояли две раковины гигантского морского моллюска. Им место в Музее! Ламарк добился разрешения на это и был спокоен за судьбу интересных раковин, и уже видел их причисленными к достоянию Музея.

Вдруг ему сообщают, что в этой церкви устроен «храм мудрости» и готовится его торжественное открытие. Известие это очень встревожило Ламарка: раковины могут испортить! Он бросил свои занятия и немедленно явился к церкви, где уже собралась большая толпа.

Ламарк подает Комитету общественной безопасности просьбу принять меры к охране раковин, поставив у каждой по часовому. Сам пишет два ярлыка: «Уважение к национальному достоянию» и, поставив на них печать Комитета, прикрепляет к раковинам.

Позднее коллекции стали притекать в Музей из других стран как военная добыча. Наполеон в своих завоевательных кампаниях обычно прикомандировывал к армии ученых с наказом, чтобы они не возвращались из походов с пустыми руками.

К чести французских ученых надо заметить, что они сторонились этого способа. Даже там, где они вынуждены были принять научные экспонаты какого-либо побежденного государства в качестве военных трофеев, они стремились передать ему взамен собственные ценные дубликаты.

За время войны с Германией и Австрией, морской блокады со стороны Англии Музей собрал редкие сокровища. Франция заняла Голландию и получила трофеи — коллекции. Жоффруа Сент-Илер привез богатейшие египетские коллекции, потом португальские, которые он получил в монастырских и дворцовых музеях в обмен на французские редкости.

В начале XIX столетия Париж стал мировым светочем естествознания.

Коллекции поступали к Ламарку, и он обрабатывал их вместе со своим молодым помощником. Он описывал животных точно и ясно, применив и использовав свой прекрасный, опыт и умение описывать растения. Его описания очень нравились ученым.

Ламарк, изучая мельчайшие детали строения беспозвоночных, приходил к выводам, которые для него самого являлись откровением.

Освоившись в «неведомом», Ламарк пришел к мысли о том, что именно они — беспозвоночные животные — убедительнее, чем другие раскрывают картину постепенного повышения организации животных от самых простых к высшим.

«Они приводят нас к непонятным истокам зарождения животной жизни, то есть к тому пределу, где находятся самые несовершенные, самые простые по своей организации животные, — рассуждал Ламарк, — те, в отношении которых можно предположить, что они едва одарены признаками животной природы, иными словами, — те существа, с которых, быть может, природа начала создавать животных, чтобы затем на протяжении длительного времени и с помощью благоприятствующих тому обстоятельств вызвать к жизни всех прочих».

Рассматривая внешние признаки в строении животных, он увидел, что они изменчивы под влиянием внешней среды и различий в образе жизни. Стоит ли брать их для классификации?

Другое дело — признаки внутреннего строения животного, они более достоверны для классификации. Но и с ними следует быть осторожным: только вся совокупность признаков, а не отдельно взятые какие-либо признаки, надежный компас ученого.

Чем дальше работал Ламарк, тем все более становился он защитником беспозвоночных, их адвокатом перед наукой и учеными, которые пренебрежительно относились к этим животным, не находя в них особого интереса. Все свое внимание ученые уделяли позвоночным.

«Эти классы животных отличаются в общем более крупными размерами, — писал Ламарк, — органы и способности их более развиты и легче выясняются, почему они показались более интересными, чем животные, принадлежащие к классам беспозвоночных. Действительно, кроме миниатюрности большинства беспозвоночных, ограниченность их способностей и строение их органов, гораздо более отдаленное от строения органов человека, вызвали пренебрежительное к ним отношение, благодаря чему большинство натуралистов выказало лишь очень слабый интерес к ним».

В самый последний год XVIII века — 1799 — Ламарк опубликовал свою первую зоологическую работу «Классификация моллюсков», а через два года — «Систему беспозвоночных животных», первую сводку научных данных о стране «неведомого».

К тому времени, как Ламарк отправился в эту загадочную страну, во всей Франции только два ученых интересовались ею: один — насекомыми, другой — моллюсками. В Германии также не было больших работ по беспозвоночным.

Ламарку пришлось собирать разрозненные данные в отдельных статьях, диссертациях, изучать каталоги и рисунки в музее, работать до того, что пелена тумана застилала глаза. Нестерпимо острая боль пронизывала всю голову. Он смотрел в микроскоп и переставал различать видимое: все сплывалось в какое-то общее пятно.

Работа с плохими микроскопами того времени доводила его до полного изнеможения.

Короткий отдых и снова микроскоп…

Что делать? К этим мелким животным без лупы и микроскопа и подступать нельзя. А оторваться невозможно: на них теперь сосредоточились жизнь и интерес ученого. И он продолжал работу, сжигаемый внутренним огнем, озарившим перед ним новые, еще и самим мало осознанные дали…

Занимаясь систематикой, Ламарк все чаще обнаруживал факты единства строения всех важнейших органов животных. В то же время он постоянно наталкивался на изменчивость животных. В одних случаях это происходило из-за различной среды обитания, в других — под влиянием скрещиваний. Постепенно у него возникло сомнение в постоянстве видов, а вслед за ним — желание узнать правдивую историю Земли.

Ранее, когда Ламарк писал «Флору Франции», он совершенно не задумывался над этим, хотя и видел единство строения у многих групп растений, видел и изменения растений в разной среде.