Завтра утром, за чаем

И еще я все время думал — может, я ненормальный? Другой бы человек на моем месте был бы счастлив от такого успеха, даже нос бы задрал повыше, а уж если бы его отец попал к нему в подчиненные — тем более: сколько бы шуток было, веселья!..

Иногда мне страшно хотелось пойти к Натке и все рассказать ей, но я не мог, нет, не мог я к ней пойти, я ее любил, вот в чем дело, а она меня — ни капельки, я был в этом почти абсолютно уверен.

Через несколько дней уехала мама — улетела в космос, на самую большую и далекую от Земли нашу «промежутку» — Каспий-1. Там работала врачом ее сестра Галя, и мама повезла ей шерстяную кофту, помидоры, несколько свеклин, любимые Галины конфеты с ликером «Орбита» и кое-какую специальную литературу. Мама, мне так показалось, улетала на Каспий-1 вся какая-то перевернутая — нервничала, что ли? Я подумал даже, что там, на Каспии, она первым делом расскажет Гале, что произошло на Земле и тут же позвонит домой и будет весело спрашивать, — ну, как, мол, вы там, а Галя будет сидеть рядом с ней и напряженно слушать мои или папины веселые отчеты.

В общем, улетела мама, и мы с папой остались вдвоем.

И в первую же ночь, под утро уже, я неожиданно и как-то очень резко проснулся, потому что папа с кем-то разговаривал (слов я разобрать не мог), а ведь мамы не было. Может, это было и нечестно (в тот момент я даже и не подумал об этом — так разволновался), но я, не вставая с кровати, тихонечко, ногой, приоткрыл свою дверь — и сразу же начал разбирать слова.

— Да-да. Вот именно!.. Приехали! Так сказать — докатились!.. Не правда ли, какой плавный полет, а?.. Попытайся-ка вспомнить, дружок, — в каком чемодане лежит мой золотой диплом? … Что, уже и не помнишь, забыл? А где первая премия европейской зоны за анализ гиперпластического ряда?.. Тоже забыл?.. Все это было — не ложь, не вымысел. Руку жали! Помнишь? Талант!!! А теперь мой сын, мальчишка, шкет, сидит за завтраком, уплетает пирожки с картошкой, болтает под столом ногами и с набитым ртом запросто, походя, высказывает гениальные идеи!.. Попытайся-ка это понять, дружок!.. Слушай внимательно: час, всего час обычного учебного практического занятия на Аяксе — бац!!! — и решен вопрос, над которым группа взрослых людей Высшей Лиги бьется целый год! Понятно теперь? Что рядом с его детской выдумкой мой талант?! Ноль. Невидимая капля, букашка, лапка букашки… Или он износился, мой талант, а?.. Затупился, завял — а виноват я сам: не углядел, не уследил…

Я слушал его в невероятном напряжении, мне было даже страшно, потому что то, что он говорил, и было то самое, чего никак не мог точно назвать, произнести я сам, именно то самое, а то, что я оказался его начальником, выглядело рядом с этим главным просто ерундой.

Еле слышимый, раздался щелчок, звякнул звоночек — папа повесил трубку. Или мне показалось. Не знаю.

Поразительно, но я вдруг уснул.

В пятницу, когда прилетела с Каспия-1 мама, а я вернулся с работы, меня ждала записка от Жеки Семенова и Валеры Пустошкина — ребят из моего класса в старой школе. В записке было сказано, что в воскресенье, в одиннадцать часов, они ждут меня у входа в «Тропики», чтобы поболтаться по парку.

Я вдруг обрадовался: давно уже я не видел никого из своих ребят и девчонок.

Конечно, «Тропики» нам порядком поднадоели, но, честно говоря, парк был высшего класса. Правда, создан он был с сугубо научными целями. И еще: до создания «Тропиков» что-то три или четыре городка нашего типа претендовали на роль устроителя парка, а победили, по неизвестным причинам, мы. Само собой (и эту идею выдвинули городские власти, а Лига поддержала), раз уж было решено строить у нас такой парк, глупо было бы не превратить его вообще в парк отдыха — так и поступили.

И чего только в наших «Тропиках» не было! Ну, конечно, прежде всего климат — климат шикарный! Понятия не имею, как именно технически создали эту тропическую микрозону. Сначала все в городке с ума посходили: в наших-то северных широтах и вдруг… джунгли настоящие, тропические растения, деревья тропические, тропические животные — все сугубо тропическое и только кое-где субтропическое. Папин «Пластик» (хотя это было не его дело, а дело климатологов, зоологов и строителей) предложил новинку: держать животных не как в обычных зоопарках, не за рвами с водой, а за высоченными тонкими прозрачными стенками из особопрочного плекса, мол, животным ничуть не хуже, а людям-то гораздо интереснее, — так сказать, эффект присутствия. Потом-то, правда, попривыкли, но сначала было и странно и жутковато немного — ходишь совсем, ну абсолютно рядом с бегемотами, жирафами, антилопами, крокодилами и львами — ну, просто руку протянуть… Правда, львов, заботясь о редких антилопах, держали от них отдельно. Гришаня Кау как-то сказал, что будто бы по ночам в зону львов, чтобы они все же сохраняли львиный нрав, запускают на съедение коров, обычных, живых, — для охоты. Брр… даже не верится. Особенно меня восхищала наша городская речушка Уза, а вернее даже не она сама, а переход климата в климат, который создали ученые: вот здесь речка Уза — просто Уза, довольно-таки плюгавенькая, серенькая, скромная, а вот тут, совсем рядом, в зоне парка — тропическая река, абсолютно тропическая, вся в мангровых зарослях, покрытая лилиями и пронзительно белыми лотосами; крокодилы, бегемоты, цапли, невероятные какие-то рыбы — все есть.

Сразу же после входа в парк были большущие раздевалки, которые открывались осенью, когда становилось прохладно, а зимой вообще существовало ходячее выражение «пойдемте погреемся» — это значит, в парк, в «Тропики». Скинешь с себя все в раздевалке и в одних шортиках гуляешь по парку, купаешься в бассейне, ешь по талонам (будь они неладны!) мороженое, пьешь шипучку, жара, теплынь… Конечно, если солнца на небе не было, приходилось гулять без солнца — тут уж ничего не поделаешь.

К тому же в середине зимы были целые месяцы, когда «Тропики» закрывались вовсе; дирекция парка и научное руководство вынуждены были устраивать периоды тропических дождей, без которых флора и фауна просто не могли бы нормально существовать.

Разумеется, в парке было много обычной необязательной ерунды: кафе, кафе-мороженое, ресторан, площадки для игр, танцплощадки, кинозал, кинолекторий, просто лекторий, зал-читальня, лодки на прокат (не на Узе, — это-то было бы классно! — а на прудах), прогулочный микрокосмодром для малышей (высота полета 2–5 метров, смех!) и т. д. и т. п. … Но были и шикарные развлечения, правда, платные и довольно дорогие: можно было, например, половить в Узе крупную тропическую рыбу на особые ароматные приманки, спуститься в батискафе в специальную морскую скважину на океаническую глубину, самому посадить какое-нибудь (по выбору) плодовое растение, проследить за тем, как с помощью биоускорителя появляется росток, развивается дерево или куст, цветет и дает плоды, которые потом можно было забрать домой по специальному пропуску при выходе из парка; желающие могли поохотиться из засады (конечно, с инструктором) на антилоп или львов и сфотографироваться с трофеем, а потом посмотреть забавную сценку, как убитые лев или антилопа начинают шевелить ногами и хвостом, зевать и подниматься на ноги, потому что стреляли в них не боевыми патронами, а специальными капсулами с сильнодействующим снотворным; можно было в особом прозрачном, непроминаемом, непробиваемом и непрокусываемом скафандре побродить среди львов, антилоп, носорогов или обезьян — и прочее, и прочее, и прочее…

Словом, если вдуматься, это вообще был гениальный парк.

Когда разрабатывался его проект, ученые долго ломали головы: делать парк с точки зрения запуска тропико-климатической машины многосекционным или из одной секции. Если сделать всего одну секцию (то есть секция — это весь парк), появлялся громадный риск: вдруг машина, особенно зимой, разладится, и тогда погибнут все растения и многие животные, если же делать его многосекционным (сломалась, скажем, одна, особенно внутренняя, секция — и ничего страшного, микроклимат никуда сразу же не денется, тем более что соседние секции могут отдать часть своего тепла, а общее падение температуры можно быстро восполнить повышением мощности в других секциях) — это получалось безумно дорого.