Эликсир Купрума Эса (Художник Е. Медведев)

— Увы, друзья, — твердо сказала женщина. — В общество «Разведчик» принимаются ребята с более основательными знаниями. Это во-первых. А во-вторых, вот вы даже сами еще не знаете, что хотите исследовать, что конструировать. А ведь к нам идет молодежь с уже определившимися интересами. Так что милости просим годика через два.

Ребята двинулись было к двери, но Родя вдруг остановился.

— Странно! — сказал он, вдруг осмелев. — Дворец пионеров, а занимаются тут все больше комсомольцы.

— Ошибаешься, дорогой: не Дворец пионеров, а Дворец пионеров и школьников. А среди школьников могут быть и десятиклассники. Кроме того, для ребят вашего возраста у нас двадцать два кружка и коллектива. На выбор!

Ребята невнятно пробормотали «До свидания» и ушли. На душе у обоих было кисло.

— По-дурацки все получилось, — сказал Родя. — Надо было сначала придумать что-нибудь определенное — чем хотим заниматься, а тогда уж разговаривать.

— Ага. А то пришли как идиотики, — согласился Веня. Вдруг он повертел головой, оглядываясь, схватил Родю за руку и шепнул: — Ну-ка… пошли!

Родя сразу понял своего друга. Слева от двери вела наверх лестница; техничка, сидевшая в вестибюле, смотрела в сторону, противоположную от ребят, а там, наверху, находилась лаборатория биохимии, которая так их интересовала. Вдруг дверь ее открыта? Вдруг в эту лабораторию можно заглянуть? Ни Родя, ни Веня не думали, зачем им, собственно, туда заглядывать и что они в результате этого заглядывания смогут узнать. Оба шмыгнули к лестнице, на цыпочках поднялись по ней и очутились в широком, уходившем вправо коридоре. Здесь было так же пусто и тихо, как в вестибюле, только сверху по-прежнему доносилась музыка и пение. Прямо напротив лестницы находилась дверь с табличкой: «Лаборатория электроники и автоматики».

— Видал? — тихо сказал Веня. — Это самая крайняя комната. Тут, считай, три окна. А теперь пошли сюда!

Он повел Родю направо и остановился перед следующей дверью, на которой висела табличка: «Лаборатория биохимии». Все точно! Там первое, второе и третье окно, а здесь — четвертое, пятое и шестое.

Родя попробовал открыть дверь, но она была заперта. Больше тут делать было нечего, и друзья направились обратно к лестнице, но, прежде чем свернуть на площадку, Родя остановился. К глухой торцовой стене коридора были прислонены большие щиты. Самый крупный из них был шириной метра в два, а высотой — все два с половиной. Наверху его Родя прочел надпись: «Периодическая система Менделеева».

Друзья вышли на площадку лестницы. Тут Родя опять остановился и стал смотреть на щиты сбоку. Остановился и Веня. Щиты были прислонены к стене с большим наклоном. Подумав немного, Родя вдруг опустился на четвереньки и уполз в темное пространство между щитами и стеной. Держась ладонями за коленки, Веня с недоумением смотрел вслед своему другу. Секунд через пятнадцать Родя вернулся.

— Видал? — сказал он, отряхивая ладони и брюки. — Там даже сидеть можно, только голова немного упирается.

— Па-а-анятно, — протянул Веня.

— А что именно тебе понятно?

— Ну, те, кто в лабораторию пробираются, могут сначала тут спрятаться, а потом, когда все уйдут…

— Я не об этом думал. Я думал о том, что мы сами здесь можем засаду устроить.

— Гм! Засаду? Так ведь это же на всю ночь! А что родители скажут?

— Что-нибудь придумать для них придется, чтобы не волновались. А может, и вообще не надо будет никакой засады. Понаблюдаем еще разок за окнами, посмотрим, что скажет завтра Купрум Эс… Может, он уже в милицию заявил, и она сама засаду устроит.

— А ну-ка дай я погляжу, — сказал Веня и, став на карачки, тоже уполз за щиты.

— Ну как? — спросил его Родя, когда он вернулся.

— Нормально. Лишь бы кто-нибудь заглянуть не догадался, когда мы тут будем сидеть. Пошли!

Приятели повернулись, шагнули на площадку да так и застыли. Перед ними на лестнице, несколькими ступеньками ниже, стояла Зойка Ладошина и серьезно смотрела на них своими черными глазами.

Очень долго длилось молчание. У Вени даже челюсть свело от удивления и досады. Наконец, он выдавил с трудом:

— Ты… ты что тут?

— Я подымалась по лестнице, увидела, как Маршев вылезает из-за этих штук, ну… и я пошла уже потише. И я все слышала.

— А ты… ты почему во дворце? — снова спросил Веня, хотя этот вопрос его нисколько не интересовал.

— Я тут в кружке занимаюсь. Художественного слова. У нас сегодня репетиция внеочередная. К Майским праздникам. — Зоя помолчала, посмотрела в упор на Родю, на Веню. — Мальчики, ну а теперь говорите: кто забирается в лабораторию и при чем тут Купрум Эс?

— Мы не имеем права этого сказать, — как можно тверже ответил Родя, а Веня добавил:

— Мы дали слово никому не говорить.

Снизу на лестнице появились сразу три девочки. Они поздоровались с Зоей и прошли на третий этаж. Только они исчезли из виду, как внизу появились еще две девочки. Члены кружка художественного слова начали собираться.

— Ну-ка пойдемте! — сказала Зоя и, взяв ребят за рукава, увела их в коридор второго этажа, где по-прежнему никого не было. — Мальчишки, слушайте! — решительно заговорила она, сдвинув брови. — Куприян Семенович — наш знакомый. Он даже какой-то дальний родственник моей бабушки. И если вы мне ничего не скажете, я ему сама расскажу, как вас тут увидела, как вы ползали вон там, как вы говорили, что к нему в лабораторию кто-то забирается. Понятно теперь?

— Но… Ну, мы же слово дали! — сказал Родя.

— А теперь еще слушайте! Если вы мне расскажете, я вам сама кое-что расскажу. Его родные замечают, что с ним неладное творится. Да и я замечаю, какой он странный стал. Ну?

И ребята не выдержали. Они рассказали Зое про светящиеся щели на окнах и про разговор с Купрумом Эсом.

— Ну, теперь что ты скажешь? — спросил Веня Зою.

Зоя подумала, опустив голову, прикусив нижнюю губу. Потом обратилась к Роде:

— Значит, он сначала сказал, что все это глупости и что нехорошо распускать такие слухи. Так?

— Так, — подтвердил Родя.

— А потом он вернулся и стал просить, чтобы вы ничего не говорили?

— Ну да. Чтобы не спугнуть этих… кто в лабораторию забирается.

Зоя снова потупилась, прикусила губу. На этот раз она пребывала в раздумье что-то очень уж долго. Наконец она подняла голову.

— А теперь вы дайте мне слово, что никому не разболтаете про то, что я вам скажу.

— Даю честное слово, что никому не разболтаю, — сказал Родя, и Веня повторил эту фразу.

— Очень может быть… — медленно проговорила Зоя. — Очень может быть, что он сам туда забирается.

Тут Родя посмотрел на Веню, Веня посмотрел на Родю, и каждый невольно отметил, что вид у его друга очень глупый.

— Вот это да-а-а-а!.. — протянул Веня.

— А почему… а почему ты так думаешь? — спросил Родя.

— К нам недавно приходила его жена — бабушкина приятельница, — и она говорила, что Купрум Эс как-то странно стал себя вести.

— В каком смысле странно?

— Стал по ночам пропадать. То скажет, что в кино пойдет на последний сеанс, а раньше его в кино было не затащить… То скажет, что у него совещание в районе и вернется в час ночи… А то просто уйдет прогуляться — и опять до часу… И весь дерганый какой-то и до утра часто не спит…

— Да, Родька! Тут, похоже, что-то есть, — сказал Веня и обратился к Зое: — А что, он всегда был такой… немножко с приветом?

— Бабушка говорит, что он раньше настоящим ученым был. Он в каком-то очень важном институте работал, и у него эти… научные труды есть. Он даже бабушке одну свою книжку когда-то подарил. «Химия человеческого мозга» называется. С надписью.

— А почему он простым учителем стал? — спросил Родя.

— Ну, какие-то неприятности у него в институте получились. Он ушел и стал учителем. Ой, товарищи, мне пора, я на репетицию опаздываю, — сказала Зоя другим тоном и пошла к лестнице. — Мы с вами еще об этом поговорим, только не разболтайте никому, — добавила она, обернувшись.