Агония

Все обернулись. Аша стояла за стеклянной дверью балкона, с подозрением поглядывая на ребят.

— Мы должны выглядеть нормальными, — быстро прошептал Мика.

— Как? — хриплым голосом спросил Сантос.

— Ну, не знаю, улыбайся, сделай вид, что мы просто любуемся городом, а не пытаемся упорхнуть с балкона или поджечь соседнюю башню.

ГЛАВА 46

Вой

— Сколько времени? — спросил Мэл Горман.

— Двадцать семь минут девятого, сэр, — ответил Ральф.

Дворецкий стоял на коленях возле камина и жарил на специальной решетке овсяные лепешки. Горман в ожидании ужина устроился неподалеку в своем золоченом кресле; он сидел, зябко кутаясь в толстый шерстяной плед.

— Три минуты, — пробормотал Горман, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени. — Ровно через три минуты родители узнают, что я сделал с их детьми, и я стану самым ненавистным человеком на этой планете.

— Ну что вы, сэр, ваш поступок ни у кого не вызовет ненависти, — с убежденностью в голосе воскликнул дворецкий. — Вы просто делаете свою работу.

— Знаю, — проворчал Горман, — Однако боюсь, не все окажутся такими же рассудительными, как ты.

— Но ведь взамен они же получают чек на пятьсот фунтов, — заметил Ральф. — Это должно их утешить.

— Еще бы, — хмыкнул Горман, поплотнее укутываясь в плед.

— Более чем щедрая компенсация, — сказал Ральф. Он снял с решетки готовые лепешки, положил их на тарелку и принялся старательно намазывать маслом, — Они должны быть признательны вам, сэр.

— Должны, — согласился Горман. — Но почему-то некоторые бедняки готовы скорее умереть с голоду, чем расстаться со своими детьми. Так что жалоб нам не избежать.

— Но вы-то наверняка знаете, что им ответить, — небрежно бросил Ральф.

— Само собой, — усмехнулся Горман. — Уж я-то точно знаю, как следует разговаривать с теми, кто жалуется на жизнь.

Горман подумал, что обширный тюремный комплекс на северном побережье Ирландии окажется достаточно вместительным. Если же места все-таки не хватит, он всегда сможет построить новую тюрьму.

— Ужин готов, сэр. Как вы хотите, полить лепешки клубничным сиропом или намазать медом? — заботливым голосом спросил Ральф.

— Сиропом. Да, и распорядись, чтобы привели Элли. Думаю, ей нужно сообщить о том, что я собираюсь сделать с ее братом. — Голос Гормана дрогнул. Внезапно его охватил озноб. Старик натянул плед до самого подбородка и придвинулся поближе к камину.

— Вы уверены, что это следует делать? — вежливо осведомился Ральф. — Ее реакция может быть непредсказуемой.

— Уверен. Сегодня Элли будет вести себя прилично, у меня для нее хорошие новости.

— Ну, если так… — Ральф с сомнением покачал головой.

— Когда закончишь с ужином, пожалуйста, сделай огонь пожарче.

— Хорошо, сэр, — сказал Ральф, смахивая пот со лба.

Пока дворецкий поливал клубничным сиропом овсяные лепешки, Горман взял со стола мобильник и отправил сообщение родителям двухсот семидесяти тысяч детей, в котором говорилось, что сегодня вечером их дети не вернутся домой.

Бум. Бум. Бум.

Шестеро детей, отобранных лично Мэлом Горманом, сидели на балконе и смотрели на залитый лунным светом золотой город.

— Мы все мутанты, — сказала Иман.

— Да.

— Я была нормальной, когда родилась, — прошептала Иман. — Но, когда мне исполнилось три года, у меня начали расти рога. Хотите пощупать? — Она наклонила голову с аккуратно уложенными на затылке тугими косичками.

Дети по очереди пощупали голову Иман.

— Ой, правда, — с интересом воскликнула Одри. — Я чувствую два бугорка. А какие они были, твои рога?

— Страшные, как у козла. Мои настоящие родители были так напуганы, что сдали меня в приют, они думали, что я демон. Мои теперешние мама и папа удочерили меня.

— Сдали в приют? Не может быть!

— Да, но я на них не в обиде. Мои новые родители очень хорошие; будь у меня даже копыта на ногах, они любили бы меня не меньше.

Колетт, девочка-француженка, вытянула вперед руку. Ребята с изумлением наблюдали за тем, как она снимает кожу с правой кисти. Кожа сошла, словно перчатка; открывшаяся под ней серебристая ладонь и пальцы поблескивали при свете луны. Сложная система искусственных суставов и сухожилий приводила в движение каждый палец. Затем Коллет проделала тот же фокус с левой рукой. Вытянув перед собой обе руки, она сжимала и разжимала пальцы, давая возможность всем хорошенько рассмотреть работу механизма.

— Какая красота, — с восхищением воскликнул Сантос, поправляя сползшие на кончик носа очки.

— Да, — согласилась Колетт, — их делал настоящий художник. — Я родилась без кистей и без ступней. Но в самом механизме нет ничего особенного, я мысленно контролирую движение рук и ног — примерно так лее, как вы двигаете предметы при помощи взгляда. Я всегда умела делать это, но до сегодняшнего дня об этом знали только мои родители. Мы думали, что я одна такая, а оказывается, нет. И, честно говоря, я этому очень рада.

Сантос молча задрал рукава футболки. В районе запястий у него виднелись шпоры, вроде тех, что растут на лапах у петуха, каждая шпора оканчивалась длинным закругленным когтем. Мика продемонстрировал свои перепонки на ногах; Одри объяснила, почему ее глаза светятся в темноте, а Лео ограничился сообщением о том, что у него имеется небольшой хвост.

— Хотела бы я знать, зачем мы понадобились Горману, — сказала Одри.

— Не знаю, — пожал плечами Лео. — Но я абсолютно уверен, что бы ни замышлял Горман, его планы вряд ли придутся нам по душе.

— Представляете, — прошептал Сантос, — последние две недели меня преследовало странное беспокойство, как будто мне предстоит делать что-то… необычное.

— И меня тоже! — воскликнула Колетт.

Авен заворчала.

Опустив руку, Мика почувствовал, как шерсть на загривке собаки поднялась дыбом.

— Что то случилось, — прошептал он.

Ребята замолчали и прислушались. Но то, что они услышали, не было звуком — напротив, в воздухе разлилась зловещая тишина, как будто тысячи людей разом затаили дыхание.

В гостиной раздался хлопок — Дэвид откупорил очередную бутылку шампанского; но и он почувствовал что то неладное и приглушил музыку.

— Слышите? — Дэвид сделал знак гостям.

Все стали напряженно прислушиваться.

— Как странно, — после нескольких секунд тишины сказала мама Одри. — Они перестали стучать.

Взрослые снова прислушались, как будто невидимый дракон, чье тяжелое дыхание они до сих пор слышали у себя под ногами, был им чрезвычайно дорог, и его внезапное исчезновение встревожило их. Взрослые прислушивались в надежде снова услышать его печальные вздохи, но вместо этого до них донесся совсем другой звук, гораздо более ужасный, чем завывания «чумной» сирены, — из глубины Царства Теней поднимался протяжный вой.

— Что это? — выдохнула Аша. Полными ужаса глазами она уставилась в пол. — Там внизу произошло что-то страшное, этот звук… как будто сотни тысяч людей кричат в предсмертной агонии.

Дети выбежали с балкона и вместе с родителями замерли посреди гостиной, все смотрели в пол. Вой нарастал.

Мгновение спустя раздался мелодичный перезвон колокольчиков — на чей-то мобильник пришло сообщение. Затем закричала одна из горничных: «О, нет! Нет! Нет! Боже, они забрали моего мальчика! Они украли у меня сына!»

Взрослые бросились к несчастной женщине. Дэвид выхватил у нее из руки телефон и вслух прочел сообщение Мэла Гормана.

— Все двенадцатилетние дети, — Дэвид побледнел как смерть, — сегодня днем были увезены КОРДом из игровых залов всех городов планеты!

— Зачем? — Отец Лео непонимающим взглядом обвел комнату, — Куда?

— В армию, — прочел Дэвид. Словно не веря собственным глазам, он уставился на дисплей мобильника. — КОРД собирает детскую армию! Они отправляют детей на войну!

Неожиданно мобильники всех собравшихся принялись трезвонить на разные голоса, призывая своих хозяев. Родители схватились за телефоны — через мгновение они поняли, что получили одно и то же сообщение. Аша вскрикнула и закрыла лицо ладонями.