Странник между мирами

— А если я перестану так делать?

— Будешь делать что-нибудь другое, и я все равно замечу. Я же тебя хорошо знаю.

Рюн Спинетти, лучший бомбардир Золотой команды, за те два года, что Эверетт играл в Красной, не смог забить ни одного гола. При этом он был самым давним и самым близким другом Эверетта. Вот так: враги в футболе, лучшие друзья по увлечению компьютерами. Золотая команда. Красная команда. Синяя команда. Сиреневая команда. Что это вообще за название такое для футбольной команды: «Сиреневая»? Наверное, на фабрике, где шьют спортивную форму, скопились излишки сиреневой материи, которую никак не удавалось продать. Дурацкие названия и насквозь фальшивые матчи, в которых нет главного, что придает смысл состязанию — истории, традиций, общей верности команде. Всего того, что вызывает восторженный рев зрителей по субботам на стадионе Уайт-харт-лейн.

Раздевалку наполнило шипенье дезодорантов-аэрозолей марки «Линкс». Эверетт категорически отказывался принимать душ на людях. До дома всего пять минут по усыпанной какашками аллее, известной под названием «Собачья радость», а потом через тенистое кладбище Эбни-Парк. Эверетт привычно натянул поверх вратарской формы школьный пиджак, а сверху по случаю зимней погоды набросил куртку-дутик и прямо в шиповках потопал домой, где его ждали душ и дэт-метал на водонепроницаемом МП3-плейере. Роскошь! И главное, без посторонних. Только Эверетт и каскады горячей воды. Он мог очень долго просидеть так, спрятавшись от всех в тепле и плеске бегущих струй. Лора спрашивала, чем он там занимается столько времени. Ответ: ничем. Думает обо всем и ни о чем. Ждет, когда мысли придут сами.

— Пока!

Эверетт всегда первым выскакивал за дверь.

— Эй, Эверетт! — окликнул Аббас. — Будешь, значит, опять просиживать по четвергам с Биомассой?

Биомасса — миссис Пэкхем — работала школьным психологом. После развода родителей Эверетт целых три месяца таскался по четвергам к ней в кабинет вместо последнего урока. Зато с полным правом пропускал историю религии.

— Да ну, придумаю еще какую-нибудь лапшу ей на уши навешать.

Не приходилось надеяться, что исчезновение Теджендры удастся сохранить в тайне от общественности. Твиттер, Фейсбук, электронная почта — новость облетела школу рано утром, еще до прихода Эверетта. Одноклассникам хватило ума воздержаться от идиотских шуточек, якобы его папа сбежал с другой женщиной, а то и с другим мужчиной. Спортивным сложением Эверетт не отличался, но все видели, на какие вспышки черной злобы он способен, если как следует раздразнить, хотя так же быстро и успокаивается. В школе его не особо любили, но уважали. Задирать Эверетта Сингха — себе дороже.

Когда он сворачивал с Собачьей радости на дорожку, ведущую к кладбищу, пришла эсэмэска: «Муз Ест Истор. Как только, так сразу». Эверетт пустился бегом. Дождь пятнал лица статуй над викторианскими могилами.

Назовите это, если угодно, распознаванием закономерностей, или вратарским чутьем, или какой-нибудь хитрой квантовой заумью. Просто что-то такое было в обогнавшем Эверетта «Рено Меган». Слишком медленно автомобиль двигался по Ректори-роуд, слишком хорошо были одеты дама за рулем и мужчина рядом с ней, слишком прямо они сидели и слишком задержали взгляд на остановке семьдесят третьего автобуса. У Эверетта уже выработался нюх на подозрительные машины. «Рено» свернул к Гибсон-гарденз. Эверетт смотрел ему вслед и задохнулся, увидев, как нос автомобиля высунулся из-за белого фургончика, припаркованного у двойной желтой линии на углу. Значит, «Рено» через переулок выехал на Тортволд-роуд. Ну точно, его ищут! И как нагло действуют, у всех на глазах!

Автомобиль вынужден был вместе с другими остановиться у пешеходного перехода, но которому молоденькая сотрудница собачьего питомника переводила десяток мелких собачонок на поводках.

Эверетт краем глаза наблюдал за «Рено». Мужчина на пассажирском сиденье был бритоголовый, с резко очерченными скулами. Костюм сидел на нем как с чужого плеча. У женщины-водителя было молодое лицо с темными, очень старыми глазами. Белокурые кудри волной спадали на плечи. Она была похожа на рок-звезду. Руки, затянутые в перчатки, лежали на руле, нетерпеливо постукивая пальцами. Девушка в ветровке с логотипом собачьего приюта «Милые пёсики» никак не могла распутать поводки своих непослушных подопечных. Светофор, мигнув, сменил красный свет на зеленый. «Рено» плавно тронулся с места. Где же автобус? Вечно он опаздывает в это время. Водитель сидит себе на конечной и решает судоку. Его отлично видно через небольшую треугольную лужайку, где в Стоук-Ньюингтоне выгуливают собак.

— Да сколько можно, чтоб его! — высказалась пуэрториканка на остановке.

У ее ног стояло с десяток оранжевых фирменных сумок «Сейнсбери».

Водитель на конечной сложил газету. Автобус отъехал от тротуара, не спеша свернул на Нортволд-роуд, и как раз подоспел «Рено». Рок-звезда за рулем увидела Эверетта, но тут мебельный фургон прямо перед ней, заметив свободное местечко для парковки, остановился, как вкопанный, и пронзительно засигналил. Поток машин, постоянно мчащихся по оживленной Ректори-роуд, увлек «Рено» в противоположном направлении. Автобус номер семьдесят три приблизился к остановке. Эверетт рванулся к дверям, отпихнув тетеньку с кучей покупок.

— Извините, простите, — бормотал он, пробиваясь к заднему сиденью.

Позади автобуса скопилась очередь из машин, а впереди, соответственно, образовался просвет, куда не замедлил шмыгнуть «Рено». Эверетт пригнулся. Потом осторожно выглянул и увидел, что Блондинка-рок-звезда внимательно рассматривает автобус. Затем «Рено» проехал мимо. Автобус тронулся. Эверетт выглянул в залитое дождем заднее окно. «Рено» разворачивался прямо посреди дороги. Машины вокруг отчаянно гудели, водители грузовиков орали и махали кулаками.

«Рено» буквально прилип к семьдесят третьему автобусу, упорно следуя за ним по Альбион-роуд и по длиннющей Эссекс-роуд. Остановка, снова тронулись, опять остановка. Двери открываются, двери закрываются. Предупреждающий звоночек, механический голос зачитывает названия. На следующей выходите?.. Автобус двигался по северо-восточному Лондону, а «Рено» так и тащился за ним, то отставая на три-четыре машины, то едва не впритирку. Несколько раз Эверетт видел, что «Рено» уходит вперед, но через минуту легкое покалывание, словно к затылку приставили острие ножа, говорило о том, что преследователи опять за спиной. Маршрут автобуса нетрудно проследить по карте на компьютере. Они ждут, на какой остановке Эверетт сойдет.

Автобус со скрипом спустился по Аппер-стрит и вырулил на Пентонвиль-роуд, а там, покинув основной поток машин, переместился на отведенную для общественного транспорта полосу. У Эверетта отлегло от сердца, но, оглянувшись, он снова увидел неотступный «Рено». А ведь по этой полосе разрешается ездить только такси и полиции. И еще велосипедистам. Значит, его преследуют полицейские — или те, кто отдает приказы полицейским.

«Рено» сел автобусу на хвост. Оторваться от погони необходимо до того, как они прибудут к Музею естественной истории. Эверетт вытащил мобильник, отключил вспышку и сделал пятнадцать снимков машины, пассажира и дамы-водителя, сохраняющей ледяное спокойствие. Автобус пробился через перекресток у вокзала Кингс-Кросс, где вечно царит хаос. Неразбериха людей и машин, легкий доступ к самым разным видам транспорта. Хорошее место, чтобы затеряться. Эверетт вскочил и нажал на кнопку. Автобус подъехал к остановке напротив вокзалов. Рядом высился готический Сент-Панкрас, а приземистый Кингс-Кросс разместился чуть дальше, в стороне от городского шума. Выбравшись из автобуса. Эверетт побежал сломя голову наперерез идущему транспорту. Грузовики и легковушки тормозили на полном ходу, ревели гудки, водители грозили кулаками и что-то выкрикивали, беззвучно разевая рты за ветровым стеклом. Вильнув, промчался парень на мопеде, через плечо осыпав Эверетта сочной руганью.

Эверетт остановился, только добравшись до островка безопасности. Бритоговоловый-в-деловом-костюме выпрыгнул из машины и рванулся в погоню. Крошечный «джи-виз» притормозил у самых его ботинок. Бритоголовый злобно зыркнул на женщину за рулем, ухватил автомобильчик за бампер и приподнял, так что передние колеса оторвались от земли. Когда он снова грохнул автомобильчик на землю, тот жалобно заскрипел всеми своими составными частями. Пока шла эта возня, успел смениться свет на светофоре. Эверетт бросился к вокзалу Кингс-Кросс и нырнул в метро, расталкивая толпу локтями.