Книга теней

– Давай за котом! – крикнула Олив и бросилась за Горацио.

Но Мортон словно врос в землю.

– Это тот самый кот! – прошипел он. – Который разговаривает!

– Я знаю, что он разговаривает, – торопливо ответила Олив. – По-моему, он покажет нам дорогу. Давай, бежим!

Мортон затряс головой так сильно, что на этот раз в самом деле грохнулся.

– Мортон! Скорей! – взмолилась она, потянув его за руку.

Но мальчишка уселся на землю плотно, будто якорь.

– Нет, – сказал он. – Я за этим котом не пойду.

– Его зовут Горацио, и он обещал за мной присматривать. Он пытается нам помочь. Вставай!

– Я не должен тебя слушаться. И ты меня не заставишь.

– Что? – изумилась Олив.

– Это ты должна делать, что я скажу. Потому что я мальчик.

Олив выпустила его ладонь и уперла руки в бока.

– Тебе сколько лет?

– Девять.

– Ну, а мне одиннадцать. Так что пошли.

– Мне в июне будет десять.

– Сейчас же июнь.

– Вот и нет.

– Вот и да!!

– Сейчас апрель, – упрямо сказал Мортон.

Последняя капля терпения Олив испарилась.

– Слушай! – рявкнула она, бухнувшись на колени, так что ее нос почти коснулся носа Мортона. – Я иду за котом. Ты можешь остаться тут хоть навечно, но один, или можешь пойти со мной. Только быстрее.

Надув губы, Мортон поднялся. Олив взяла его за руку. Он ее стряхнул. Тогда она схватила его запястье и уже не отпускала.

Горацио остановился, ожидая их, но как только они поднялись на ноги, метнулся в кусты. Дети торопливо следовали за мохнатым силуэтом, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев, продираясь сквозь заросли. Добравшись до белой тропы, кот пустился бегом. Мортон и Олив спешили следом. Они выбрались из-за плотной завесы крон, и лунный свет залил все вокруг, освещая путь. Впереди ярко блестел рыжий мех Горацио. Не сбавляя темпа, девочка бросила взгляд через плечо и едва подавила вопль ужаса.

Погоня. И ей показалось, что, как бы быстро они ни бежали, их все равно настигнут.

7

От опушки леса их преследовала тень, густая и плотная, будто нефтяное пятно. Она пожирала тропу и заполняла собой небо, заглушая лунный свет. Олив ощутила, как воздух леденеет. Все ее тело покрылось гусиной кожей. По волосам пробежал холодный ветер.

– Быстрее! – крикнула она Мортону, дергая его за руку, и неловко поправила очки свободной рукой.

Впереди уже виднелась висящая в воздухе рама с коридором.

– Не отставайте! – взвыл Горацио, летя перед ними пушистой кометой.

Мортон изо всех сил перебирал короткими ножками, стараясь не отставать. В ступни Олив впивались острые камни, но она их едва чувствовала. Сердце оглушительно колотилось. Легкие болели. Все мышцы напряглись в едином порыве спастись от темноты. А та приближалась. Девочка чувствовала – то, что скрывалось в лесу, выжидая момента, чтобы напасть, с неотвратимостью настигало их.

Горацио влетел в раму, будто пущенный из ружья дротик. Олив схватила Мортона под руки и наполовину подтолкнула, наполовину швырнула его следом за котом.

– Эй! – возмущенно чирикнул мальчишка.

Потом она схватилась за края рамы, вытолкнула себя из картины и лицом вперед бухнулась на ковер коридора в ту самую секунду, когда тени сомкнулись вокруг нее.

Горацио сориентировался мгновенно.

– Сюда! – прошипел он и помчался по коридору.

К тому времени, как детям удалось подняться с пола, кот уже запрыгнул в картину на стене перед спальней Олив.

Девочка, впервые толком разглядев своего спутника в электрическом свете, замерла от увиденного на месте. Кожа Мортона, казавшаяся почти белой в лунных лучах, на самом деле была очень бледного персикового оттенка. Но она совсем не походила на настоящую кожу. Олив кинула взгляд на собственную руку. Кожа обычного человека изобиловала мелкими деталями: родинками, веснушками, тоненькими морщинками и волосками. А у Мортона кожа была идеально гладкая и слегка поблескивала. Это была вовсе не кожа. Это была краска.

Она тревожно отступила от мальчика в сторону картины, в которую запрыгнул Горацио.

– Давай, – прошептала Олив, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Я тебе помогу.

Мортон сделал шаг назад.

– Нет. Я не хочу.

– Мортон! Идем же, пока мои родители нас не услышали!

– Не хочу я лезть в картину. Я только что из одной выбрался.

Олив хотелось закричать, но она понимала, что нельзя. Поэтому запустила обе руки в волосы и потянула.

– Тебе здесь не место, Мортон, – сказала она как могла тихо. – Ты нарисованный. Не знаю, что будет, если мои родители тебя увидят, но точно ничего хорошего. Идем!

Мортон сделал еще один медленный, осторожный шаг назад, а потом развернулся на пятках и кинулся в сторону спальни мистера и миссис Данвуди.

Девочка бросилась за ним. Преследуемый Олив, Мортон залетел за угол и в спальню, забежал за широкую кровать и остановился за ней, как за барьером.

– Мальчики бегают быстрее девочек, – заявил он.

Олив посмотрела на него, не веря своим ушам. Потом прыгнула прямо на высокую кровать родителей и уставилась на Мортона сверху вниз убийственным взглядом.

– Мортон, прекрати.

– Мортон, прекрати, – эхом повторил тот.

– Я совсем не так разговариваю!

– Я совсем не так раз…

Девочка бросилась на него. Мортон уклонился влево. Она повторила его маневр, хотя ноги утопали в мягком матрасе. Он нырнул вправо. Олив прыгнула следом.

– Не поймаешь! – пропел мальчишка и, оттолкнувшись от столбика кровати, вылетел обратно за дверь.

Олив спрыгнула на пол. В один скачок оказалась на пороге. В другой – уже в коридоре. Последним рывком она выросла прямо на пути у Мортона, и тот прокатился по ковру на животе, прямо как хоккейная шайба.

Олив упала на него сверху и зажала ему рот ладонью. Пальцы едва не соскользнули с его слишком гладкой кожи.

– Тс-с-с! – прошипела она.

На мгновение оба затихли и прислушались. Но в большом каменном доме царила тишина. Родители ничего не заметили.

По-прежнему зажимая Мортону рот ладонью, девочка рывком подняла его на ноги и потащила к картине, висящей перед дверью спальни, а потом, поправив очки на носу, схватила под тощие ручки и подтолкнула к раме.

– Эй! Не толкайся! – заныл Мортон, но Олив уже запихивала его в картину, будто мокрое белье в сушилку. Забравшись следом, она почти изящным кульбитом приземлилась на мягкую полевую траву. Мортон распростерся рядом.

На этой картине было прохладно, но совсем не так холодно, как в лесу. До них не доносилось ни ветерка. Небо нависало над головой, будто бледно-серый купол. Ни луны, ни звезд, ни следа заката.

Горацио нетерпеливо шагал туда-сюда по траве.

– Если бы вы двое не тратили время зря, – проворчал он, – мы бы уже давно со всем разобрались. Вставайте и идите за мной.

Олив с Мортоном поднялись на ноги и отряхнулись, изо всех сил стараясь не глядеть друг на друга.

– Это нехороший кот, – буркнул Мортон.

– Ну, ему я доверяю больше, чем тебе, – огрызнулась Олив. – Ты уж точно ничего полезного пока не предложил.

Мальчик оскорбленно вскинул растрепанную голову и потопал за Горацио.

Кот провел их по полю к ряду домов; его пушистый рыжий хвостище развевался, как знамя. Трава под ногами Олив была мягкой и слегка влажной от росы. Поле перечерчивали парящие в недвижном воздухе полосы тумана.

Постепенно Мортон перестал топать и засеменил, оглядываясь вокруг и едва не спотыкаясь о подол ночной сорочки.

– По-моему, я знаю эту улицу, – произнес он медленно, глядя вперед. – Мне кажется, я тут когда-то был.

Так гуськом они добрались до края поля, и Горацио провел детей вдоль домов. На картине здания казались крошечными и простыми, но вблизи Олив увидела, что все, стоящие по обе стороны широкой, пустой дороги, постройки как одна – огромные и старые, с резной деревянной отделкой, толстыми колоннами и узорными витражными окнами всех форм и размеров. Двери были плотно закрыты. Никто не играл на лужайках. Не горели лампы в окнах. И все же Олив, кажется, заметила, будто сквозь щели в ставнях и занавесках их разглядывает множество лиц. Но стоило ей повернуться, чтобы проверить, как лица исчезали.