Планета имени шестого "Б"

— …Два года назад Трысьба был захвачен земной группой спецназначения под руководством Льва Ильича Маковкина и заточен на планете Нулиарда. Освобожден из плена диверсионным взводом полковника Квастрабуса.

Адъютант, зачитавший личное дело космического пирата, немедленно сжевал секретный документ. Этого требовала инструкция, а, кроме того, это было вкусно.

Трысьба спрыгнул с бочки.

— Благодарю вас, господа, за вашу бескорыстную помощь. Никогда не забуду того, что вы для меня сделали. А тебя, папаша, — Трысьба повернулся к Генералиссимусу, — век помнить буду!

Артистически поклонившись, пират выпрямился и сиганул через накрытый стол в окно. Только мокрый лакированный ботинок, сорвавшийся с задней ноги злодея, крепко съездил по физиономии Генералиссимуса.

— Держи! — С этой физиономии мигом слетело привычное выражение отеческой доброты. — Держи его!

— Пишите письма! — донесся голос Трысьбы. А потом раздался плеск.

— Догнать! Живьем взять!

Меньше всего Трысьба рассчитывал оказаться по горло в какой-то студенистой трясине. Улиц здесь не было, — придя в себя, Трысьба отметил это в первую очередь. На бескрайнем болоте, среди серой пены и бурления вонючих извержений, поднимались островками прозрачные купола-казармы, соединенные транспортными коридорами. Кое-где на подсохших бугорках были водружены камни с надписями: «Здесь будет воздвигнут…» Почти все обещающие надписи скрывала плесень.

Впрочем, Трысьбе было некогда вчитываться, что здесь планируют воздвигать. Он рванулся к бронегрязеползу, на котором сюда прибыл Генералиссимус, уцепился за ступеньку, вскарабкался в кабину и изящным пинком выставил вон опешившего водителя. Взревели двигатели. Ударил фонтан грязи. Бронегрязеполз понесся по болоту, лавируя меж казарменными куполами.

Пришло время осмотреться, как следует. Осмотрительность — одно из наиважнейших качеств для космического пирата. Это Трысьба знал твердо. Казармы сделаны прозрачными, видимо, для того, чтобы солдаты постоянно чувствовали: они на виду. Это дисциплинирует. А что касается грязи… Что-то подсказывало Трысьбе, что болотной жижей планета стала покрываться недавно. На трясине технические цивилизации не развиваются. Опыт подсказывал: чем больше на планете казарм, тем меньше чистоты. Когда из всех построек остаются одни только казармы, планета превращается в летящий по орбите сгусток помоев.

Размышления пирата были прерваны ревом сирен. Громкоговорители, установленные на бронепрыгах погони, орали:

— …Брюки белые, пиджак белый, галстук-бабочка красный. Не вооружен, но сильно опасен. Задержать немедленно. За поимку…

Над головой у Трысьбы зашумело. Он взглянул вверх и увидел снижающийся бронелет, вращающий турелями скорострельных липучкометов. А впереди по курсу уже копошились серые фигурки, устанавливая в грязи какие-то агрегаты, явно предназначенные для крупнокалиберной пальбы.

Осмотрительность осмотрительностью, но иногда приходится идти на необдуманный риск. Трысьба развернул бронеполз и с ходу протаранил прозрачную стену ближайшего купола. С треском лопнул пластик, посыпались осколки. Пират мигом выбрался из кабины через верхний люк и ласточкой прыгнул вниз, в спешке не поинтересовавшись, какой будет посадка, мягкой или твердой.

— Бум-м!

Посадка была твердой. Автопалач, приводящий в исполнение приговор сержанту Чупочуху, с грохотом завалился набок. Розги рассыпались, сержант скатился с топчана на прозрачный пол и в ужасе прикрыл головогрудь присосками.

— Будьте добры, покажите мне дорогу на ближайший космодром, — обратился к нему пират, потирая ушибленную макушку.

— Скорей! Сюда! — доносилось снаружи.

— Прошу вас, придите в себя. Дорога каждая минута, — ровным голосом сказал Трысьба, — иначе мне придется обрызгать вас плавиковой кислотой, которую вырабатывают железы моей внутренней и внешней секреции.

И пират угрожающе похлопал себя по животу.

Пораженный неслыханной доселе вежливостью, а также научной терминологией, сержант пискнул:

— Боязно… расстреляют…

— Астероидов бояться — по галактике не шляться, — приободрил его Трысьба, — а кроме того, я возьму тебя с собой. Ты будешь первым членом моего нового экипажа. Ты прославишься на всю Вселенную, как и я. И этот ваш поганый Генералиссимус еще сто раз пожалеет, что не произвел тебя своевременно в подполковники. Да быстрее же, сейчас сюда вломятся!

Чупочух соскочил с топчана и стремглав побежал от места своего истязания. У Трысьбы, последовавшего за ним, не было времени разглядывать помещение, в котором раздавался топот их башмаков и одной голой пятки (слетевший лакированный ботинок еще не успел полностью регенерировать на ноге пирата). Какие-то многоярусные ряды солдатских автоклавов, предназначенных для отдыха и одновременной дезинфекции. Затем начались лестницы, переходы, пандусы. Рывок по железному трапу наверх, и, наконец, выход на вершину купола. Маленькая площадка, а на ней — катапульта.

А в катапульте — ракетоплан!

Трысьба в мгновение ока ухватил вдруг заколебавшегося Чупочуха поперек живота и закинул в кабину. И, едва успев прыгнуть вослед, сейчас же ударил пяткой по стартовой педали. Руль — рывком на себя.

Озверело взревев ракетным двигателем, аппарат свечкой взвился над куполами. За спиной пирата жалобно блеял Чупочух.

— Не скули, бедолага, — ласково сказал ему Трысьба, наконец-то позволивший себе расслабиться, — самое трудное уже позади. Остается только взять штурмом какой-нибудь линкор на вашем космодроме. Желательно, покрупнокалибристей.

— Напрасно вы это! — взвыл выпоротый сержант. — Погибнем же сейчас!

— Это почему? — Трысьба повернулся к Чупочуху и продемонстрировал ему одну из своих самых оптимистических улыбок.

— Ракетоплан-то того… одноразовый, — прошептал Чупочух. — На посадку не рассчитан. Только на таран.

Смысл этих слов доходил до пирата медленно. Но, наконец, дошел.

— Это что же, аппарат, предназначенный для смертников? Для камикадзе?

— Второго слова не понимаю, — отозвался сержант. — Образования у меня, сами понимаете, почти никакого.

— И что же нам теперь делать? — задумчиво поинтересовался Трысьба.

— А там, на приборной панели есть большая черная кнопка, — отрешенным тоном выговорил Чупочух. Едва он успел это выговорить, как пират тут же ткнул в нужную кнопку. Не задаваясь лишним вопросом, каким именно образом она обеспечит их спасение. Кабину тут же огласили рыдающе-торжественные музыкальные аккорды.

— «Триумфально-похоронный марш болотных гвардейцев», — печально пояснил сержант. — Погибать, так с музыкой. Через 11 минут 45 секунд топливо закончится, и мы гробанемся. Если еще раньше зенитчики не собьют… Провокатор! — вдруг мгновенно перешел на отчаянный крик Чупочух. — Знал бы, ни за что с тобой не связался! А еще галстук надел!

— Нет, это невыносимо, — расстроено произнес Трысьба и вырвал кабель из музыкального динамика. Потом снял галстук-бабочку и заткнул им глотку сержанту, как кляпом.

Космический пират, как вы знаете, имел очень даже неплохое образование. Раз топливо подходит к концу, значит, необходимо обеспечить двигатели энергией. А сколько энергии заключено в тоне взрывчатки, заполняющей нос-таран ракетоплана? Ого-го! Другое дело, что взрывчатка обычно высвобождает всю свою энергию разом, в виде взрыва…

Мозги пирата (головной и костный) усиленно мыслили. А ракетоплан несся над столицей этой странной планеты. Радужно отсвечивала пленка разлившихся по ее поверхности химических отходов. Сверху четко различались улицы-канавы и площади-болотца, густо заставленные монументами Генералиссимуса. Потом начались пригороды, где на сваях размещались военные заводы и полигоны. Оттуда непрерывным потоком ползли в сторону космодрома новенькие бронекаты, разведывательные бронешмыги. Гудя, проносились над ними пузатые, как бочки, бронелеты. Тягачи волокли длинноствольные ядометы и баллисты для швыряния шаровых молний. Отдельно шлепал по грязи рефрижератор с секретным оружием — восемью тоннами отравленного фисташкового мороженого. Вся эта грозная техника поступала на вооружение бригад и корпусов челюстианской космической гвардии, которой была предоставлена честь первой вторгнуться на Землю.