Волшебный камень Бризингамена

– Да, загадочно, – сказал он наконец. – Ясно, что ворона послали устроить так, чтобы они вас изловили. Но кто послал – я не имею понятия. Почему мортбрудам надо было за вами охотиться, почему? Тут я теряюсь совершенно. И все-таки нам необходимо обнаружить причину. Это нужно не только для вашей безопасности, но и для моей. Моя погибель – это и есть их главная цель. Я боюсь, как бы вы, сами того не ведая, не способствовали бы им в этом. Может быть, их следующий шаг прольет какой-то свет на события прошедших суток. Все они скоро услышат о том, что произошло этой ночью, и очень встревожатся. Я постараюсь охранить вас, сколько смогу, да и в этом лесу вы найдете себе друзей, равно, впрочем, и врагов.

– А почему вы-то в опасности? – спросила Сьюзен. – И кто они – эти, как их – мортбруды?

– Ах, это длинная история, да к тому же и позорная для меня. Но, думаю, вам следует ее знать. Итак, если вы уже немного отдохнули, пойдемте со мной, и я покажу вам то, что и будет частичным ответом на ваш вопрос.

Каделлин вывел ребят из пещеры и повел вниз, в самую глубину холма по узкому, извилистому туннелю. По мере того, как они продвигались, воздух становился холоднее, а странное освещение делалось более пронзительным, меняя свой голубой цвет на белый. Наконец они дошли до другой пещеры, длинной и с низким потолком. Там слышалось тихое дыхание, точно шелест морской волны, набегающей летним днем на берег. И в тот же миг глазам ребят предстали спящие рыцари, одетые в серебряные доспехи, а рядом с каждым из них – белоснежная лошадь. Все выглядели в точности так, как в описании Гаутера, когда тот пересказывал легенду. Сонное дыхание лошадей также наполняло пещеру нежными звуками. А вокруг неподвижных фигур и над ними беззвучно трепетали языки белого пламени.

Посредине пещеры пол поднимался, как бы образуя естественное ложе из камня, и на нем лежал рыцарь прекраснее всех его спящих товарищей. Голова рыцаря покоилась на шлеме, украшенном драгоценными камнями и кольцами из золота, а гребень был сделан в виде дракона. Рядом с ним лежал обнаженный меч, на клинке которого были изображены две золотые змеи, и так ярко сверкал этот клинок, что казалось, будто змеиные пасти испускают пламя.

– В давние-стародавние времена, – сказал Каделлин, – много раньше, чем люди стали запоминать и писать книги, Настронд, Великий Дух Тьмы, пошел войной на равнину. Против него встал могущественный король, и Настронд потерпел поражение. Тогда он сбросил свой земной облик и удалился в пустыню Рагнарок, и люди ликовали, считая, что зло на земле побеждено навсегда. Но король в глубине души догадывался, что такое вообще невозможно. И вот он собрал широкий совет чародеев и мудрецов и спросил их, что ему делать, если враг внезапно появится снова. И было предсказано, что когда Настронд появится вновь, ему суждено победить, потому что тогда не останется ни одного человека достаточно чистого душой, чтобы противостоять ему. К этому времени он привьет малую частичку самого себя к сердцу каждого человека. Теперь он навевает злые мысли из своего лежбища в Рагнароке, и эти злые мысли будут непрестанно кружить вокруг людей, пока даже самые крепкие не соблазнятся и в каждом сердце не найдется опоры для злобы. Но все-таки еще оставалась надежда. Мир еще можно будет спасти, если отряд рыцарей, отважных и чистых душой, станет преградой на его пути и заставит его вновь укрыться в преисподней. Они будут сильны не числом, а своей чистотой и доблестью. И тогда созрел план.

Король отобрал самых достойных из своих рыцарей, отправился с ними в Фундиндельв, в старинные пещеры, раньше прорытые гномами. Там их погрузили в зачарованный сон. После этого самые могущественные маги и волшебники начали творить чары. Они трудились вместе день и ночь без пищи и сна, и вот наконец Фундиндельв оказался под надежной защитой самого могущественного в мире волшебства. Это волшебство должно было не допустить, чтобы рыцари старели и слабели с ходом времени. Никакое зло не в состоянии к ним проникнуть. А самую суть этого волшебства запирал Огнелед, волшебный камень Бризингамена. И этот камень, и сами рыцари были поручены моему попечению. Я был обязан оставаться здесь, пока не пробьет час. Тогда я должен разбудить воинов и отправить их на битву со злыми силами Настронда.

– Но, Каделлин, – спросила Сьюзен, – как вы можете надеяться победить с отрядом всего в сто сорок человек, верхом на лошадях?

– Ах, – сказал Каделлин, – помни, что час Настронда еще не настал. Было же предсказано, что они могут послужить его гибели, и, кто знает, может, время совершит полный круг к тому часу.

Это загадочное замечание ничего не объяснило Сьюзен. Но пока она пыталась понять, что означали слова Каделлина, он вернулся к своему рассказу.

– Так случилось, что к тому времени, когда волшебными чарами закрывали Фундиндельв, как ни искали, сумели найти только сто тридцать девять снежно-белых коней, молодых еще и незаезженных. Мне было поручено найти последнего коня. И я наконец нашел его. Кто же знал тогда, что этот конь мне так дорого обойдется.

Но я еще вернусь к этому. А пока расскажу о Настронде. Конечно, сведения о том, что мы сделали в Фундиндельве, вскоре докатились и до Настронда. Он и разгневался, и испугался. Однако его черные чары были слабы против наших. И тогда он составил свой сатанинский план. Дело в том, что в комнате, расположенной по соседству с той, где спят Зачарованные нами, были собраны самоцветы и драгоценные металлы. Все это предназначалось для того, чтобы в случае поражения Настронда сокровища могли пойти на то, чтобы окончательно искоренить мировое зло. Этот клад находится в безопасности, поскольку он укрыт в Фундиндельве, до тех пор, пока действуют чары. Самому-то Настронду не было дела до сокровищ, он страстно желал разрушить чары, потому что, если бы это удалось, рыцари проснулись бы, сделались бы обычными людьми, постарели бы и умерли, и столетия промчались бы до того, как Настронд вернется, и к тому времени не останется в мире вообще никакого волшебства.

Он созвал колдунов и ведунов, мортбрудов, старейшин сварт-альфаров и своих управителей и внедрил алчность в их сердца, обещав отдать им все сокровища, как только они до них доберутся. И с этого часа они стали добиваться того, чтобы разрушить чары Фундиндельва. Первоначально мне не о чем было беспокоиться, потому что колдовство мортбрудов, хоть и могущественное, так же, как и молоты и лопаты сварт-альфаров, было бессильно там, где сам Настронд не мог справиться. Но однажды, когда я наконец нашел недостающую белую лошадь, случилось несчастье.

Этот свет, который нас тут освещает, и есть охраняющие чары, это пламя разрушительно для тех, кто служит Настронду. И источник чар, как я уже сказал, заключается в камне, называемом Огнелед. Пока Огнелед существует и свет не меркнет в Фундиндельве, рыцари находятся в безопасности. Но каждый день я дрожу от страха, что пламя заколеблется и погаснет, и я услышу конское ржание и говор людей, пробуждающихся ото сна. Потому что я утратил волшебный камень Бризингамена!

Голос Каделлина дрогнул от гнева и стыда, когда он проговорил это. И он стукнул рукояткой своего жезла об пол.

– Утратили, – воскликнула Сьюзен. – Не может быть! Но раз это такой особенный камень, его же легко было бы найти тут где-нибудь, а?…

Чародей мрачно улыбнулся.

– Но его здесь нет. В этом я, по крайней мере, вполне уверен. Пойдемте, и я представлю вам доказательство того, что сказал.

Он кивнул в сторону небольшого отверстия в стене, которое вело в короткий туннель, не более тридцати футов в длину. На полпути Каделлин остановился возле круглого тайника в стене высотой примерно в шесть дюймов [7] на уровне ярда от пола.

– Вот престол, где пребывал Огнелед, и вы видите, что теперь он пуст.

Они прошли чуть дальше, где была пещера, похожая на предыдущую, и ребята замерли на пороге в каком-то священном ужасе.

Здесь находилось сокровище. Целые горы драгоценных камней, и серебро, и золото лежали точно песчаные дюны на берегу, края которых терялись в отдалении.