Черепашки-ниндзя и Космический Охотник

Сержант не сомневался, что шатание по джунглям ни к чему не приведёт. Он знал, где надо искать журналистку. Она могла быть только в стеклянном кратере и больше нигде. Последнее, по правде говоря, казалось изнурённому влажной жарой сержанту более вероятным… Но так или иначе, его жалкую команду теперь близко не подпускали к кратеру. Там сейчас работала сапёрная бригада капитана Уайзмена. Из кратера часами не вылезал полковник Роберт Снаг со своим помощником. Ещё при вылете из Нью-Йорка Даглиш понял, что этот невысокий человек в гражданском, приехавший в аэропорт на бронированном «олдсмобиле», будет у них за главного. Журналисты очень быстро ушли в тень. Последние два дня они ни разу не показались здесь, видимо, просаживая деньги в грязной хибарке у местного бакалейщика – единственного поставщика пальмового вина на пятьсот квадратных миль вокруг.

После исчезновения Эйприл телевизионщики отсняли ещё пару сюжетов, поданных под вывеской бразильской телекомпании, где профессор Баттл нёс такую откровенную чепуху про гуманоидов с Бета Кентавра, что на всю эту историю должны были наплевать с высокой башни даже идиоты. А диктор SNC ежевечерне делал трагическое лицо и объявлял, что следы Эйприл О'Нил найти пока не удалось. Никакой картинки при этом не показывали.

– – Сержант! – завопил вдруг Хосе, сезонный рабочий из спасательной бригады, – меня укусила змея! Ой, ой! Больно-то, больно-то как!

Вся бригада мигом сбежалась. «Господи, – подумал Даглиш, – с этими отчаянными парнями я найду журналистку ещё до рождественских каникул».

– Ну, что там? – он раздвинул спины и увидел жалобно скулящего Хосе, который катался по земле, обхватив правую ступню. Пальцы несчастного были в крови.

– Кто тебя укусил? – спросил сержант.

– Это сурукуку, – ответил за парня пекарь. – Огромная сурукуку толщиной с мою ногу. Я таких ещё не видел.

– А кто такой этот сурукуку?

– Как кто? Змея. По-моему, Хосе очень не повезло.

Сержант, красный от гнева и растерянности, присел на колено, достал складной нож и попробовал накалить лезвие на огне зажигалки.

– Покажи рану! – сержант поднёс дымящееся лезвие к ноге батрака и убрал его дрожащую руку. – О Боже!

Можно было подумать, что змея полчаса жевала ступню Хосе. Возможно, была повреждена кость.

– У сурукуку зубы, как ваш мизинец, – монотонно продолжал пекарь. – Хосе не повезло.

Сержант прикинул, что если попытаться вырезать поражённые ядом ткани, придётся ампутировать всю ступню. Обрывком лианы он наскоро сымпровизировал жгут и перетянул ногу выше раны.

– Вот дьявол! Чего уставились? Носилки нужны! Быстрее!

Лихая бригада с недоумением воззрилась на Даглиша.

– Носилки! – кричал сержант, вскакивая на ноги, срезая два деревца карибейи и лихорадочно переплетая их лианами. Даже Хосе, на минуту прекратив вопли, с интересом поглядывал в сторону сержанта.

– Зачем носилки? – спросил пекарь. – Хосе не повезло. Туда, куда он сейчас отправится, плывут на золотой лодке, увитой цветами хлебного дерева, и все ангелы, какие только есть на небе, будут петь ему народные бразильские песни. Зачем носилки, сержант?

Даглиш, как громом поражённый, смотрел на мудрого пекаря. До него дошло, что эти чумазые философы предпочтут наблюдать за предсмертными корчами Хосе, нежели попробуют ему помочь. Хосе снова застонал. Сержант ругнулся, взвалил парня себе на плечи и двинулся в сторону кратера. Нога Хосе сильно кровоточила. Даглиш заметил, что его сапог испачкан в крови. Он остановился, осторожно опустил Хосе на землю и, как мог, перевязал его, разорвав рубашку на бинты… Перед тем, как снова тронуться в путь, сержант ещё раз взглянул на свою команду. Спасатели стояли все в тех же скорбных и величественных позах.

«Когда вернусь в Штаты, первым делом еду к Джулии и в чём мать родила лезу в бассейн, где нет водяных змей, ядовитых лягушек, насекомых и латиноамериканцев». Сержант Даглиш шёл, покачиваясь, и рисовал перед собой самые радужные перспективы, какие только мог придумать. Он устал от жары и испарений влажного разгорячённого тела бразильца и потому старался не перенапрягать свой мозг. Вместо монументального полотна развесёлой жизни сержант порой довольствовался небрежным наброском. «Джулия, – например думал Он. – Сугроб. Пиво. Джулия и пиво. Большой сугроб. Пиво». Хосе застонал. «Хорошо, – лаконично подумал Даглиш. – Живой… Сугроб и пиво». Похоже, он выдыхался.

Внезапно такая резкая вонь ударила в нос сержанту, что он вновь обрёл способность связно мыслить.

– Хосе, – произнёс он, – я надеюсь, ты не вздумал там разлагаться?

В ответ раздалось бессвязное бормотание. Даглиш шумно задышал ртом.

– Сурукуку, – вдруг произнёс кто-то рядом, растягивая гласные, будто разучивая слово.

Сержант остановился и попытался оглядеться.

– Эй, философы-спасатели! – позвал он. – Никто не хочет помочь?

Ни звука в ответ. Сержант громко выкрикнул грязное ругательство и пошёл, качаясь, дальше.

И тут он услышал рядом с собой чьё-то хриплое с присвистом дыхание.

– Кто тут? – Даглиш, не снимая Хосе со спины, медленно обернулся вокруг оси. Никого не было.

– Ветер, – произнёс он.

И увидел ветер, который, тронув молодые заросли мистоля справа от него, примял траву и замер, будто остановившись.

Сержант испугался. Он крепче схватил Хосе и бросился в сторону. Ветер ожил и прошуршал ему наперерез. Даглиш с разбега врезался в какую-то прозрачную стену. Теряя равновесие, он вспомнил роман Уэллса о человеке-невидимке.

…Лишь на мгновение потеряв сознание, сержант открыл глаза и сделал попытку подняться. Хосе остался лежать, бесчувственный, как чемодан. Невидимые руки обхватили Даглиша и с нечеловеческой силой швырнули далеко в сторону. Сержант уже не слышал своих мыслей. Только тяжёлый горячий пульс. Ещё он слышал звуки шагов. Судя по приминаемой траве, невидимка неспеша приближался к нему. Теперь Даглиш различал какую-то фигуру, будто отлитую из хорошего богемского стекла. Он открыл рот, чувствуя, как дикий крик рвётся наружу.

– Ааааыыааээыыыааа-а-а-ы!!! – то ли взвыл, то ли закричал сержант.

– У тебя проблемы с желудком, парень? – вдруг послышался где-то из-за спины незнакомый голос с явным акцентом Восточного побережья.

Прозрачная фигура, уже нависшая над Даглишем, тоже услышала голос и застыла. Перед самым носом сержанта вдруг повис в воздухе небольшой гарпун с трёхзубым наконечником.

– Где ты тут? – спросил тот же голос. Сзади слышался треск рвущихся лиан.

Невидимка спрятал гарпун, зашипел, как чайник, и медленно стал удаляться. Приминаемая под его ступнями трава несколько долгих секунд не распрямлялась возле бесчувственного, а может, уже и мёртвого Хосе.

Невидимка со злостью пнул бразильца в бок и зашагал прочь.

Даглиш сглотнул противный комок, подступивший к горлу, и оглянулся. Из густых зарослей, продираясь с помощью перочинного ножа, выходил незнакомый длинноволосый парень. Под мышкой у него была зажата хоккейная клюшка с надписью «Koxo». У парня был немного растерянный и озабоченный вид.

– Старик, мы тебя будем брать на все игры «Нью-Йорк Тинкс», – говорил он, с трудом распиливая тупым ножом последнюю лиану на своём пути. – Твой крик превратит каждый матч в неповторимое шоу.

Снова застонал Хосе. Сержант попытался подняться. Он почувствовал страшную слабость и схватился за ствол дерева. Незнакомый парень подбежал к бразильцу и осторожно перевернул его на спину.

– Да вы тут в самом деле болеете, как я посмотрю. Только гораздо серьёзнее, чем я думал. И не за «Тинксов».

– Его укусила сурукуку, – разлепил пересохшие губы сержант Даглиш.

– Это змея, что ли?

Сержант молча кивнул.

– И как давно?

– Больше получаса назад.

Парень присвистнул и озадаченно поскрёб подбородок.

– Нам всем лучше отсюда уйти, – произнёс Даглиш.

– Ему, – длинноволосый показал на Хосе, – сейчас нельзя двигаться. Иначе он умрёт.

– А разве он и так не умрёт?