Теодосия и Сердце Египта

Меня накрыла ужасная мысль, что они ранили, а может, даже убили Набира. Я почувствовала острую, жгучую вину перед этим славным человеком. Как я упрашивала, умасливала его отвести меня сюда! Если с ним случилась беда, вся ответственность за нее лежит на мне.

Фон Браггеншнотт снова завел свою песенку Волка перед тремя поросятами:

– Вылезай, вылезай, где ты там? У тебя есть вещица, которая не принадлежит тебе, и я хочу получить ее.

В тишине камеры гулко отдавались шаги – я поняла, что непрошеные гости рассеялись веером и принялись искать меня.

Страшноватая у нас получается игра в прятки! Заскрипело что-то тяжелое – они передвигали предметы, заглядывали в каждый укромный уголок, в каждую щелку.

Я притиснулась спиной к стене, прижалась к ней ладонями, и тут мне вдруг вспомнились слова из книги «Древнеегипетское магическое мышление и действия» Кирилла Профундикуса. Он писал, что древние египтяне верили в то, что пыль, которую можно соскрести с рисунков в усыпальницах, обладает магическими свойствами. А сейчас помощь магии нужна была мне, как никогда.

Я принялась скоблить ногтями настенные рисунки, надеясь собрать с них немного пыли. При этом я внимательно следила за своими преследователями и решила не обращать внимания на то, что ломаю ногти о шершавый камень. За много веков песчаник, в котором была вырублена усыпальница, стал мягким и крошился довольно легко, так что прошло совсем немного времени, а в каждой ладони у меня уже была зажата горсточка пыли. Я аккуратно переложила всю пыль себе в правую руку, а затем засунула ее в карман, надеясь, что Профундикус не подведет меня.

Фон Браггеншнотт пролаял по-немецки какой-то приказ, его подручные что-то громко и коротко пролаяли в ответ.

Быть может, они лишь предполагают, что у меня может быть Сердце Египта. Не вижу, откуда они могли бы быть в этом абсолютно уверены. Блефуют? Тогда, возможно, придется и мне блефовать.

– Тебе нет смысла прятаться от нас, фройляйн, – продолжал тем временем петь фон Браггеншнотт. – Нас здесь трое, а ты одна. Тебе все равно не уйти и не советую сердить нас.

На слове «сердить» его сладкий голос внезапно перешел в хриплый рев.

Я быстро оглянулась по сторонам, ища, нет ли поблизости кроме пыли еще чего-нибудь, чем можно было бы защититься. Посмотрела на жертвенник, но на нем лишь стояли восковые и глиняные фигурки. Я уже собиралась перевести взгляд еще куда-нибудь, как вспомнила кое-что, написанное в книге Нектанебуса. Цепляясь за надежду, как утопающий за соломинку, я схватила одну из восковых фигурок. К ней прилипли какие-то волоски и кусочки древнего папируса с написанными на нем иероглифами. Да, так и есть, это была про́клятая фигурка для колдовства (что-то вроде египетской куклы Вуду). Если мне повезет, я могу с ее помощью нанести удар по своим врагам. Или хотя бы немного задержать их.

Преследователи подходили все ближе, по стенам метались их тени. Наступила напряженная тишина, и в этой тишине они продолжали искать меня.

Я быстро начала сломанным ногтем выцарапывать на восковой фигурке новые знаки. Вырезала символ привлечения силы, затем символ победы над неприятелем. Потом остановилась. Дальнейшая часть моего задания была самой сложной, ведь теперь мне предстояло правильно нацарапать имена своих врагов, в противном случае фигурка не обретет магическую силу и останется бесполезной. Я точно знала, что певшим песенки Волка был фон Браггеншнотт, вторым – почти наверняка – Тетли. Третий оставался для меня загадкой.

– Мне начинают надоедать твои игры, – уже не пропел, а просто проговорил фон Браггеншнотт. – Если не захочешь сотрудничать с нами, я прикажу своим людям закрыть тебя в саркофаге. Будешь сидеть там, пока не научишься себя вести.

– Плевала я на ваши угрозы! – презрительно крикнула я в ответ. – Я не боюсь саркофагов. Если хотите знать, даже сплю в одном из них.

– Возможно, – наводящим ужас тоном произнес фон Браггеншнотт. – Но не думаю, что в твоем саркофаге лежит мумия. А в нашем она будет лежать.

Мое сердце бешено заколотилось в груди, ладони моментально вспотели. Быть закрытой в саркофаге вместе с мумией? При мысли об этом у меня задрожали коленки.

– Вы блефуете! Моя мама была здесь и не нашла никаких мумий!

– Ха! Ты думаешь, это единственное место раскопок, за которым мы следим? Нет, мы следим за всеми. Впрочем, – зловещим тоном продолжил он, – если ты действительно сумеешь сильно меня разозлить, мы вытащим тебе мозги через нос, так поступали древние египтяне, когда начинали делать мумию. Только ты при этом будешь еще живой, поняла? Наверное, эта процедура будет интересна для такой любопытной девчонки, как ты.

Я тяжело сглотнула. Слева от меня послышался шорох. Я повернула голову и увидела человека – он перегнулся через статую Анубиса и усмехался мне, скаля зубы. Это был Тетли – значит, по крайней мере, насчет одного имени на восковой фигурке я могла быть полностью уверена.

Выигрывая время, я тихонько обогнула одну из статуй Анубиса и оказалась у края прислоненной к стене погребальной колесницы, царапая на ходу на фигурке имя Тетли и шепча заклинания. Только я закончила с последним иероглифом, как передо мной вновь появилась уродливая голова Тетли, причем так близко, что мы с ним едва не столкнулись носами.

Для спасения у меня оставалась теперь единственная возможность – выбраться на пустое пространство и маневрировать, иначе они загонят меня в угол, словно крысу.

Я вскочила на ноги и изо всех сил метнулась к задней стене камеры.

В камере повисла действительно гробовая тишина – все трое преследователей повернулись и наблюдали за мной.

Я встала у стены, прислонилась к ней спиной, держа восковую фигурку спрятанной в складках своей юбки, и тоже уставилась на своих врагов. Сразу же узнала фон Браггеншнотта, Тетли и…

– Вы? – ахнула я.

– Да, я, – ответил Найджел Боллингсворт. – А вы кого ожидали увидеть, Тео?

– Я… я была уверена, что это Клайв Фагенбуш, – запинаясь, призналась я. – Что это он предатель.

Несмотря на весь ужас своего положения, я почувствовала огромное облегчение – теперь я знала, что это была не моя мама.

– Фагенбуш, – рассмеялся Найджел. – Ну да, он очень подходил на эту роль. Нет, Клайв не предатель, я его использовал как отвлекающий маневр. Именно потому и уговорил вашего отца принять Фагенбуша на работу. Он всегда так подозрительно выглядит и ведет себя, что, случись что-нибудь, все непременно подумали бы на него.

– Ну а вы почему работаете на немцев? – спросила я. – Вы же англичанин!

Найджел криво усмехнулся и ответил:

– Неужели вы еще ничего не поняли своей умной головкой, Тео? Я не работаю на немцев. Я служу Змеям Хаоса.

– Силы Хаоса вновь восстали, – прошептала я.

– О, – вмешался фон Браггеншнотт, – так вам известно о нашей маленькой группе.

– Слышала о ней. Однажды. От человека, которого вы пытались убить на Соборной площади.

– Так он остался жив? Прискорбно слышать. Как правило, мы не делаем таких ошибок.

– Мне кажется, за последние недели вы наделали их довольно много, – ответила я.

– Ты не в том положении, чтобы оскорблять нас, фройляйн, – сказал фон Браггеншнотт, грозя мне своим длинным пальцем. – По-моему, тебе пора умолять нас о пощаде.

Я выпрямилась в полный рост, гордо подняла подбородок и окинула немца презрительным взглядом, которому научилась у бабушки Трокмортон.

– Я никого и никогда не молю о пощаде.

Фон Браггеншнотт прищурился и сказал, делая шаг вперед:

– Ты еще пожалеешь о своей дерзости.

Отчаянно пытаясь выиграть еще немного времени, я спросила:

– А почему Змеи Хаоса работают на Германию? По-моему, Британия могла бы заплатить им не меньше.