Сквозь строй

— Его не было ни на Тибете, ни на Багамских островах, ни на Ямайке, — перечисляла Нелли страны, в которых они успели побывать за последнее время. — Неужели наш великий Йона сошел с дистанции?

— Посмотрите на этот «жучок». Да одного взгляда достаточно, чтобы понять, что это Янусы, — ответила Эми.

— А может быть, это Кора Уизард? Вдруг она теперь вместо Йоны? — предположила Нелли.

Кора Уизард. Мать Йоны. Эми ее почти не помнила, да и вряд ли когда-либо видела. Хотя нет. Подождите.

«И снова эта ночь, — подумала она. — И Кора была там, когда мама и папа умерли».

Лицо Эми стало белее снега, и чтобы не упасть, она крепко взялась за раковину.

— Нет, только не Кора Уизард. Она ни в коем случае не должна победить.

Нелли с Дэном поняли ее без слов.

— Таким образом. Верить нельзя никому. Ни одной команде, — подвела итог Нелли. — Это показывает практика и длительный опыт. Ни всем вместе, ни каждому по отдельности.

— Офигеть, — вздохнул Дэн. — Можно подумать, что раньше мы этого не знали.

Эми почему-то быстро-быстро захлопала ресницами. Что это, слезы? Нет, нельзя показывать свою слабость. Пусть они думают, что это просто брызги воды.

— Ну а как же Мадригалы? Как они могли подумать, что мы сможем… — начала она.

— Властью, — перебил ее Дэн. — И только властью. Главное — это победа. А уж потом мы переделаем их.

Эми с Нелли открыли рты от удивления. Дэн был похож на маленького Наполеона, в уме которого на их глазах рождался план завоевания мира. Но прошла секунда, другая — и перед ними снова был прежний Дэн, такой же, как всегда, который с по бедным кличем выбежал из ванной и торжествующе воскликнул:

— За мной! Раздавим «жучков»! Каждый берет по одному! Я первый!

Эми с Нелли озадаченно переглянулись и неуверенно пожали плечами. После чего бросились за ним. Они смахнули «жучков» на пол и начали давить их и прыгать по ним, словно желая растереть их в порошок, так чтобы от них и мокрого места не осталось.

В темной комнате сидели двое. Один был похож на старого ворона с длинным клювом и унылым взглядом. Другой был одет во все серое, и на голове у него были наушники. Первый, Уильям Макентайер, напряженно смотрел на второго и уже двадцатый раз повторял:

— Ты что-нибудь слышишь? Их слышно? А теперь как?

Человек в сером устало снял с головы наушники и произнес:

— Они расшифровали подсказку. Они продолжают гонку. Но… они уничтожили все микрофоны.

— Кроме нашего, — догадался Макентайер.

— Свой мы спрятали наилучшим образом — в стене, — ответил Фиске, скривив лицо, словно от зубной боли. — Они остановились в номере Мадригалов. В том, который мы для них подготовили.

— Я знаю, тебе не нравится все это — подслушивать и следить за ними, — сказал Макентайер.

— Мне вообще многое не нравится в гонке за ключами, — ответил Фиске. — Мы ставим на кон жизни этих детей. Подвергаем их опасности.

— А разве не каждое поколение ставит на кон жизнь следующего? — возразил ему Макентайер.

Фиске только горько усмехнулся в ответ.

— Это говорит человек, который поклялся никогда не иметь детей. А впрочем… Я тоже сделал выбор, — сказал он и пустым взглядом уставился в стену. — Но зачем? Чтобы иметь то, о чем потом придется жалеть?

Мистер Макентайер хотел было дружески похлопать его по плечу, но передумал, решив, что это чересчур сентиментально. Не в его правилах было показывать свои чувства. Рука его так и застыла в воздухе.

— Интересно, а я-то думал, что ты стал оптимистичнее смотреть на жизнь, — сказал он. — Ты, кажется, снял траур и сменил черный цвет на серый.

— На темно-серый, — поправил его Фиске. — Надежда все-таки есть, но очень слабая. Да-да… — Он постучал пальцами по столу. — Хотел бы я знать, что они сами думают. Почему они уничтожили «жучков»? Почему продолжают гонку? Что это значит? Ведь они явно обдумали свое решение, прежде чем сломать их. Наверняка они и сейчас что-то обсуждают, думают, что делать дальше.

Фиске тут же представил себе, как они передают друг другу записки… Или шепчутся под звуки льющейся воды. О! Он слишком хорошо их знает! Они наверняка в восторге от своей новой роли! Тайные агенты! А вот его уже ничего не радует в этом мире.

— Во всяком случае, теперь они точно знают, что судьба мира зависит от того, удастся ли им снова объединить всех Кэхиллов, — продолжал мистер Макентайер.

— И это все? — спросил Фиске. — Все, что они знают? Вам не кажется, что этого недостаточно? Может, следовало бы дать им больше информации?

Да просто нарисовать план действий и разработать стратегию, объяснить, к какому результату приведет тот или иной шаг. Почему нельзя объяснить им?

Мистер Макентайер откинулся на спинку стула.

— А ты уверен, что ребенок способен вынести весь этот груз? Тебе не кажется, что его психика просто отказалась бы принимать столько информации? — В комнате повисла мрачная тишина. — Ты мог бы сам спросить, что именно они чувствуют и что собираются делать дальше, если уж так хочешь. И потом, главное сделано — мы с ними обменялись ключами — они нам рассказали о своих, а мы им дали свои. Разве этого мало? И теперь они — и это самое главное — знают, что мы на их стороне!

— Все это так, но… Разве вы не видите, что сделала с ними эта гонка за ключами? Они научились лгать. И теперь сами никому не верят, ни одному человеку в мире, — сказал Фиске. — Они стали недоверчивыми, хитрыми и подозрительными.

— Но они знают, что мы на их стороне. Что мы одна команда, — хмуро произнес Макентайер.

— И поэтому мы с вами сидим в тишине и безопасности, а они вот-вот с головой бросятся в пекло? — спросил Фиске. — И по нашей милости жизнь этих детей будет под угрозой?

— Таким образом, — торжественно провозгласила Эми, — в ответе мы получаем: Уильям Шекспир!

Дэн захлопал глазами, недоуменно глядя на сестру.

— Все хорошо, Эми. Успокойся. Не надо так горячиться! Я прекрасно знаю, что ты прочитала все книги на свете и знаешь о писателях все. Но объясни мне одно — при чем тут Уильям Шекспир? И что у него общего с «растает в воздухе», «сердце сердца», «грянет судный день» и прочей дребеденью, которая подчеркнута в этом письме?

— Как что общего? Это же он придумал эти словосочетания, — сказала она, садясь перед компьютером и отшвыривая ногой то, что осталось от «жучков». Она ввела пароль и снова зашла на тот самый сайт, который она изучала до того, как началась борьба с «жучками». — Смотри, этот сайт посвящен всем словам и словосочетаниям, который придумал Уильям Шекспир — «растаял в воздухе», «грянул судный день», «сердце сердца», «очи души», «колесо судьбы свершило свой оборот» — все фразы, под которыми и в этом письме стоит черта, есть на этом сайте.

Эми прокрутила несколько страниц списка, в котором, как показалось Дэну, было по крайней мере не меньше нескольких сотен слов.

— Ого! — воскликнула Нелли. — А что же, до Шекспира английского языка вообще не было? Смотрите, тут и «затаив дыхание», и «молва», и «чехарда», и «мим»…

— Да ладно, так уже давно не говорят, — сказал Дэн. — Кто из вас последний раз где-нибудь слышал «пером не описать»?

— Правильно, многие его слова устарели и теперь кажутся странными, — согласилась Эми. — Но вот слово, которое ты просто обожаешь и вставляешь его на каждом шагу.

Она перевела курсор и остановилась на слове «пукать».

— Это придумал Шекспир? — спросил Дэн.

— Ага.

— Надеюсь, он знал, что делает…

Ему вообще-то очень нравилось это слово. Так нравилось, что оно казалось ему просто совершенным. Оно даже по звучанию было похоже на то, что оно означает. Просто замечательное слово.

— А как тебе это? — сказала Эми.

Но Дэн был вовсе не готов к уроку английского. И вообще, интереснее, когда ключи не у поэтов, а у самураев или мастеров кунг-фу. Вот это другое дело.

— Ну хорошо, хорошо, я тебе верю. Что бы там ни было, — добавил он и тут же пожалел об этом. А вдруг это шекспировское слово? — Просто ответь мне, что мы теперь будем делать? Когда знаем, что следующий ключ связан с Уильямом Шекспиром?