Серебристое дерево с поющим котом

тазу к своему дому, ли­хо влетел в одно открытое окошко и вылетел в другое. При этом он пронёсся над столом, за которым при свете розо­вого абажура раскладывала карты тётушка Золя…

Полное имя тётушки было Изольда, а от роду она имела тридцать лет. Однажды неудачно вышла замуж, разошлась окончила педагогическое училище, но работала “по иному профилю” – была частной портнихой. Поскольку заказов было не очень много и выполняла их тётушка дома, то и до­машние дела родители Пеки препоручили ей. Сами они были люди очень занятые, работали в кинотеатре “Кен­тавр”, отец – киномехаником, а мама – администратором. Одним из главных домашних дел тёти Золи было воспитание Пеки. Но именно с этой задачей справлялась она хуже всего. Пека был неуправляем, как медный таз в первую ночь полётов. И тётушка не раз уже обещала “окончательно потерять терпение и прибегнуть к методам зелёной педагогики”.

…В тот вечер тётушка засиделась допоздна. Она гадала на картах: не подбросит ли ей судьба нового жениха? Стремительное медное тело с разлохмаченной головой и расто­пыренными конечностями сперва её, конечно, напугало. Но в следующий миг Изольда сообразила, что к чему: она слишком хорошо знала любимого племянника. И вслед уле­тающему Пеке понеслись из окна всякие обещания. Пусть он только вернётся!

До зелёной педагогики в тот раз, правда, дело не до­шло, но таз был отобран и заперт. Впрочем, полнолуние всё равно уже кончалось…

Из всей компании только Маркони остался равнодуш­ным к ночным полётам в медном тазу. Две случайные встречи с Глорией и вид полной луны вызвали у него новые приливы любовной тоски. Ночью он сумрачно и бессонно сидел на крыше своего института и смотрел на раздутое ро­зовое светило. А днём всё у него валилось из рук. Транслятор не налаживался. То ли из-за сердечных страданий конструк­тора, то ли по каким-то техническим причинам.

Вообще-то транслятор действовал, Маркони уже отпра­вил с кровельного листа в пространство несколько кирпи­чей, дырявый волейбольный мяч и даже старую автомо­бильную шину. Но межпространственный канал принимал “посланцев” лишь тогда, когда направлен был в космос ши­роким конусом. Когда же Маркони превращал его в тонкий луч и нацеливал в заранее вычисленную точку, действие прекращалось. Даже такие легкие предметы, как дохлый супер-кулекс или семя одуванчика, оставались на стартовой площадке при самом полном напряжении транслятора.

Народ роптал. Ты, мол, сперва обеспечь Антошкин от­лёт на Ллиму-зину, а потом уже растрачивай нервную энергию на Глорию. А Пека даже так разозлился, что по­обещал “отправить эту дуру в другую галактику без всяких трансляторов”.

Тогда разозлился и Маркони. Сорвал очки и тонко за­кричал, что он не египетский раб, чтобы вкалывать день и ночь, не имея права на личную жизнь. И что он не вино­ват, если этот проклятый канал не хочет действовать на­правленно. Тут нужна ещё тысяча всяких. доработок и уточнений! А для них в блоке управления необходима куча дополнительных деталей и компьютерных