Опасное наследство

Но об этом я старался не думать. Я захватил с собой свои подручные средства – прежде всего, длинную пеньковую веревку, которую стащил у шорника. Один ее конец я обвязал вокруг пояса, а другим обхватил снизу ствол юной березки, что росла в нескольких шагах от берега реки. А потом перемахнул через край утеса, спустился по веревке по крутому откосу и ринулся в холодную воду.

На один миг я потерял опору под ногами. Казалось, будто огромная ледяная рука схватила меня и швырнула с края утеса в ложном направлении. Я рассчитывал, что поплыву… Я был хорошим пловцом, я плавал в реках и прежде.

Но здешние воды ничуть не напоминали спокойные мутные воды Дун-реки дома, в Березках. Здешняя вода кипела, будто в ведьмином котле, в холодном как лед ведьмином котле, и, закружив меня, сорвала с места, как палый лист в ручье, разбухшем от талой воды.

Удар! Река швырнула меня прямо в водоворот и ударила об огромную каменную глыбу. Одно плечо в тот же миг и заледенело, и умерло. Если я ничего не сделаю, то что станется со мной? Я схватился за веревку и начал подтягиваться против течения. Пальцы мои заледенели так, что я едва мог держаться за веревку, а руки все больше и больше отнимались. Я мычал и стонал, будто вол, что тянет непомерно тяжелый груз. Но когда наконец мне удалось одолеть течение, я пробился назад к березке и выбрался из воды. Некоторое время я, тяжело дыша, отдуваясь и дрожа от холода, висел животом вниз на берегу реки, а ноги мои болтались на краю…

Нет, невозможно! Мне не одолеть эту реку! Во всяком случае, не здесь, где течение настолько могуче, что вертит все многочисленные мельничьи колеса Драканы.

Но что же мне делать? Я уже насквозь промок, и если раньше у меня была хоть какая-то возможность схитрить и под тем или иным предлогом пробраться через ворота, то теперь и она исчезла. Даже самый ленивый и тупой привратный стражник заподозрит этакую полуутонувшую речную крысу.

А Роза ждала меня. И если мне не вынырнуть, она испугается. И быть может, настолько, что завтра вечером подаст Пороховой Гузке тревожный знак.

Не смогу ли я пробраться мимо стены, не окунаясь целиком в воду? Ведь как бы трудно ни было, мне нужно преодолеть лишь десятка полтора футов! С помощью веревки… Это, пожалуй, могло бы получиться… но только осторожнее.

На этот раз я заставил себя снова, но уже осторожнее скользнуть через каменный край утеса. Я искал ощупью опору для одной ноги, да, это там… Всего лишь легкий прыжок, но достаточно энергичный, возможно… такой.

Я тянул веревку одной рукой, а другой крепко вцепился в пучок травы и начал карабкаться вдоль стены по крутому речному откосу.

Я бросил быстрый взгляд вверх. Стена плотной черной тенью нависла надо мной – темный контур на глади ночного неба.. Но во всяком случае, пока что людей там не было. Никто меня не увидел… еще не увидел. Однако у меня появилась другая причина для беспокойства. Правая нога выскользнула из той щели в стене, куда я ее втиснул, и мне пришлось крепко цепляться за откос окостеневшими пальцами. Песок и мелкие камешки посыпались градом по склону, но, к счастью, шум реки заглушил тот грохот обвала, который я устроил.

Я снова обрел опору под ногами. И почему я не снял сапоги, прежде чем пуститься в этот путь? Хотя бы пальцам на ногах было легче. Пот, смешанный с речной водой, заливал мое лицо, и приходилось непрестанно моргать, чтобы уберечь глаза.

Еще один прыжок… Небольшой кустик ивы, пустивший корень в расселину… Я глянул ввысь… Да, я уже прошел вдоль стены! Оставалось только снова подняться на берег.

Только… только и всего… Внезапно я не смог больше двинуться ни вперед, ни назад. Я ухватился за откос одной рукой, но ничего, кроме нескольких царапин и сломанного ногтя! Веревка больше не могла помочь, ведь она застряла по другую сторону стены, сколько я ни шарил, я не мог найти опоры ни для руки, ни для ноги.

Пальцы ныли, а плечи дрожали от изнеможения. Если я как угодно не продвинусь дальше, кончится все тем, что я свалюсь вниз. И тогда придется все начинать сначала, если я, падая, вообще не сломаю себе что-нибудь.

– Давин!

То было сказано шепотом, таким тихим, что я едва расслышал свое имя из-за рокота воды. Я глянул вверх. Чье-то лицо, белое в лунном свете, выглядывало с края утеса. То была Роза.

– Да! – прошептал я в ответ.

– Тебе никак не подняться наверх? Все-таки до чего ж проницательна эта девочка!

– Нет! – свирепо прошептал я. – Коли б я мог подняться вверх, я бы, наверно, это сделал.

Роза протянула руку через край утеса, но наши руки встретиться не смогли. И пожалуй, это было к лучшему: ведь, несмотря на все, я был куда тяжелее, чем Роза. Не хватало еще сорвать и ее с края утеса.

– Подожди! – сказала она. – Мой фартук… Может, он до тебя достанет.

– Привяжи его покрепче к чему-нибудь! – посоветовал я, пытаясь не обращать внимания на горящие огнем пальцы. Они оцепенели и скрючились, будто когти хищной птицы, и я не был уверен, что когда-нибудь смогу выпрямить их снова.

Что-то мягкое коснулось моей руки – завязка фартука Розы. Выдержит ли она мою тяжесть? Но ничего другого, как попробовать, так ли это, не оставалось. При всех обстоятельствах я долго висеть не мог, мне было попросту не выдержать. Я осторожно вытянул пальцы из небольшой расселины, за которую крепко уцепился, и схватил одной рукой завязку фартука. Я попробовал потянуть ее. Она подалась, но выдержала. Да и, несмотря на все, до края утеса было не так уж и далеко. Я ослабил хватку и другой рукой крепко ухватился за фартук. В тот же миг одна моя нога снова выскользнула из расселины, и я, болтаясь в воздухе, висел, вжавшись лицом в откос.

– А теперь поднимайся, Давин! – прошептала сверху Роза, прошептала в такой панике, что я перепугался: может, какой-то стражник уже подбирается к нам?

Я барахтался и пинал ногами откос и сам, раз за разом, скользил вверх, держась за передник… И вот я ощутил, как меня схватили за воротник рубашки… И последний отрезок пути наверх Роза вытянула меня, как рыбак вытягивает на сушу камбалу.

– Быстрее! – яростно прошептала она. – Кто-то идет!

Она не дала себе времени развязать узел и лишь быстрым взмахом своего ножа отрезала фартук от столба, к которому он был привязан. Затем быстро сорвалась с места и помчалась, нагнувшись, какой-то чудной рысью – быстро и почти беззвучно.

Я, запыхавшись, поднялся на ноги и хотел бежать за ней, но какой-то могучий рывок заставил меня рухнуть навзничь, так что я чуть было вновь не свалился с откоса. Я молча выругался. Веревка! Я забыл, что пеньковая веревка по-прежнему обтягивала меня вокруг пояса.

– А теперь быстрее! – раздался из тени яростный шепот Розы, и я тоже расслышал, как к нам приближаются чьи-то уверенные шаги. Я перерезал веревку; освободившись и выбросив ее с края откоса, как можно тише последовал за Розой.

ДАВИН

Семейный пикник в лесу

Среди всех этих темных деревянных строений тускло мерцал при свете месяца большой каменный дом. Нигде ни огонька, да и время за полночь.

– Думаешь, там стражники? – шепотом спросила Роза.

– Я ничего не вижу. Стражники караулят у мельниц да у лагерей, но не здесь.

Мы стояли под бузинным деревом, перед флигелем в самом конце одной из конюшен, укрывшись за несколькими поленницами дров. Белые цветы бузины благоухали пронзительно горько и сладостно. От резкого запаха цветов щекотало в носу и хотелось чихать.

– Войдем?

Я заколебался:

– Ведь мы не знаем, где она, в какой горнице. Сможем ли мы бродить по всему дому, пока не найдем ее? Пожалуй, нет!

– Может, у тебя есть план получше?

– Нет! – признался я.

– Ну, тогда пойдем!

– Погоди немного! Дай мне хотя бы снять сапоги.

Я сел на чурбан, на котором кололи дрова, и стянул свои промокшие насквозь сапоги. Босиком я смогу ступать тише. Тут оказалось, что я оставляю за собой мокрый след на манер лесного слизня, но стучать сапогами было бы еще хуже. Не снять ли мне и мокрый мундир? Нет, по крайней мере он черный. Без него я бы светился во мраке – белый, будто призрак.