Дети против волшебников

— Да-а… — протянул класс.

— Оно называется «Сотворение Синей птицы». Вы слышали про Синюю птицу?

— Да! Нет! Да! — хором закричали дети.

— Синюю птицу может увидеть только правдивый, честный человек. А врунишки никогда не смогут увидеть волшебную птицу. Для них она остаётся невидимкой.

Класс притих, напряжённо соображая. Кто-то, видимо, наскоро прикидывал процент вранья в собственных высказываниях.

— Не боитесь? — медленно спросил Лео, и детям показалось, что в классе немного стемнело. — Тогда… слушайте и смотрите внимательно.

Он взмахнул широким клубящимся рукавом, чёрно-синяя искристая ткань накрыла переднюю парту и вдруг — ах! Юный маг вскинул руку вместе с мрачным бархатом рукава… На парте невесть откуда возникла золочёная клетка — для маленькой птички, не крупнее синицы. Клеточка была пуста.

— Итак, полное внимание… — прошипел Рябиновский, страшно ворочая почернелыми очами. — Я начинаю колдовать. И вы… должны помогать! Закройте глаза и начинайте изо всех сил мысленно повторять: «Лео, помоги нам увидеть птицу»! Вы поняли? Вы согласны?

Школьники испуганно закивали. Вера Кирилловна немного побледнела и сделала шаг вперёд — но тут же напоролась на взгляд директрисы, будто на острую невидимую рогатину.

— Вы должны захотеть Синюю птицу, пожелать сердцем! Снова и снова мысленно просите меня об этом, — продолжал Рябиновский, медленно доставая из рукава волшебную палочку, точно спрятанный до времени кинжал. — И затем. Внимание. Тишина! Когда я скажу волшебный код-символ — слово «Маккрараршкаш», вы откроете глаза и — если вы достойны увидеть в этой клетке Синюю птицу, вы её увидите. Но помните: для врунишек и лгунов птица останется невидимой! С усилием, побледнев от душевного напряжения, юный волшебник магическим жезлом прочертил в воздухе перед классом неведомую, но страшноватую завитушку.

— Итак… закрываем глаза… Начали.

Дети закрыли глаза, и вдруг послышалась тихая музыка, как будто струны басовито рокочут.

— Что бы ни случилось, не открывайте глаза! — тихо рычал Рябиновский. И вдруг, совсем неожиданно:

… Бах!

Оглушительно бахнуло, в переднем ряду снова истошно, но как-то радостно взвизгнула девочка, судя по голосу, Нелечка Буборц.

— Не раскрывать глаз! — прорычал колдун. — Я продолжаю вызывать птицу… Три-два-раз… орнитофилус тоталис… медиоптерикс магиструс…

И вдруг — страшноватое, мохнатое: «Маккрараршкаш!» Класс прозрел. Воцарилась мёртвая тишина. Все смотрели туда, где на жёлтой плоскости передней парты тускло поблескивало золото маленькой клетки, а в ней…

— Ах, какая прелесть! — прозвучал в тупой тишине голосок Нелечки Буборц. Девочка задыхалась от восторга. — Вау, какие перышки… Небесного, небесного цвета!

— Просто поразительно… — директриса Нонна Семёновна сложила ладони и, подступив на шаг, согнулась над клеткой, точно над колыбелью. — Кто бы мог подумать! Вот уж настоящее чудо… А какие забавные лапки, коготки! А клювик какой изящный… Лёнечка, ты просто волшебник!

— Ну… птица, ну синеватая немного, — Фая Касимова сморщила носик. — Вот хвост красивый, а так ничего особенного.

Леонардик, бледный, с огромными почерневшими от волнения глазами, порывисто подскочил ближе:

— Что?! Вы видите, видите её, да?! — радостно зашептал он, прыгая взглядом по детским лицам. — Значит, здесь, в этом классе, есть честные, правдивые дети… В наше время это такая редкость! Вы все видите птицу?! Какое счастье! Вы не поверите, ведь иногда встречаются такие, кому клетка кажется совершенно пустой!

— Гхм, — выразительно кашлянула классная руководительница. Директриса снизу вверх, из полуприседа, вонзила в классную административный взгляд.

— Так вот она какая, Синяя птица! — восторженно качнулись малахитовые серьги. И тут же голос директрисы брякнул строго:

— Надеюсь, среди учащихся нашей школы нет маленьких врунишек? Надеюсь, все видят эту прекрасную, благородную птицу?!

— Да, ё-моё, где ваша птичка-то? Обещали птичку, и чё? — недовольно поинтересовался толстый Вова Пыхтяев, главный тугодум в классе.

— Пыха, ты чё? — зашикали с соседних парт.

— Так. Пыхтяев, ты хочешь сказать, что не видишь никакой птицы? — угрожающе медленно поинтересовалась директриса. — То есть, по-твоему, клетка пуста?

— Эм-м, — промычал Пыха. Тут он получил информативный сигнал в рёбра от Паши Гэга и поспешно выдохнул: — О! вижу, теперь вижу! Вот только что появилась. Возникла птичка, ага. Краси-ивая такая, зелёная вся, с ног до головы, как огурец.

— Пыхтяев! — устало склонилась голова директрисы.

— А чё сразу Пыхтяев? Чё я опять не так сказал? Ну не огурец, ну как это… как киви.

— Пыхтяев. Ты хотел сказать, что птица не зелёная, а…

— Ну это… я хотел сказать… зеленовато-синеватая. Цвета морской волны!

— Вот-вот, Пыхтяев. Учись отвечать грамотно.

Нонна Семёновна уже раскрыла рот, чтобы произнести сердечную благодарность юному волшебнику Рябиновскому за замечательные чудеса и призвать детей к заключительным, переходящим в овацию аплодисментам, как вдруг…

Ага. Возникли проблемы. Директриса поморщилась на тоненькую категоричную ручку, взлетевшую с первой парты третьего ряда. Опять эта морковка из грядки выскакивает…

Отличница, прилежная ученица, активистка, разрядница по художественной гимнастике, несносная выскочка Надя Еропкина по прозвищу Морковка тянула руку с самым серьёзным выражением серо-голубых глаз. Белобрысый хвостик на макушке торчал несгибаемо, как рыцарский плюмаж.

Нонна Семёновна сделала вид, что не замечает торчащей руки. Однако… внезапно раздался нержавеющий голос классной Веры Кирилловны, прежде молчавшей, как ледяная рыба, а теперь внезапно и некстати оживившейся:

— Да-да, девочка на первой парте. Какой у тебя вопрос?

— Простите, пожалуйста, я хотела спросить, если можно… А где находится птичка?

У проклятой Морковки был самый проклятый на свете голос. Это был голос наивной, воинствующей справедливости.

Снова стало тихо. Класс напрягся. Стойкая оловянная Морковка была на особом счету.

— Ну что же ты, Надюша, — Нонна Семёновна ласково растянула тёмные, черничные губы.

— Если тебе плохо видно, подойди, пожалуйста, поближе.

— Ой, что Вы, Нонна Семёновна, у меня отличное зрение! — поспешно и радостно заверил белобрысый плюмаж. — Я вижу, что птички в клетке вовсе нет, и просто хотела узнать… Может быть, она куда-нибудь вылетела, а я просто не заметила? Может быть, она с голубыми занавесками сливается?

Нонна Семёновна потемнела лицом. По классу пополз липкий шепоток.

И тут — юный волшебник Рябиновский сделал несколько лёгких, танцующих шагов и, задевая краями плаща Нонну Семёновну, вплотную приблизился к торчащей из-за парты Еропкиной.

Рябиновский сладко улыбнулся.

— Ну вот, друзья, — радостно и с каким-то облегчением волшебник развёл руками, потом обвёл класс каким-то почти задушевным взглядом и снова с размаху опустил сожалеющие глаза на светлую Надинькину макушку:

— Мы нашли девочку, которая не видит птички!

Рябиновский ласково погладил Еропкину по голове, и ошарашенной Надиньке показалось, будто на темя вылили стакан ледяной воды:

— Гм, теперь мы знаем, кто главный врунишка в классе. Класс взорвался радостным ржанием.

— Еропкина! — икал Коля Бублин. — Свистулька!

— Морковка! Воображуля! Завирушка!

— Кто бы мог подумать! — громко удивлялась Нелечка Буборц. — А ещё отличница!

— Ах, я всегда это знала, всегда, — кивала Фаечка Касимова. — Я знала, что не надо с ней водиться.

Маленькая прозрачная капелька упала на тетрадный лист и испортила такую красивую надпись про первое сентября.