Звездные приключения Нуми и Ники. В 2 книгах

— Но почему ты не хочешь мне отвечать? Мне о стольком надо тебя спросить.

Как и сторож, Ники тоже подумал, что над ним просто издеваются и уже хотел было замахнуться пошире да… Разве можно замахнуться в такой теснотище да еще на такую радужную девочку?

— Слушай ты, девчонка…

— Меня зовут Нуми, — обрадованно прервала она его. — А тебя как?

— Это неважно! — буркнул он, вдруг устыдившись своих намерений.

— Но почему? — удивилась девочка. — Разве у вас, на Земле, имена не имеют значения? Хочешь я отгадаю, как тебя зовут?

— Не хочу. Мне пора идти.

— Буф-ф, ты все еще мне не веришь, — опечалилась Нуми и неизвестно почему притронулась рукой к волосам за ухом. Ее радужное личико стало задумчивым, словно она к чему-то прислушивалась.

— Ну вот, и мозг твой хочет поверить, а ты не даешь ему! Нельзя так! Я все слышу. И все прекрасно понимаю, — чему-то неожиданно обрадовалась она. — Значит, мы совсем-совсем близкие! Раз тебе так хочется, я скажу Мало, чтобы он вернул тебя на Землю, но только ты, пожалуйста, сначала поверь мне. Очень тебя прошу: поверь мне. А сейчас пошли обратно. Тут мы мешаем Мало. Он, конечно, не сердится, но я знаю, что мешаем. Ведь и нам, когда что-нибудь попадет в глаза, больно смотреть. Там я тебе все расскажу. Вы, земляне, слишком мало знаете, потому и не верите. Надо очень много знать, чтобы очень верить…

4

Действительно ли человек должен

много знать, чтобы очень верить

Мозг с кнопкой

«Дудки! Совсем наоборот, — сказал про себя Николай, пока они пробирались обратно по удивительной кишке, которая как живая расходилась перед ними и сжималась позади них. — Верят те, кто ничегошеньки не знает. Невежды».

Однако он промолчал и снова расположился напротив девочки, которая села, вытянув ноги, и положила фонарик подле себя.

Этот фонарик был не менее удивительным. Крохотный, как земляной орех с тремя зернышками, он светил так, будто в нем были собраны прожектора с целого стадиона. «Атомный, наверное», — подумал Ники.

— Все атомное, — произнесла Нуми, словно угадав его мысль. — Все состоит из атомов.

— А еще из электронов, протонов, нейтронов, кварков… — со знанием дела заявил Ники.

— Правильно, атомы в свою очередь сложены из самых разных частиц, — согласилась Нуми. — Значит, вы их так называете?.. Что? Скафандр? Нет, это самый обычный скафандр, но довольно удобный. Ты не смотри, что он такой тонкий, в нем и в космос можно выйти. В нем можно дышать, и питаться… Конечно, определенный период. Почему ты не хочешь надеть такой скафандр, а сидишь в мокрой одежде?

Николай действительно засмотрелся на блестящее одеяние девочки, облегавшее ее тело, как змеиная шкура, хотя спрашивать ни о чем ее не спрашивал. Поэтому он снова разозлился, что ей удалось отгадать его мысли.

— Хватит мне голову морочить! Отыщи лучше мой портфель, мне в школу пора.

— Ну почему ты ничего не хочешь узнать обо мне, — с явным огорчением воскликнула Нуми. — Почему ты такой безынтересный?

— Это ты безынтересная! — огрызнулся он.

— Я не безынтересная. Раз уж до самой Земли долетела, хотя все мне говорили, что Земля давно мертва.

Самое странное, что на лице ее не было ни тени лукавства. Или по крайней мере ему не удавалось обнаружить на нем никакого притворства.

— Кто тебе сказал такую чушь?

— И мама, и папа, и все другие. На Пирре все так говорят. Говорят, что когда на Земле произошло большое природное бедствие, ничего живого не осталось. Но я-то знаю больше их всех и потому не поверила им. Я была убеждена, что здесь остались жить люди. И вот оказалось, что и вы такие же невероятные, как и наши! — она снова перепутала слово.

— Недоверчивые! — поправил ее Ники неожиданно для себя. А вообще-то ему очень захотелось подразнить ее, высмеять за такие детские небылицы.

Девочка рассердилась.

— И недоверчивые, и невероятные, и безынтересные! Ты все меня поправляешь, а сам, ну ровным счетом ничего не знаешь. Ты и в школу ходишь потому, что ничегошеньки не знаешь. И мозг-то у тебя всего один, но путаница в нем невероятная!

Николай захихикал:

— А у тебя сколько? Может, двадцать?

— Не двадцать, а два! — серьезно отрезала она.

— Великое дело — два! — насмешливо протянул Ники. — Я вот, например, видел теленка с двумя головами. Его в деревне на ярмарке показывали.

— И умные у него головы? — спросила Нуми с таким простодушием, что Николаю даже стало неловко, когда он, не сдержавшись, ехидно заметил:

— Да уж поумней твоей!

— И они такими рождаются?

— Естественно.

— Вот видишь! А я — эксперимент. Я — первый ребенок, которому присадили искусственный мозг. Вот здесь! Только под волосами сейчас ничего не видно. В этот мозг вложены знания всей нашей цивилизации и стоит мне нажать вот эту кнопочку, — тут Нуми прикоснулась пальцем к чему-то за левым ухом, — и он сразу же отвечает на все вопросы, которые задает ему второй мозг. Вот почему я знаю все-все. Потому что у меня в голове собраны все энциклопедии вместе взятые…

Все сказанное девочкой казалось насколько невероятным, настолько и занимательным, однако Николай Буяновский опасался, что его просто-напросто продолжают разыгрывать, и потому сделал вид, что ему это вовсе не интересно.

— Я даже мысли других людей могу читать, потому что этот искусственный мозг может усиливать волны, излучаемые собственным мозгом, — продолжала хвастаться девочка. — Хочешь убедиться в этом сам? Назови, например, в уме свое имя, а я его отгадаю. Давай, чего же ты!

Этот эксперимент казался вполне безопасным, и Николай произнес в уме несколько имен.

— У тебя такое длинное имя? — удивленно воскликнула Нуми. — Николай Петров Иванов Стоянов Петков Драганов Стоянов Буяновский?!

Ники вытаращил на нее глаза. Дело в том, что он в шутку перечислил имена всех своих дедов. Прадед Николая был еще жив, и когда учительница в школе дала им задание нарисовать свое родословное дерево, прадед назвал ему имена целой кучи своих пращуров.

— Ты что… правда? Как это у тебя получилось? В ответ девочка отогнула пальцем левое ухо.

— Вот эта кнопка. Потрогай!

Ники не заметил там ничего, кроме небольшого бугорка под тонкой белой кожей. Если бы там действительно оказалась кнопка, он, может, и поверил бы ей наконец. Правда, палец его действительно нащупал нечто похожее на крохотную кнопочку, но Николай только презрительно сказал:

— Ну и что. Косточка какая-то.

Нуми со вздохом повторила свое комичное восклицание:

— Буф-ф, Николай Петров Иванов Стоянов Петков Драганов Стоянов Буяновский, ты снова становишься невероятным!

Обращаясь к нему, она безупречно перечислила всю его династию, а на такое, пожалуй, обычный человеческий мозг не способен. Однако Николаю не хотелось сдаваться. Он тут же решил, что она просто нашла его портфель и в одной из тетрадей, хотя он вовсе не был в этом уверен, увидела его родословное дерево.

— Я не находила твоего портфеля, но мы его найдем, если только Мало не выбросил его как инородное тело, — сказала Нуми, — и ничего я не читала.

Последние ее слова должны были окончательно убедить Ники в том, что она действительно способна читать мысли, но вы просто не знаете Николая Буяновского, а еще короче, — Ники Буяна, если думаете, что он ей поверил. Наоборот, с еще большей ехидцей он произнес:

— Так это значит твой второй мозг заставляет тебя вместо «недоверчивый» постоянно говорить «невероятный» и «безынтересный» вместо «незаинтересованный»?!

Нуми в отчаянии хлопнула себя ладошкой по лбу.

— Нет, не он. Это мой собственный мозг. Я сейчас редко включаю искусственный мозг, чтобы мы могли говорить с тобой как равные.

Ники с обиженным видом вскочил на ноги и закричал:

— Послушай, ты, включи все свои мозги и пойми, наконец: я хочу уйти!