Волшебство наполовину(ЛП)

Господин первым нарушил молчание.

— Когда темнеет, на этой дороге ни души. По-моему, здесь довольно опасно гулять.

— По-моему, тоже, — согласилась мама четверых детей. — Ума не приложу, как это случилось. Сижу я себе у тетушки Грейс, беседую и вдруг раз — и я оказываюсь у дороги!

И она стала рассказывать обо всем маленькому господину, несмотря на свое решение помалкивать.

— Этому есть только одно объяснение, — подытожила она. — Должно быть, я потеряла сознание, пусть лишь на какую-то минуту.

— О, только одного объяснения не бывает, — сказал господин небольшого росточка. — Все зависит от того, какое именно объяснение вы допускаете. Я лично допускаю, что еще до завтрака со мной может произойти полдюжины самых невероятных вещей. И вовсе не потому, что мне предоставляется такая возможность. Дело в том, что в нашей жизни происходит слишком мало невероятного, чтобы мы его допустили. Вам так не кажется? Так где, говорите, вы живете?

— Я вам ничего не говорила, — сказала мама четверых детей.

Поздний этот вечер и в самом деле становился все более и более странным. Для нее было непривычно встречаться с людьми, которые говорят точь-в-точь как Белая Королева [5], равно как давать свой адрес абсолютно незнакомому человеку, — и тем не менее, если она хочет добраться до дому, ей, кажется, больше ничего не остается.

Она назвала свой адрес и мгновение спустя они подъехали к ее дому.

Она поблагодарила маленького господина за его труды. Он поклонился и, похоже, заколебался, будто хотел еще что-то добавить, но затем решил сначала получше это обмозговать. И укатил.

Только когда он исчез, мама четверых детей спохватилась, что даже не спросила его имени, как, впрочем, и он ее. Хотя, возможно, больше они никогда не встретятся.

Она направилась ко входу и вдруг в ужасе остановилась.

Гостиная просто сверкала огнями!

Представив себе самое страшное, что только могло произойти, она бросилась к двери, повернула ключ в замке и вбежала внутрь.

В углу дивана, свернувшись калачиком, сидела Джейн — она накинула на себя одеяло и казалась маленькой, бледной и несчастной девочкой.

Тут же мама оказалась рядом и обняла ее. И собственные ее мысли по поводу странного вечера и господина небольшого росточка улетучились.

— Что случилось? — воскликнула она. — Живот заболел или что-то приснилось? Надо было позвонить.

— Ни то, ни другое, — сказала Джейн. — Мама, ты случайно не взяла никель [6], который лежал у меня на туалетном столике?

— Что-что? — воскликнула мама. — И ради этого ты ждешь меня допоздна?

И тут же она начала ругаться, как это делают все родители, когда они беспокоятся о своих детях, а потом узнают, что беспокоились напрасно.

— Джейн, мне совершенно не нравится твоя жадность! — сказала она. — Да, я взяла никель, чтобы заплатить за автобус. У меня был только один никель и пять долларов бумажкой, а там всегда так ворчат из-за этой сдачи.

— И ты его истратила! — оборвала ее Джейн, в голосе ее прозвучал ужас.

— Я истратила один никель, когда ехала из дому. Какое это имеет значение? Завтра я тебе отдам.

— И второй никель ты истратила, когда ехала домой?

Мама на мгновение смутилась.

— Мм… нет, между прочим, не истратила. Меня подвезли.

— А ты знаешь, какую монету ты истратила? Ту, что у тебя была, или ту, что ты взяла?

— О, господи! Откуда я знаю!

— Ты можешь мне отдать ту, которую ты не истратила? Прямо сейчас, пожалуйста.

— Джейн, что все это значит? Можно подумать, что ты какая-нибудь там бедная голодная падчерица! — Затем мамин голос потеплел: — Ну ладно, если это тебя осчастливит.

Она порылась в своем кошельке:

— Вот, держи. А теперь спать.

Джейн бросила быстрый взгляд на монетку, которую дала ей мама, и зажала ее в кулачке. Ее догадка подтвердилась. Это был не никель.

В дверях она задержалась.

— Мама.

— Что еще?

— С тобой… с тобой ничего… ничего не было странного этим вечером?

— Что ты хочешь сказать? Конечно, ничего. А что?

— Да так…

Джейн поискала подходящее объяснение. Она не могла сказать маме правду. Мама никогда не поверит. Это ее только расстроит.

— Просто я… просто я видела сон про тебя и забеспокоилась. Мне приснилось, что ты загадала какое-то желание.

— В самом деле? Странно. — В маминых глазах вдруг возник интерес. Поэтому она стала говорить дальше, чуть ли не самой себе, словно вспоминая: — Между прочим, я действительно кое-что пожелала. Я пожелала оказаться дома. И именно в этот момент…

— Что в этот момент? — возбужденно спросила Джейн.

Ее мама приняла непроницаемый вид:

— Ничего. Я отправилась домой. Меня подвезли. Один… один друг дяди Эдвина.

На Джейн она не глядела. Это просто ужасно — так лгать собственному ребенку. Но она не могла сказать Джейн правду — дочка никогда не поверит. Это ее только расстроит.

— Понятно. — Но Джейн не уходила. Она стояла, повторяя ступней узор ковра на полу. И, не глядя на маму, продолжала:

— Когда ты в моем сне пожелала оказаться дома, я не помню, что было дальше. Не думаю, чтобы ты оказалась именно дома…

— Хм! Конечно, нет.

— Но ведь где-то ты оказалась?

— На какой-то полянке, поросшей сорняком, где-то на полпути до улицы Банкрофт.

Только теперь Джейн подняла глаза и посмотрела прямо маме в лицо:

— Мы ведь говорим просто о моем сне, правда же? На самом-то деле ничего такого не было?

— Естественно, ничего.

На сей раз именно мама отвела взгляд. И Джейн знала, почему.

Еще крепче зажав в кулачке блестящий кругляшок, она побежала вверх по лестнице в свою комнату.

Мама ее осталась стоять в раздумье. Как странно, что Джейн все-таки догадалась. Однако не более странно, чем все остальное, касающееся этого странного вечера. Вполне вероятно, что на самом деле ничего и не произошло. Вполне вероятно, что она просто нездорова и вообразила себе всякое разное, — такое бывает при гриппе и при чем-то еще. Ей лучше немножко отдохнуть. Она выключила в гостиной весь свет и пошла наверх.

Джейн стояла посреди своей комнаты и глядела на кругляшок в руке. Он был размером с никель и формой, как никель, и цветом, как никель, только это был не никель.

Он был старый и сильно потертый — возможно, это века его так стерли, сказала себе Джейн. А вместо бизона или головы статуи Свободы на нем были какие-то странные знаки. Чтобы получше рассмотреть, Джейн поднесла кругляшок ближе к свету.

В дверь постучали.

— Погаси свет! — велел мамин голос.

Джейн погасила свет.

Однако она уже поняла, что в руке у нее талисман, способный превратить для них это лето в пору самых невероятных приключений и удовольствий.

Надо спрятать его до утра в надежном месте. Джейн наощупь пересекла в темноте комнату и открыла дверцу шкафика. На внутренней стороне дверцы висел чехол для обуви — самодельный, из ситца в цветочек, со множеством отделений, хотя когда Джейн разувалась, она редко вспоминала о его существовании.

Она бросила волшебный кругляшок в одно из этих отделений. Тут его никто не возьмет.

А затем легла в постель.

Последняя ее мысль была о том, что надо проснуться пораньше, по крайней мере на заре, и созвать всех остальных.

Они должны провести Совещание и решить, как именно им использовать этот замечательный подарок, взявшийся из ниоткуда.

Кажется, им предстоит Волшебное Лето.

И Джейн заснула.

III. Что произошло с Марком

Но, конечно, все вышло по-другому.

Джейн так устала от своих полуночных бдений, что утром проспала завтрак. Мама, которая накануне тоже устала, подумала, что Джейн лучше отдохнуть и попросила мисс Бик не будить ее. Мисс Бик, как всегда, сделала недовольное лицо, но просьбу выполнила. Мама ушла на работу, а Катрин и Марта сами, без обычного, столь желанного участия их старшей сестры, с глухим протестом вымыли и вытерли посуду после завтрака. Катрин мыла, а Марта вытирала.