Семь чудес и гробница теней

– Сияющий синий шар, – воодушевился Касс. – Это может быть он!

– Или это ему пиво нашептало, – возразила Эли. – У вас есть что-нибудь на этого парня, Дженсера?

– Естественно, – ответил Канавар и указал Эли на другую папку, названную «Исследования: грабежи, личные дела».

На экране открылся новый pdf-файл, и Эли начала вслух зачитывать выцветший, набранный на пишущей машинке шрифт:

– Арестован в 1961 году по обвинению в нарушении общественного порядка… Арестован в 1962 году по обвинению в выдаче себя за должностное лицо… Арестован в 1963 году по обвинению в фальсификации документов на имя Ринго Старра из «Битлз»… Арестован в 1965 году по обвинению в оскорблении выдающегося торговца германской живописью и антиквариатом Дитера Хербста… И на этом о Дженсере все.

– Дитер Хербст? – повторил Касс. – Я бы убил за такое имя.

– С чего торговцу искусством связываться с такой мелкой сошкой, как Дженсер? – спросил я.

– Скупщик, – проворчал Торквин.

Касс почесал голову:

– Из-за жадности?

– Скупщик – это тот, кто занимается сбытом краденого, – пояснил папа. – Кто заключает незаконные сделки с ворами. Так как сам скупщик фактически ничего не крадет, он или она всегда могут заявить, что ничего не знали, и предъявить им обвинение невозможно. Обычно скупщики ворочают мелкими делами, но есть и такие, что работают в высших кругах.

– Похоже, эти двое чего-то не поделили, – предположила доктор Бредли. – Может, рассорились из-за неудачной сделки. Канавар, а у вас есть какая-нибудь информация об этом Хербсте?

– Нет, но смею предположить, у него есть… как вы изволите сие называть?.. Страничка в Сети, – ответил Канавар. – Можно попробовать поискать.

Эли закатила глаза:

– Спасибо за подсказку.

Уже через секунду она изучала бедный по оформлению сайт, который, похоже, не обновляли несколько лет.

– Здесь мало что о нем есть, – сказала она. – Дат нет, и, похоже, сам сайт запустили чуть ли не на следующий день после разработки HTML. Магазин был открыт в 1961 году, неизвестно, работает ли он до сих пор. Но можно попробовать ему позвонить или написать. Хотя сейчас он глубокий старик, если вообще еще жив… – Она открыла новое окно и вбила в поисковую строку «Дитер Хербст некролог». У нее вытянулось лицо. – Умер в 2004 году. Прямо посреди ставки в аукционном доме Ауссер… Ауссерге…

– Ауссергервунлихе Реликвиен Гешефт, – договорил за нее Торквин.

У Касса отвалилась челюсть:

– Ты можешь это произнести?

– Профессор Бегад… – начал было Торквин, но при упоминании этого имени он приглушенно всхлипнул и потер глаза. – Извините… Кхм-кхм! Иногда профессор Бегад отправлял Торквина на аукционы. Коллекционеры продают реликвии. Торквин покупает. Чаще всего ездил в два аукционных дома. В Смитфилд и АРГ.

Эли уже загрузила официальную страничку АРГ:

– Вот это я понимаю, нормальный сайт…

Я заглянул ей через плечо:

– Какие шансы, что ты сможешь найти здесь записи шестидесятых годов?

– Надежды мало, – ее пальцы порхали над клавиатурой, – только если они не сохранили сканы в каком-нибудь архиве на FTP-сайте.

Открылось новое окно, в котором на огромной скорости замелькали цифры. Секунд через двадцать Эли взломала защиту и погрузилась в изучение корпоративных файлов.

Канавар судорожно вдохнул:

– О, что за пассы, внушающие удивление и трепет! Что за дела, достойные руки ангела! Что за алхимией владеет это неискушенное дитя? Что за таинственные чары царствуют над ее душой, что за неизведанный мир скрывается…

– Что за болтун, – перебил Торквин. – Захлопнись.

– Йеху! – Эли едва не подпрыгнула на стуле. – Только посмотрите!

– Здорово! – восхитился папа.

– Старик Хербст не терял времени зря, – заметил Касс. – А Малая Азия – это прежнее название Турции.

– В сентябре он выставил целую кучу всего, – сказала Эли, – и продал все в один день.

– Только продавец из него тот еще, – добавил я. – Посмотрите на других – Хеллера и Хенсона. Они выставляли свои лоты по одной цене и практически всякий раз получали желаемое. Иногда даже больше. А Хербст отдал все свои за цену куда меньшую, чем изначальная. Будто он и не думал торговаться.

– Или, – возразила Эли, – он торопился. Что объяснимо, если он знал, что все эти вещи украдены.

– Древний сферический камень, – прочел я. – Это вполне мог быть локулус. Продан за четыре тысячи долларов AMNH. Что расшифровывается как… – я взял мышку и прокрутил до конца страницы, где был список аббревиатур, – американский музей естественных наук в Нью-Йорке.

– Да-а-а! – завопил Касс. – Брюнхильда летит к Большому яблоку!

Мы только направились к выходу, когда Торквин рявкнул:

– Стойте!

Мы обернулись. Подняв Канавара за ворот, он держал его на вытянутой руке, как котенка:

– Нужно поблагодарить Канавара. Он помог продолжить работу профессора Бегада.

– Что вы! – хрипло из-за сдавливающего горло воротника ответил Канавар. – Не будете ли вы столь любезны отпустить меня?

Торквин поставил карлика на пол, и мы все по очереди пожали скрюченную руку.

– Спасибо за все, Канавар, – сказал Касс. – Как нам вас отблагодарить?

Канавар улыбнулся ему своей кривоватой улыбкой:

– Когда вы без происшествий достигнете возраста четырнадцати лет, не сочтите за труд вернуться в Бодрум и сообщить мне столь радостную весть.

– Договорились, – кивнул Касс.

– Обещаем, – добавил я.

Папа первый пошел к выходу.

– Давайте для начала поедим чего-нибудь местного, – предложил он, – а то в Нью-Йорке еда дорогая.

Глава 41

Код красный

За время нашего полета до Нью-Йорка монитор Эли противно пискнул уже, наверное, с дюжину раз.

Она ударила по экрану и откинулась на спинку сиденья:

– Мне нужно вздремнуть…

– Ого, на Пятьдесят седьмой улице неподалеку от Седьмой авеню построили новую высотку! – Касс не отлипал от иллюминатора. – Еще одна стройка на Вест-Сайд-хайвей… И только посмотрите на Уильямсберг на горизонте!

– Может, успокоишься, Касс? – попросила Эли, массируя лоб. – Это всего лишь здания.

Касс резко обернулся. Он выглядел оскорбленным.

– Прости, Эли. Но лично я тащусь именно от этого.

– Извинения приняты. Разбудите меня, когда мы доберемся. – Голова Эли заскользила по спинке. К тому моменту, когда она уткнулась в стекло иллюминатора, Эли уже спала.

Я посмотрел на доктора Бредли. На коленях у нее была раскрыта газета на странице с кроссвордом. Но глаза внимательно всматривались в Эли.

Брюнхильда приступила к снижению, и Торквин принялся дергать штурвал из стороны в сторону, надеясь заставить ее выполнить какую-нибудь фигуру высшего пилотажа. Папа получал по рации инструкции от диспетчера аэропорта Марин-Эйр-Терминал. Касс, улыбаясь как ребенок, смотрел в иллюминатор.

Эли громко всхрапнула и начала клевать носом. Заметив, что она постепенно соскальзывает с кресла, я сообразил, что Эли забыла пристегнуться.

– Эли, – позвал я.

Она сползла на пол, и ноги ее задергались.

Доктор Бредли уже была на полпути к ней. Подняв Эли, она отнесла ее в заднюю часть самолета и уложила на раскладное сиденье, которое раньше занимал профессор Бегад.

– Кто-нибудь, достаньте из моей сумки телефон! – крикнула она.

Грудь Эли резко поднималась и опускалась. Из ее рта раздавался хриплый свист, глаза закатились. Я присел у лежащей на полу сумочки доктора Бредли и нашарил внутри сотовый телефон.

Лицо Касса было белым как мел.

– Ей же… Ей же еще рано…

– Телефон у меня! – крикнул я.

– Делай точно, как я скажу, – приказала доктор Бредли. – Сообщение на номер один-четыре-два-восемь-пять-семь. Два слова. Код красный!

Доктор Бредли держала руки Эли, не позволяя ей забиться в припадке. Не давая ей поранить саму себя. У меня тряслись пальцы, пока я выполнял поручение.