Последняя глушь

— Ох, спасибо, — пролепетала Луса.

— Теперь свободно! — крикнула Каллик.

Луса почти ничего не видела из-за грязи, залепившей ей морду, но без колебания поверила подруге и оттолкнулась задними лапами. Выскочив из-под трубы, она помчалась вперед. Через несколько мгновений Луса врезалась в мягкий бок Каллик, и белая медведица принялась вылизывать ей морду от грязи.

— Спасибо, — пропыхтела Луса.

Черная тропа вела прямо к стойбищу плосколицых, поэтому друзья решили идти вдоль нее.

На вершинах странных вышек горели огни, а когда медведи проходили мимо одной из них, из ее верхушки вдруг вырвалось целое огненное облако. Сердце у Лусы едва не остановилось от ужаса, она припала к земле, а Каллик, дрожа всем телом, бросилась к ней.

— Что же это такое? — прошептала Каллик.

— Не знаю, — Луса очень старалась выглядеть храброй, но голос у нее предательски задрожал, превратившись в жалобный писк. — Но оно на нас не охотится, — добавила медведица чуть позже.

— Пока, — многозначительно вставил Токло.

Земля в этом месте плавно шла под уклон, и Луса заметила впереди блеск воды.

— Там река! — сказала она, кивая головой. — Мне кажется, Черная тропа идет прямо через нее. Токло, ты помнишь реку, которую мы перешли по такой тропе? Это было до того, как мы встретили тебя, — добавила она, повернувшись к Каллик.

— Я хорошо помню, как на той тропе огнезверь сбил Уджурака, едва не убив, — мрачно проворчал Токло, не поднимая глаз от земли. — И я не собираюсь снова рисковать.

— Тогда можно переплыть реку, — согласилась Луса. — Хотя эта Черная тропа с виду намного спокойнее той. Может быть, она безопасней?

Токло ничего не ответил, а Луса не стала настаивать. Какой смысл спорить сейчас, если можно дойти до реки и разобраться на месте?

Когда они дошли до берега, солнце уже опустилось к самому горизонту, окрасив воду зловещим багровым светом. Луса подавила невольную дрожь.

— Плыть придется долго, — прошептала она.

Черная тропа шла прямо через реку, опираясь на могучие металлические стволы. Когда медведи подошли ближе, огнезверь с рычанием выбежал на тропу с противоположного берега, пронесся мимо и скрылся вдали.

— Идти тоже немало, — заметил Токло. — Если мы будем на середине тропы, когда появится огнезверь, то нам всем конец.

— Я готова рискнуть, только бы не плыть, — сказала Каллик, глядя вниз на реку, лизавшую ближайшую металлическую опору. — Мне не нравится, как пахнет эта вода. Я не хочу, чтобы моя шерсть провоняла огнезверями.

Луса уже открыла пасть, чтобы сказать Токло, что он оказался в меньшинстве, как вдруг еще один огнезверь с рычанием подошел сзади и остановился в нескольких медведях от друзей. Его рев стал тише, превратившись в ровное урчание.

Токло обернулся к огнезверю и свирепо оскалился.

— Чего тебе надо? — прорычал он, с тревогой глядя на врага. — Хочешь нас поймать?

Каллик испуганно повернулась к Лусе, и та поняла, что оба друга ждут от нее ответа. Луса больше всех знала о повадках плосколицых, поэтому друзья рассчитывали на нее в сложной ситуации. Но ведь это место нисколько не напоминало Медвежатник, поэтому она вряд ли сможет дать какой-нибудь ценный совет!

— Приготовьтесь бежать, — прошептала Луса. — Но не двигайтесь, пока я вам не скажу.

Медведица сделала маленький шажок по направлению к огнезверю, ожидая, что тот в любой момент встрепенется и заревет в полный голос, но он продолжал спокойно урчать. Может быть, у него сейчас откроется брюхо, и оттуда выскочат плосколицые с огненными палками? Луса подождала несколько мгновений, но этого тоже не произошло. Приглядевшись, она разглядела внутри всего одного плосколицего, да и тот сидел смирно и не собирался никуда выпрыгивать.

— Вы не поверите, — еле слышно сказала она, — но мне кажется, он ждет, пока мы перейдем на другую сторону.

— Я ни за что в это не поверю, — буркнул Токло. — Чтобы огнезвери захотели помочь медведям? Вытряхни пчел из головы и не болтай глупости.

— А я согласна с Лусой, — вдруг сказала Каллик. — Если бы огнезверь хотел нас поймать, он бы уже сделал это. Луса, если ты хочешь рискнуть, я с тобой.

Доверие подруги придало Лусе сил. Она ужасно трусила, хотя в глубине души верила, что этот плосколицый не хочет причинить им зла. Бывают же добрые плосколицые! Например, в Медвежатнике почти все были добрыми.

— Ладно, — решила она. — Идем!

Бросив на Лусу испуганный взгляд, Каллик прошла вдоль края Черной тропы, а потом сделала первый робкий шажок вперед. Теперь огнезверь мог запросто поймать ее, если бы захотел, однако он не двинулся с места.

— А теперь ты, Токло, — сказала Луса, когда Каллик отошла на несколько медведей вперед.

Токло заколебался, и Луса испугалась, что он снова начнет спорить. Однако гризли лишь сердито фыркнул и потрусил следом за Каллик.

Луса шла последней. Добравшись до противоположного конца моста, они услышали, как огнезверь снова взревел и побежал следом за ними. Едва живые от страха, медведи сбились в кучу на краю дороги и не шевелились, пока огнезверь не промчался мимо.

— Ура! — крикнула Луса, шумно выдохнув воздух. — Ну, разве это не проще, чем плыть через реку?

— Ты просто умница, Луса! — горячо воскликнула Каллик.

Токло недовольно фыркнул и промолчал.

Приободрившись, Луса повела друзей к берлогам плосколицых. Теперь перед ними лежала широкая долина, испещренная мелкими лужицами воды, в которых отражался свет догорающего дня. Токло подошел к одной из луж, сделал несколько глотков, но тут же попятился и, скривившись, громко икнул.

— Не пейте эту воду, — предупредил он, брезгливо облизнувшись. — Воняет ужасно.

Когда стемнело, Луса вдруг почувствовала страшную усталость. Лапы у нее горели, во рту пересохло, но кругом не было подходящей воды. Ей хотелось выть от голода. Кролик, которого они с Каллик съели накануне, превратился в отдаленное воспоминание, но Лусе не хотелось тратить время на охоту, тем более что на этой унылой равнине не было видно не только дичи, но даже ни одного куста с сухими ягодами. В любом случае, запах огнезверей забивал все другие запахи.

— Надеюсь, Уджурак оценит то, что мы для него сделали, — услышала она тихий шепот Токло.

Теперь огнезвери то и дело проносились мимо медведей, свет их ослепительных желтых глаз прорезал сумерки. По крайней мере, сейчас их было видно издалека. Спрятаться было негде — ни деревьев, ни горных склонов, ни кустов — поэтому медведи каждый раз просто останавливались у края Черной тропы, сбивались в кучку и ждали, когда огнезверь пронесется мимо.

— Кажется, они вообще нас не замечают, — сказала Каллик, провожая взглядом особенно крупного огнезверя.

— Это хорошо, — согласился Токло. Он стоял на краю дороги, с отвращением глядя на яркие огни. — Все бесполезно. Это неподходящее место для медведей, и с каждым шагом здесь становится все хуже и хуже.

— Может быть, нужно вернуться назад, — неуверенно предположила Каллик. — Пусть Уджурак сам разыщет нас.

— Что за глупости! — воскликнула Луса, ласково тычась носом в плечо Каллик, чтобы смягчить резкость своих слов. — Мы ведь не знаем, может ли Уджурак уйти и разыскать нас! Может быть, он все еще болен, или плосколицые держат его в плену. И потом, если даже он может уйти, как он поймет, где нас искать!

— Но ведь мы тоже не знаем, где его искать, — заметил Токло. — Чем он лучше нас?

— Нет, мы знаем, — возразила Луса. — По крайней мере, у нас есть догадка, откуда начать поиски. Мы почти пришли!

Тем временем они прошли мимо первой берлоги, которая выглядела обитаемой. Здесь горел свет, и Луса услышала слабые голоса, доносившиеся изнутри. Она невольно вздрогнула, заметив огнезверей, притаившихся рядом с берлогой.

— Тише, — шикнула она. — Думаю, они там спят, но кто знает!

Вглядевшись в темноту, Луса поняла, что гнездовье металлических птиц должно находиться где-то неподалеку. Берлог здесь было меньше, чем она думала, и стояли они гораздо дальше друг от друга. Некоторые были подняты над землей на коротких ножках, и Луса невольно фыркнула, представив, как эти смешные домики разбегаются во все стороны, унося с собой плосколицых.